Возвращение к Скарлетт. Дорога в Тару - Эдвардс Энн (читать полные книги онлайн бесплатно .txt) 📗
Пегги испытывала к Реду двойственное чувство: она ненавидела его и боялась, ощущая угрозу, исходящую с его стороны, и в то же время краткий визит Реда в ее гостиную вновь оживил в ней то чувство собственной вины, которое она испытывала за ужасный конец их брака. Пегги обсуждала эту тему и с Джоном, и с Медорой, но им не удалось развеять ее сомнения.
Каждое лето Джон представлял свою компанию на ежегодном съезде сотрудников Ассоциации прессы Джорджии, на котором крупные компании рекламировали свои товары, предназначенные для средств массовой информации.
Весной 1933 года, в самый разгар «великой депрессии», Пегги находилась в столь же подавленном состоянии, что и вся страна. Надеясь, что это будет для нее полезным — сменить обстановку и на пару дней оторваться от груды конвертов с рукописью, — Джон взял жену с собой на очередной съезд, проходивший в то лето в маленьком городке Луисвилле, штат Джорджия, близ Огасты.
«Это район «Табачной дороги» и Эрскина Колдуэлла с точностью до наоборот, ибо самые прекрасные люди штата живут именно здесь», — писала Пегги Лу Коул, не так давно вернувшейся в Нью-Йорк и работавшей теперь в главной редакции издательства Макмиллана.
Пегги была очень довольна тем, что смогла приехать на этот съезд, но что особенно ей нравилось — это та роль хозяйки, принимающей гостей мужа, которую ей пришлось взять на себя. Собирались обычно уже поздно вечером в номере у Маршей, и спиртное гостям подавалось в чашках для чая. Газетчики сидели всюду — и на полу, и на кроватях, пили кукурузное виски, обсуждали опубликованные работы и будущее литературы, обменивались слухами и сплетнями и много шутили. Пегги очень нравились эти сборища, причем виски она выпивала едва ли не больше, чем самый стойкий из мужчин. Она была в своей стихии, и ее гости — как мужчины, так и женщины — находили ее «замечательной личностью» и одной из самых лучших рассказчиц в мире.
Но стоило ей вернуться в Атланту, как состояние беспокойства и неуверенности вновь овладело ею. Джон уговаривал вернуться к роману, но работа не шла. И потому, когда в 1934 году вышла книга Старка Янга «Такая красная роза», повествующая о жизни на плантациях Миссисипи во время Гражданской войны, Джон просто не позволил жене прочитать ее, опасаясь, как бы после этого Пегги не отвернулась от своего собственного романа уже навсегда.
17 февраля 1934 года умерла бабушка Стефенс, оставив внучке небольшое наследство. А 6 апреля, когда Пегги сидела за рулем зеленого «шевроле» Маршей, а Джон — рядом, какой-то пьяный водитель врезался в них, столкнув «шевроле» на обочину дороги. Джон отделался легким испугом, а у Пегги оказались травмированными позвоночник и вновь — уже в который раз — нога. Врачи прописали ей эластичный корсет на спину, который она и носила постоянно под платьем в течение года.
Сидеть за пишущей машинкой, да еще и обдумывая при этом главы романа, было теперь делом слишком болезненным для нее, заявила Пегги, и потому, набросив на «ремингтон» старое покрывало, она полностью посвятила себя вождению автомобиля, обслуживая в качестве шофера своих друзей и родственников.
В то апрельское утро 1935 года, когда Гарольд Лэтем прибыл в Атланту, Пегги только что сказали, что она может снять корсет через неделю! Медора считала, что Пегги не только от рождения предрасположена к несчастным случаям, но и, особенно со времени своего второго замужества, к ипохондрии. И хотя многочисленные болезни Пегги давали ей бесспорный предлог для того, чтобы держаться подальше и от своего романа, и от пишущей машинки, все же корсет вызывал у нее зуд и отвращение, а свои ортопедические туфли на толстой подошве с низким каблуком она просто ненавидела.
Привыкнув постоянно играть роль кокетливой южной красавицы, Пегги теперь тяжело переживала потерю всех своих поклонников, которые в былые времена помогали ей чувствовать себя молодой и желанной. Ей скоро должно было исполниться 35 лет, детей у нее не было, а с того времени, когда она блистала в «Атланта Джорнэл», прошло уже десять лет. И теперь, со своим корсетом и тяжелой ортопедической обувью, Пегги, по ее собственному признанию, была похожа на «скрюченную ведьму».
Вот почему обещание врачей снять корсет через неделю так подняло ей настроение, что, когда она чуть позднее встретилась с Лэтемом на завтраке и потом, когда водила его на Стоун-Маунтин, она вновь была прежней Пегги Митчелл — оживленной и очаровательной.
На следующий день после отъезда Лэтема, увозившего с собою ее рукопись, супруги Марш обсуждали импульсивный поступок Пегги. Джон, никогда не терявший надежды на то, что Пегги рано или поздно согласится на публикацию романа, тем не менее совершенно не одобрял того способа, каким она это сделала. Ведь даже если закрыть глаза на неряшливость страниц рукописи, на пропущенные главы и массу подготовительного материала, на то, что одни главы существовали лишь в набросках, а другие — в нескольких различных вариантах, тот факт, что рукопись была отдана без названия и без указания авторства, не может не удивлять. Ведь в конечном счете потребовалось шесть месяцев напряженной работы, чтобы подготовить рукопись к публикации, и потому отдавать издателю такой сырой материал было в высшей степени непрофессионально. Джон признал, что Пегги должна дать Лэтему телеграмму с просьбой вернуть рукопись.
В ответ Лэтем сообщил из Нового Орлеана, что хотел бы сначала дочитать ее. Ибо, судя по тому, что он уже прочел, писал Лэтем, книга Пегги обладает огромными возможностями.
На следующий день Пегги посылает Лэтему любезное письмо, в котором целую страницу посвящает своему «другу из друзей» — атлантскому журналисту Эммануэлю Спельгроу и его книге, прежде чем перейти, наконец, к вопросу о судьбе собственной рукописи, в которой Лэтем, к ее великому изумлению, сумел найти хоть что-то, достойное похвалы. И далее она писала, продолжая свои саморазоблачительные признания: «Я бы совсем не удивилась, узнав, что мои поступки заставили вас осознать, что во мне нет того качества, которое присуще всем остальным писателям — и настоящим, и мнящим себя таковыми, а именно — страстной веры в то, что их произведение выше всех похвал». Ведь до сих пор никто, кроме Лэтема и Джона, который, как она шутила, «в конце концов простит ей, что бы ни случилось», не читал рукописи, и потому она была, по многим причинам, «более чем напугана» тем, что Лэтем может взять ее роман в Нью-Йорк для более внимательного прочтения.
И продолжала далее, предупреждая Лэтема, что первая глава в рукописи отсутствует совсем, а вторая и третья — «неудовлетворительны даже в набросках» и что полторы странички краткого пояснительного материала в конце первой части тоже были ею пропущены, а без этого «вся первая часть летит к черту!»
Да, части вторая и третья, в общем, неплохи, соглашалась Пегги, но там тоже не хватает короткого пояснительного раздела. Однако больше всего беспокоило ее «ужасное падение интереса и замедление темпов действия» на стыке третьей и четвертой частей, а также та путаница, которую может вызвать наличие двух вариантов главы о смерти Фрэнка Кеннеди.
И затем она перечисляет все недостатки четвертой части книги, делая вывод, что в ней не хватает политической и социальной основы, что делает роман к концу «чрезвычайно слабым». А кроме того, Пегги опасалась, что она не совсем точно изобразила мужчин-южан периода Реконструкции, представив дело так, словно одни только леди и были мужественны в те тяжелые времена, — ошибка, которую Пегги хотела бы исправить.
И, наконец, она оправдывалась по поводу наличия трех-четырех вариантов одной и той же главы в одном конверте. Они попали туда для того, объясняет Пегги, чтобы ее мужу «было удобнее сравнивать варианты и отбрасывать худшие».
А в конце письма она выражает уверенность в том, что рукопись еще заставит Лэтема пережить «ужасно трудные времена». И добавляет: «Если после прочтения рукописи вы решите, что сможете сделать из нее нечто вразумительное, тогда берите ее с собой в Нью-Йорк с моим благословением и благодарностью. Но если вдруг дальнейшее чтение убедит вас в том, что она слишком напоминает «свалку», чтобы быть понятой, то верните ее мне. Я уберу все ненужные варианты, а там, где пропущены главы, вставлю краткие описания содержания этих глав».
