Голос - Индридасон Арнальд (книга читать онлайн бесплатно без регистрации .txt) 📗
— Какое жалкое убожество! — воскликнула она, оглядываясь по сторонам. — И он столько лет прожил здесь! Что творилось в его безумной голове?!
— Я как раз надеялся, что вы поможете мне разобраться в этом.
Она взглянула на него, ничего не ответив.
— Не знаю, — продолжал Эрленд. — Он утверждал, что ему хватало и этого. Некоторые могут жить только на пятисотметровой вилле. Мне говорили, что ему было удобно проживать и работать в отеле. Помимо зарплаты у него имелись и другие подработки.
— Вы нашли орудие убийства? — спросила Стефания.
— Нет, но, похоже, добыли аналогичный предмет, — ответил Эрленд.
Он замолчал в надежде, что теперь она что-нибудь скажет. Но Стефания тоже молчала, и прошло довольно много времени, прежде чем она возобновила разговор.
— Почему вы обвинили меня во лжи?
— Не могу судить, насколько это ложь, но я знаю, что вы мне рассказали не все, что вам известно. Вы не сказали мне правду. И вообще, вы мне ничего не говорите. Я чрезвычайно удивлен вашей реакцией и реакцией вашего отца на смерть Гудлауга. Будто вас все это не касается.
Она смерила Эрленда долгим взглядом, а потом словно бы приняла решение.
— Между нами было три года разницы, — вдруг начала Стефания, — и хотя я еще была совсем маленькая, помню, как родители принесли его домой. Пожалуй, это мое первое воспоминание в жизни. И с первого же дня он стал папиным любимчиком. Отец ему всегда столько позволял, мне кажется, он с самого рождения прочил брату великое будущее. И само собой, позже, когда Гудлауг стал подрастать, у отца в голове зрели большие планы, будто по-другому и быть не могло.
— А вы? — спросил Эрленд. — Ваш отец видел в вас какой-нибудь талант?
— Он всегда был добр ко мне, — ответила она. — Но Гудлауга он боготворил.
— И погонял его, пока тот не надорвался?
— Вы упрощаете, — возразила Стефания. — Ничего никогда не бывает просто, и я полагаю, что вы, как полицейский, отдаете себе в этом отчет.
— Думаю, мои воззрения тут ни при чем, — заметил Эрленд.
— Разумеется.
— Как получилось, что Гудлауг оказался в этой каморке, одинокий и всеми забытый? Почему вы так возненавидели его? Можно понять позицию вашего отца, если из-за него он лишился здоровья. Но я никак не возьму в толк, почему у вас сложилось такое отношению к брату?
— Потерял здоровье? — переспросила она и изумленно взглянула на Эрленда.
— Когда Гудлауг столкнул его с лестницы, — пояснил Эрленд. — Я слышал эту историю.
— От кого?
— Не имеет значения. Это правда? Гудлауг покалечил вашего отца?
— Мне кажется, это вас не касается.
— Никоим образом, — согласился Эрленд. — Если только это не имеет отношения к расследованию. В противном случае, боюсь, это касается не только вас и вашего отца.
Стефания промолчала и опустила взгляд на кровавое пятно на кровати. Эрленд пытался понять, почему она изъявила желание вести с ним разговор в комнате, где был убит ее брат. Его подмывало спросить ее об этом, но он все никак не мог уловить подходящий момент. Вместо этого он сказал:
— А ведь когда-то между вами все было иначе. Вы бросились на помощь брату, когда он потерял голос на сцене Городского кинотеатра. В то время вы дружили. Тогда он был вашим братом.
— Откуда вам известно, что произошло в Городском кинотеатре? Как вы раскопали все это? С кем вы разговаривали?
— Мы пытаемся разобраться во всей этой истории. Жители Портового Фьорда прекрасно помнят те события. В детстве вы не были такой, как сейчас.
Стефания молчала.
— Это был кошмар, — сказала она наконец. — Чудовищный кошмар.
Перед выступлением Гудлауга в Городском кинотеатре Портового Фьорда в доме весь день царило радостное волнение. Стефания проснулась рано, приготовила завтрак, думая о маме, и испытала такое чувство, будто она заняла мамино место в домашнем хозяйстве. Ее переполняла гордость. Отец сегодня даже сказал, что после смерти матери она умело заботится о нем и о брате, отметил, насколько ответственно и по-взрослому она все делает. Обычно он не хвалил ее. Просто не видел в упор. Никогда.
Стефания тосковала по маме, последние слова которой, обращенные к дочери с больничной койки, были о том, что теперь ей придется заботиться об отце и брате. Нельзя их подводить. «Обещай мне, — просила мама. — С отцом нелегко, зачастую будет невыносимо. Твой папа очень упрямый и требовательный, и я не уверена, выдержит ли Гудлауг. Если дойдет до этого, будь ему опорой, помоги Гудлаугу, обещай мне». Стефания кивнула и дала слово следовать ее наставлениям. Она держала мать за руку, пока та не уснула. Тогда Стефания погладила ее по голове и поцеловала в лоб.
Через два дня мама умерла.
— Пускай Гудлауг поспит еще немного, — сказал отец, спустившись вниз на кухню. — У него сегодня важный день.
«Важный день». Она не могла припомнить, чтобы в ее жизни были такие вот значительные дни. Все крутилось вокруг него, любимого сыночка. Запись концертов, пластинки вот-вот выйдут. Турне по Северным странам. Концерт в Портовом Фьорде. Гудлауг будет солировать в Городском кинотеатре. У него голос! Во время распевок она должна на цыпочках передвигаться по дому, чтобы не мешать его занятиям с отцом в гостиной. Гудлауг стоял у пианино, а папа аккомпанировал ему, поучал его и подбадривал. Если отцу казалось, что у мальчика все хорошо получается, он излучал любовь и понимание. Но если, по его мнению, Гудлауг не желал как следует сосредоточиться, отец становился непреклонным. Иногда он выходил из себя и ругался. Иногда обнимал сына и называл его чудом.
Если бы только ей уделялась хоть малая толика того внимания, которое целиком и полностью было направлено на ее брата, если бы ее поощряли хоть изредка, как ежедневно поощряли Гудлауга за его чудный голос! Стефании казалось, что она ничего не значит, ведь она не отличалась талантами, которые могли бы вызвать интерес у отца. Иногда папа сожалел об отсутствии у нее певческого голоса. Он говорил, что бесполезно учить ее пению, но она была уверена в обратном. Стефания знала, что он не хотел утруждать себя понапрасну, поскольку в ее голосе не было ничего особенного. Она не была гением, в отличие от брата. Она пела в хоре и могла наиграть мелодию на пианино, но и учитель музыки, к которому папа определил ее, чтобы не тратить собственное время, и он сам утверждали, что ей не хватает музыкальности.
А вот ее брат, напротив, обладал удивительным голосом и тонко чувствовал музыку, но вместе с тем он был самым обыкновенным мальчиком, так же как она была самой обыкновенной девочкой. Стефания никак не могла взять в толк, в чем различие. Они ведь похожи. В какой-то степени сестра занималась воспитанием брата, особенно после того, как мама заболела. Гудлауг слушался ее и делал, как она просила. Он уважал ее. Стефания любила брата, но вместе с тем завидовала ему, когда тому дозволялось все, что угодно. Это чувство пугало ее, и она никому о нем не говорила.
Стефания услышала, как Гудлауг спускается вниз по лестнице. Он появился на кухне и уселся рядом с отцом.
— Совсем как мама, — произнес он, наблюдая за сестрой, наливающей кофе в папину чашку.
Брат часто вспоминал маму, и она знала, как сильно Гудлауг тоскует по ней. Он искал у нее защиты, когда что-то шло не так, когда его дразнили, или когда отец выходил из себя, или когда ему хотелось ласки — просто так, а не в награду за успехи.
Весь тот день семья изводилась от переживаний, и к вечеру, когда они наряжались, чтобы пойти на концерт в Городской кинотеатр, ожидание стало почти невыносимым. Они проводили Гудлауга за кулисы. Отец поздоровался с руководителем хора, а потом они пробрались в зал, наполняющийся публикой. Потушили свет. Подняли занавес. На сцене уже стоял Гудлауг, довольно крупный для своего возраста, прекрасный и на удивление спокойный. Наконец он запел своим пронизывающим душу детским голосом.
У Стефании перехватило дух, и она прикрыла глаза.
