Последний де Бург - Симмонс Дебора (книга регистрации TXT) 📗
— Что это? — спросил Гай, кивая на завязанный узлом конец веревки.
Эмери озадаченно покачала головой и пришпорила лошадь, направляясь туда, откуда шла бечева.
— Стойте! Не ходите туда! — запротестовал Гай. — Она может завести к трясине или какой-нибудь скрытой ловушке, и никто тогда не узнает о нашей встрече с этим поганым убийцей.
Эмери нахмурилась. Сарацин не показался ей таким уж злодеем. Возможно, Гвейн и Гарольд чем-то его спровоцировали, хотя она и не видела следов борьбы. Эмери рассеянно потянула за веревку и вздрогнула, когда бечева дернулась обратно.
Эмери ахнула и последовала по ней, не обращая внимания на предупреждения оруженосца. Веревка привела к развалинам заросшей сорняками хижины. Она подошла вплотную к упавшим бревнам.
Не трясина и не ловушка, только связанный оруженосец небезызвестного тамплиера. Едва дышащий и весь избитый, он представлял собой прекрасное напоминание, что сарацин значительно опаснее, чем казался. Им очень повезло уйти от него живыми.
Гай был уверен, что под видом лекарства Эмери вручили яд. Она, правда, так не считала, хотя вид оруженосца Гвейна заставил ее поколебаться. В конце концов Джеффри принял решение попробовать и взял шафран из домашних запасов. Оставалось только ждать и надеяться.
Эмери с радостью ухватилась за предложение Джеффри навестить их нежданного гостя. Они втроем спустились в подвал со стрельчатым потолком, где в небольшой комнатке держали оруженосца Гвейна, ее постоянно охранял кто-то из рыцарей, что ночевали по соседству на открытом воздухе.
Эмери не могла не порадоваться этой предосторожности, оруженосцу она не доверяла, несмотря на его потрепанное состояние. К тому же, вымытый и перевязанный, он выглядел намного лучше. У него не было серьезных ран, только следы пребывания в плену.
— Должно быть, он бросил своего хозяина, как только увидел приближение сарацина, — пробормотал Гай.
Эмери была склонна с ним согласиться, но промолчала, ибо решать судьбу оруженосца должен хозяин дома.
Они вошли в подвальную комнату вслед за Джеффри.
Оказавшись во власти тех, с кем когда-то сражался, оруженосец тем не менее с готовностью ответил, что его зовут Мейджор. Он уходил за водой, а вернувшись, обнаружил хозяина мертвым. Там его и застиг сарацин.
Никто не стал ему возражать. Более того, Джеффри благосклонно кивнул, предлагая продолжить. Эмери на мгновение испугалась, что брат Николаса может оказаться слишком добрым и доверчивым, но потом осознала, что за его доброжелательностью таится острый ум и цепкий взгляд. От него не ускользало ни малейшей детали.
Однако Мейджору не хватало ума это заметить. Эль развязал ему язык, и скоро он уже изложил все, что знал. Во всяком случае, в своей версии. Не слишком напоминая жертву, он тем не менее описал себя ни в чем не повинным молодым человеком, который помогал сражаться с язычниками своему хозяину — рыцарю-тамплиеру по имени Гвейн. Позже выяснил, что тот имел и еще одно поручение: вернуть какой-то ценный предмет на Святую землю. Эмери ничего не сказала, но она полагала, что было несколько иначе.
Оруженосец сообщил, что Роберт Бланшфор и еще один тамплиер бродили по заморским землям и случайно наткнулись на могилу. Эмери решила, что они, должно быть, дезертировали и просто разграбляли могилы. Впрочем, что бы там ни было, но они нашли сокровища, включая церемониальную булаву. Кончилось тем, что из-за угрызений ли совести или из страха перед сарацином Бланшфор привез ее с собой в Темпл-Руд. Там она хранилась как ценная реликвия, по мнению Эмери, «как трофей». Однако после стольких лет поражений и недавнего падения крепости Маркаб святые братья решили, что их находка может послужить делу мира, возможно, даже на поле битвы. И Гвейн получил задание доставить ее на Святую землю.
Заполучив булаву, тамплиер не захотел ее отдавать. Хотя Мейджор и утверждал, будто потрясен и встревожен таким поворотом, он не воспрепятствовал попыткам хозяина продать бесценную реликвию. Однако они привлекли нежелательное внимание и были вынуждены бежать в Англию.
— Но он отправился за нами. Когда мы сошли с судна, он уже был там. — Оруженосец покачал головой и облизнул потрескавшиеся губы. — Гвейн сунул булаву в мешок госпитальера, и мы последовали за ним на некотором расстоянии, стараясь избегать чужестранца. Это заняло больше времени, чем мы думали.
Эмери подумала, что, без сомнения, задержка произошла из-за того, что Джерард обнаружил, отчего его мешок так потяжелел. И не зная, что делать с такой ценной вещью, для сохранности отослал ее сестре. Во всяком случае, так убеждала себя Эмери, отказываясь верить, что Джерард тоже мог польститься на золото.
— Когда же мы, наконец, обнаружили его на постоялом дворе, я обыскал его вещи, но ничего не нашел, — промямлил Мейджор. — Тогда на нас напал тот рыцарь.
— Лорд де Бург не нападал, — резко сказал Гай. — Твой хозяин затеял с ним схватку, а ты подкрался сзади и ударил милорда по голове.
Мейджор покачал головой, не желая признаваться перед братом пострадавшего.
— Мы не знали, кто он такой, — запротестовал он. — Думали, он тоже охотится за булавой. Гвейн не сомневался, что он забрал ее у госпитальера, поэтому поехали за вами следом до самого замка Стокбруф.
Гай хотел заспорить, но Джеффри остановил его еле заметным жестом. Мейджор уже смиренно продолжил.
— Там сарацин нашел нас, — сообщил он и передернулся, явно не желая вспоминать о тех событиях.
— Почему он держал тебя в плену, а не убил, как поступил с остальными? — спросил Джеффри.
Мейджор отхлебнул эля и вытер рот тыльной стороной руки.
— Он сказал, что оставит меня в живых до тех пор, пока я полезен. Он понял, что мы преследуем лорда де Бурга, и хотел узнать все об этой семье. Но я мало что о ней знаю.
«Наверняка притворялся, чтобы сохранить себе жизнь», — подумала Эмери. Но не стала спорить. В его рассказе ее интересовало только одно.
— А что случилось с госпитальером? — спросила она.
Мейджор немного удивленно на нее посмотрел и пожал плечами:
— Я не знаю.
— Ты спрашивал о нем в Клерквелле и приходил в Монбар-Менор его искать.
— Да, но его там не было, а потом нам стало не до того из-за всех вас.
Эмери заметила, как Джеффри неуловимо изменился в лице, когда тот произнес «из-за всех вас», и подумала, что Мейджора в скором времени выкинут за ворота. Пусть будет благодарен и за это, ему вообще повезло, что сарацин его не убил, как остальных.
Но что произошло с Джерардом? Жив ли он?
Николас чувствовал, что какая-то тяжесть давит ему на руку. Он что, подвернул ее под себя и заснул? Он открыл глаза и осознал, что перед ним знакомый балдахин. Он в Эйшиле. И как давно, интересно?
Лорд повернул голову, затуманенную то ли сном, то ли болезнью, и увидел разметавшиеся по руке темные шелковистые волосы.
Он улыбнулся.
Ему не хотелось тревожить Эмери, но искушение было слишком велико. Он поднял свободную руку, коснулся густых прядей. Потер волосы между пальцами, провел по всей длине. Он жив, он в сознании, и рядом Эмери. Чего еще желать?
В прошлый раз после приступа он раздумывал, не прекратить ли борьбу и не сдаться ли болезни, но сейчас всеми силами цеплялся за жизнь, а предстоявшие дни казались дороже золота. Что бы ни было, он больше не допустит, чтобы лихорадка лишила его воли к жизни.
И за это ему надо благодарить Эмери. Она напомнила, что сила и власть поверхностны и мимолетны, а любовь остается навсегда. Любовь, связывающая его с друзьями, с родными… и с ней. Николас прерывисто вздохнул, чувствуя безмерное удовольствие. Эмери в ответ еще теснее прижалась к нему.
Упиваясь этим ощущением, он представил, как они шагают по жизни рука об руку столько, сколько им будет отпущено. И его вполне устраивало это положение, но Эмери зашевелилась, подняла голову и сонно посмотрела на него. Озадаченно моргнув, тут же распахнула глаза от удивления:
