Лермонтов и Москва. Над Москвой великой, златоглавою - Блюмин Георгий Зиновьевич
Один слепой нищий, получив милостыню, по словам Сушковой, пожаловался, что перед этим какие-то молодые господа бросили ему в чашечку вместо денег камушки.
В семье Столыпиных рассказывали, что Е.А. Сушкова из шалости сама бросила нищему камень. Жестокая насмешка над человеком произвела на поэта столь сильное впечатление, что, вернувшись в гостиницу, он в то время, когда все остальные садились обедать, написал стихотворение «Нищий», обращенное к Сушковой, которая посмеялась над его чувством:
Впечатления от посещения подмосковных монастырей отразились в поэме Лермонтова «Боярин Орша». Бунтаря Арсения судят в просторном зале, напоминающем монастырскую трапезную с расписным потолком и стенами, украшенными резьбой и ликами святых.
Рассказ о трапезной Саввино-Сторожевского монастыря дает Павел Алеппский, сын антиохийского патриарха, архидиакон и писатель, автор записок о путешествии в Россию в 1654–1656 годах:
«Монастырь Св. Саввы меньше Троицкого, но построен по образцу его. Как тот я назвал бы женихом, так этот невестой, и поистине это так, как мы видели своими глазами…
После того как мы осмотрели все стены кругом, нас свели вниз во двор монастыря и повели в монастырскую трапезную, огромную, удивляющую зрителя своей стройкой, архитектурой, величиной, простором и обширностью своего изумительного свода; она не имеет подобной себе ни в описанном монастыре Св. Троицы, ни в знаменитом новгородском монастыре Св. Георгия. Она имеет кругом окна со стеклами; все углы ее связаны железом, и такие же связи идут от арки до арки. Вся она утверждена на одном столбе, но толщина ее фундамента и стен огромна. Удивительно искусство ее постройки и архитектуры! Она построена среди монастырского двора». Остекление окон трапезной подчеркнуто автором – ведь в то время даже в дворцовых помещениях вместо стекла применяли все еще слюду.
…Судьба распорядилась так, что недалеко от Се редникова в том же Солнечногорском районе Московской области находится село Поярково и бывшая помещичья усадьба Мартыново (урочище Цесарка), принадлежавшая Мартыновым, где, как я выяснил у местных жителей, часто бывал убийца Лермонтова и его соученик по Школе гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров Н.С. Мартынов. В конце жизни в Цесарке он писал свои малоправдивые воспоминания. Он жил здесь со своей семьей, и среди местных старожилов известно предание о том, как внуки Мартынова во время революции 1917 года, спасаясь от новой власти, уходили за границу. Они надели на себя армяки поплоше, зашив в них фамильные драгоценности, но были убиты при переходе границы.
Не очень-то хотелось посещать логово убийцы поэта, но в Цесарке я все же побывал. Я раскрыл дневники своих странствий по лермонтовским местам и выяснил, что этот мой поход случился тридцать лет тому назад, 15 мая 1983 года. Помню, доехал я до станции Лобня Савеловской железной дороги, затем пешком прошел до Круглого озера, пересек разделенные ручьем села Мышецкое и Лунево с бывшей усадьбой помещика Базилецкого и пришел в село Поярково на берегу реки Клязьмы. Скорее всего, Лермонтов бывал в этих местах вместе со своими друзьями – ведь Середниково находится совсем близко. В Пояркове остался пруд с островом посредине и церковь Рождества Богородицы – бесстолпный храм постройки 1665 года, а при храме – колокольня с муравлеными изразцами. Все это находилось некогда на землях боярина А.С. Матвеева.
История с переходом границы напоминает «Золотого теленка». Видимо, подобные случаи в те времена были нередки. Только герой романа Ильфа и Петрова Остап Бендер остается ограбленным, но живым. Потомству же Мартынова суждено было погибнуть…
Пройдя поле цветущей горчицы в рост человека, я оказался в урочище Цесарка. Здесь разместилась какая-то воинская часть. Должен признаться, что никогда и нигде я не видел более мрачного места. Только ветер шумел в сумрачных лапах массива высоких темных елей, и этот шум отзывался в руинах полуразрушенной Знаменской церкви XVIII века. Была тут и надгробная плита, но, по сведениям, неохотно сообщаемым старожилами, плиту увезли какие-то люди якобы в музей. Склеп разграбили. В период Великой Отечественной войны здесь велись бои за Москву. В мое посещение через Цесарку проходил маршрут автобуса № 34 Сходня – Лунево. В кустах над речкой беззаботно пел соловей, и столь же беззаботно накуковывала годы кукушка…
Глава 7
«Мой гений веки пролетит…»
Из всех стихотворений и поэм Лермонтова, безусловно, самым московским его сочинением является «Песня про царя Ивана Васильевича, молодого опричника и удалого купца Калашникова». Распевный, старорусский стиль «Песни» сразу переносит читателя в русское средневековье, в эпоху Ивана Грозного:
В первой главе «Песни» поэт рисует образ грозного царя, пирующего «во златом венце» в Москве среди бояр, князей и опричников. Опричник происходит от старорусского слова опричь – за исключением, кроме. Это были особо доверенные государевы люди, которым дозволялось все или почти все, которые могли нарушать все нормы морали, подчиняясь исключительно царю. Далее на сцене появляется молодой опричник Кирибеевич, из рода Малюты Скуратова, который один изо всех своих товарищей «в золотом ковше не мочил усов». У царя от милости до гнева – один шаг, и вот уже «и дубовый пол на полчетверти он железным пробил наконечником». Выведенный, таким образом, из раздумий опричник рассказывает царю причину своей тоски. Всему виной оказывается московская красавица Алена Дмитревна. Вот рассказ опричника:
Иван Грозный благословляет Кирибеевича на свадьбу и дарит яхонтовый перстенек и ожерелье жемчужное. Но «лукавый раб» не говорит царю самого главного: красавица «в церкви Божией перевенчана, перевенчана с молодым купцом по закону нашему христианскому».
Во второй главе «Песни» появляется муж Алены Дмитревны – «статный молодец Степан Парамонович, по прозванию Калашников». Закончился зимний день, и купец Калашников идет домой:
