Корделия - Грэхем (Грэм) Уинстон (читаем полную версию книг бесплатно .txt) 📗
— Всего четыре.
Разразилась буря, по сравнению с которой недавнее волнение показалось полным штилем. Те, кто убеждали Юнис, что все уже позади, сами впали в истерику. Вокруг не осталось ни одного свободного стула: пожилые матроны вспрыгивали на них с резвостью молоденьких. При этом они оглашали обеденный зал криками и отчаянно пищали — все, кроме тех, кто еще не совсем пришел в чувство после обморока, и одной новенькой, последовавшей их примеру. Мужчины тоже забеспокоились; одни требовали открыть, другие — закрыть дверь. Кто-то просил воды, а мистер Скотт прыгал с бокалом шампанского в руке и вопил: "Почему вы не держите кошку?" Хью Скотт держал за руку новобрачную и один за другим скармливал ей кусочки свадебного пирога. Пока Брук увещевал дядю Прайди, Стивен подошел к Корделии и прошептал:
— Так не может продолжаться. Я должен тебя видеть. Где?
В это время из складок тяжелой портьеры выскочила вторая мышь и устроила бег с препятствиями, ловко увертываясь от тяжелых подошв и железных прутьев. Наконец ей удалось спрятаться между ногами управляющего. Тот, побагровев от злости, бранился с метрдотелем.
Перекрикивая весь этот шум и гам, мистер Скотт пытался объяснить, в чем дело; управляющий кивал с таким видом, словно хотел сказать: "Я так и думал!"
Прайди сунул руку в карман и вдруг просиял.
— Ага, эта малышка еще здесь, — и вытащил третью мышь; она отчаянно извивалась между его указательным и большим пальцами.
Он рассчитывал успокоить собравшихся, однако его слова возымели обратное действие: дамы принялись визжать от одного только вида мыши — коричневой, дергающей носиком и выставляющей острые коготки.
Прайди посадил мышь в коробку и щелкнул крышкой. Стивен прошептал:
— Нам необходимо встретиться. Кажется, Брук снова уезжает на следующей неделе?
— Это еще не решено.
— Решено, — мрачно возразил он. — Он сам сказал сегодня. Обещай, что ты меня не прогонишь.
— Я тебе напишу, — в отчаянии сказала Корделия.
Четвертую мышь так и не нашли. Ее искали под столами и стульями, вновь и вновь пытали Прайди и тыкали во все углы железными прутьями. В конце концов пришли к выводу, что эксцентричный старик, которого по недосмотру пригласили на свадьбу, ошибся в счете, либо потерял одну мышь по дороге в церковь. Это отчасти успокоило дам. Официант обнес всех шампанским.
— Обещаешь? — повторил Стивен, следя глазами за приближающимся Бруком.
Тот подошел к ним с вымученной улыбкой, но побагровевшее лицо выдавало душивший его гнев.
— Ну, видели вы когда-нибудь такого старого олуха? Иногда он кажется мне не от мира сего. Интересно, что сказал бы отец, если бы присутствовал при этом?
— Прайди обладает мужеством отстаивать свои убеждения, — возразил Стивен. — Чего нам всем не хватает. Я приглашаю вас обоих в "Варьете". Уверен — миссис Фергюсон найдет представление вполне пристойным.
— Спасибо, — поблагодарил Брук. — Что скажешь, Корделия?
— С удовольствием Мы дадим вам знать, мистер Кроссли.
Все снова расселись за столом. Мало-помалу возобладало желание обратить недавний инцидент в шутку. Даже на лицо управляющего вернулась добродушная улыбка. Он принес известие, что мыши улизнули на улицу.
— Тебе не по душе Стивен? — понизив голос, спросил Брук. — Ты с ним всегда какая-то скованная.
— Нет… По-моему, он очень хороший.
В это время четвертая мышь, притаившаяся под скатертью в непосредственной близости от свадебного пирога, решила, что самое время предстать перед всем миром, и прыгнула на колени к Энн, а оттуда по складкам юбки спустилась вниз и устремилась к двери, за которой уже обрели свободу две ее подруги.
Глава XVIII
— Брук, дорогой, до свидания, — проговорила Корделия, всем сердцем ощущая себя преступницей и лицемеркой, терзаясь страхом и виной и пребывая в крайнем волнении.
— Возьми меня с собой — хотя бы на одни сутки, — умоляла она мужа, но он не соглашался. И тогда в ней свершился перелом, и она решила остаться.
У Брука была тайная причина отказать жене. Он вез в Лондон рукописный сборник стихов, намереваясь издать его за свой счет.
Перед самым отъездом к нему подошел дядя Прайди и всучил "Наследственные и благоприобретенные навыки поведения у мышей".
— Посмотри там, что можно сделать. В Лондоне полно издателей. Авось кто-нибудь и согласится. Хотя бы ради престижа, если не ради денег.
Итак, Брук уехал, весь во власти нервного возбуждения. Ему было невдомек, что он оставляет и с чем вернется. После ужина мистер Фергюсон сказал:
— Корделия, завтра после обеда я еду в Олдхэм. Я возражал против вашей поездки с Бруком, потому что решил, что это будет ваше боевое крещение. Вам предстоит хотя бы по разу в день наведываться на фабрику, а за домом приглядит миссис Мередит. Вручаю вам бразды правления. Посмотрим, как-то вы справитесь.
— Я постараюсь, мистер Фергюсон.
— Я знаю. Если что-нибудь будет не так, не расстраивайтесь. Это серьезное испытание. К концу недели я вернусь и все исправлю. Поедемте туда сегодня, чтобы прямо на месте обговорить подробности.
Они поехали на фабрику и все обсудили, после чего мистер Фергюсон отбыл, а Корделия осталась побеседовать с Джоном Симнелом и мастерами. Она стояла посреди конторы, вдыхая запах химикалий, высокая и стройная в своем коричневом шерстяном платье и бархатной коричневой накидке. В последнее время она приезжала сюда так часто, что стала чуть ли не необходимой деталью пейзажа. И все-таки интересно, что они говорят между собой: "Еще одно новшество старика Фергюсона"? Или: "Можно себе представить, во что она превратит фабрику"?
Секреты красильного дела, в первый приезд показавшиеся ей весьма сложными, перестали быть таковыми. За лето Корделия одолела гору специальных книг и хотя не разбиралась досконально, как мистер Фергюсон в том, почему одна краска проявляется бледнее, а другая ярче, она быстро запомнила последовательность операций и овладела основами коммерции.
Ей никак не верилось, что вся ответственность действительно ложится на ее плечи. В глубине души Корделия надеялась, что мистер Фергюсон никуда не уехал, а крутится где-нибудь поблизости и, если ее занесет, моментально перехватит вожжи. Или вообще передумает и скажет: "Дорогая, вы всего только женщина, и ваше место — дома. Неужели вы поверили, что я говорил серьезно?"
Однако разум твердил, что все происходит всерьез и человек, к которому она испытывала антипатию, которого склонна была подозревать в неблаговидных поступках, дал ей убедительнейшее доказательство своего доверия.
А она отплатила черной неблагодарностью, обманула всякое доверие. И сейчас, когда интересы дела требовали от нее душевного покоя, предельной собранности и уверенности в себе, ее раздирал жесточайший внутренний конфликт.
После фабрики Корделия велела Томкинсу отвезти себя на Элберт-сквер. Там она попросила его подождать и, спросив у нищего дорогу, пошла по боковой улочке до Спринг-гарденс, где быстро отыскала "Варьете". В тусклом свете октябрьского дня здание показалось ей не особенно презентабельным.
"Синьор Палермо,
всемирно известный иллюзионист, имитация птичьего пения.
Игра на скрипке без струн и на пяти инструментах сразу.
Лотти Фримен,
леди-комик, только что из триумфального турне по ведущим мюзикл—
холлам страны.
Братья Раузы, фокусы, танец на проволоке и китайские фигуры.
Бостонские менестрели.
Вэл Джонсон, штатный комик…"
Должно быть, в этот самый момент за стенами окруженного афишными тумбами здания работает Стивен. Войти и спросить его? Удивится ли он? До сих пор инициатива неизменно исходила от него. Возможно, Стивен считает ее неспособной самой сделать шаг навстречу.
— Что, миссис Фергюсон, ждете открытия?
