Центурион - Корчевский Юрий Григорьевич (электронная книга .txt) 📗
С чувством исполненного долга Алексей лёг спать.
Проснулся он от лёгкого покашливания. Вскочив, схватился за меч, лежащий рядом, но это был декарх пращников.
– Прости, что разбудил, кентарх. Там, у ворот, толпа местных жителей.
– Чего они хотят? – Сон мигом слетел.
– Спрашивают, что с убитыми делать. Жара на улице, вонять скоро начнут. Всё-таки базар рядом, нехорошо.
– Что предлагаешь?
– Пусть похоронят по нашим обычаям.
– Бросить бы их тела в пустыне на растерзание шакалам. Но раз ты просишь, так тому и быть. Иди, распорядись.
Алексей пообедал, затем приказал напоить пленных водой и приводить к нему по очереди. Сам расположился на табурете за столом.
Двое гоплитов при мечах заводили пленных. Часть их была испугана, имела жалкий вид. На вопросы отвечали сразу, но не знали никого: ни главаря, кто руководил ими здесь, ни того, кто выше.
В том, что мятеж замышлялся не в Кутейде, Алексей не сомневался. Невиновных, погнавшихся за деньгами и поддавшихся на сладкие речи вербовщиков, он заносил в список и предупреждал:
– Ты уже в чёрном списке. Ещё раз будешь замечен в беспорядках – тебя повесят. За участие в заговоре приговариваю тебя к двадцати ударам розгой. После этого до вечера ты обязан покинуть город. Если будешь обнаружен утром, тебя повесят. Я бы этого не хотел – ведь я обещал сохранить вам вашу жалкую жизнь.
Гоплиты выволакивали пленных на плац, клали на бревно, от души хлестали вымоченными в солёной воде розгами и пинками выгоняли за ворота.
Один из декархов сказал в сердцах:
– Если бы они взяли верх, нас бы не пощадили, перерезали бы глотки, как баранам. А мы их – розгами…
Но Алексей не хотел лишней крови, жестокости. Мятеж подавлен, он свою задачу выполнил – зачем казнить?
Однако не все пленные производили впечатление заблудших овечек. Да, бросили оружие и сдались, но только затем, чтобы сохранить жизнь в безвыходной ситуации. Таких набралось десяток, и Алексей снова отправил их в тюрьму.
Кое-что ему удалось выбить из этих, настоящих врагов. Похоже, головка заговора, человек-мозг, скорее – агент персидский. Находился в Эс-Сухне, недалеко от Евфрата. Река играла важную роль, её исток и низовье находились в сопредельных странах, и по реке вполне могла бы осуществляться связь на лодках. Большая группа незамеченной к городу не подойдёт, одному по полупустыне пройти сложно. А на лодке – в самый раз. Надо передать сведения Острису, заодно сообщить о подавлении мятежа и количестве взятых пленных. Конный мог бы добраться до Дамаска за пару часов и привезти ответ, только коня нет.
После раздумий Алексей вызвал к себе Магомеда.
– Ты проявил себя с лучшей стороны, я доволен тобой.
Магомед степенно поклонился, но по губам скользнула и исчезла едва заметная улыбка. Доброе слово и кошке приятно, а человеку – и подавно.
– Ты умеешь держаться в седле? – спросил его Алексей.
– Сахиб, я же араб. Какой мужчина из нашего рода не может держаться в седле?
– Сколько стоит лошадь?
– Скакун – дорого, не меньше трёх миллиаресиев.
– Держи деньги, купи коня и седло. Поедешь в Дамаск с письмом к Острису, вернёшься с ответом. Коня потом оставишь себе. Алы или турмы у нас нет – зачем нам конь? А ты заслужил.
Магомед поклонился и вышел.
Алексей рассудил так: зачем беречь деньги для информаторов, когда их можно потратить с пользой? Тем более этот пращник, один из местных, оказал армии неоценимые услуги.
И Алексей уселся писать письмо Острису.
Часа через четыре в лагерь верхом на коне въехал Магомед. Выглядел он чрезвычайно гордым, ведь для араба скакун – предел мечтаний. Такая лошадь стоит дорого, а страна бедная.
Гоплиты были удивлены, а Магомед, ловя на себе завистливые взгляды – в первую очередь пращников-арабов, – привязал коня у коновязи и вошёл в домик Алексея.
– Предлагаю переночевать в лагере, а утром уже – в путь. Случись непредвиденная задержка в пути, ты не успеешь до темноты добраться до Дамаска.
– Мой конь летит, как ветер! – горделиво сказал Магомед. – Я успею.
– Ну смотри. Удачи тебе! Жду с ответом.
Магомед сунул письмо за пазуху, поклонился и вышел.
Теперь оставалось только ждать.
На следующий день к вечеру Алексей стал испытывать беспокойство – пора бы Магомеду уже и вернуться. Однако он мог задержаться и не по своей воле. Остриса могло не быть в Дамаске: он мог уехать по службе в другой город провинции – да мало ли что ещё?
А следующее утро принесло неприятный сюрприз. К Алексею пришёл старшина торговцев, араб – уже в возрасте, седой, с морщинистой шеей.
– Приветствую тебя, сахиб!
– День добрый. Что привело тебя ко мне?
– Несчастье. Ты посылал своего человека в Дамаск?
– Может быть.
– Подожди немного, у ворот лагеря мой человек.
Старик пошёл к воротам, Алексеем же овладело тревожное предчувствие, и он направился следом за стариком.
У ворот на карауле несли службу два гоплита. Они пропустили старика к кентарху, но остановили второго, молодого араба с мешком за плечами.
– Покажи, – распорядился старик.
Молодой араб развязал мешок, и Алексей, а из-за его плеча и гоплиты заглянули в него.
В мешке лежала отрубленная голова Магомеда.
Гоплиты отшатнулись – зрелище было ужасающим.
– Ты где нашёл её, старик? – Алексея убийство Магомеда неприятно поразило.
– Утром нашли на базарной площади. Кто-то подбросил, причём оставили на том самом месте, где твои воины посекли стрелами мятежников.
Алексей от злости скрипнул зубами. Кто-то из уцелевших мятежников отомстил Магомеду за помощь византийцам. Жаль пращника, он был хорошим воином. И письмо Алексея не дошло до адресата. Предупреждал же он Магомеда – утром выезжать надо!
Вокруг города шастают шайки бедуинов и неизвестно ещё кого. Разбойников тоже хватает. Правда, те могли просто отобрать коня, но не подбрасывать голову.
– Спасибо, старик, что не побоялся прийти. Пусть твой молодой спутник отнесёт голову семье Магомеда – они должны знать о гибели мужа и отца. Он был хорошим воином.
Старшина торговцев и его молодой спутник поклонились и ушли, унося страшный груз.
Алексей вернулся в домик. Стало быть, ответа не будет. И теперь ему надо решать, что делать дальше. Острис ему поручил разобраться, что за мужчины собираются в городе. Алексей проблему разрешил, подавил готовый вспыхнуть мятеж, взял пленных. Стало быть, приказ выполнен. А раз так – можно возвращаться в Дамаск. Плохо, что без приказа Остриса, получается – самовольно. Но пленные имеют сведения о смутьянах в Эс-Сухне. Если промедлить, восстание может вспыхнуть в другом городе. Нельзя упускать время! Но если послать в Дамаск ещё одного воина для связи, его может постигнуть участь Магомеда.
И чем больше размышлял Алексей, тем твёрже становилось его убеждение в том, что идти в Дамаск надо всей кентархией и с собой вести пленных. Пусть их допросят, выбьют все сведения, а там Острису решать, что предпринять. Даже если он будет не прав, доставив пленных в Дамаск, вернётся в Кутейду. В конце концов, до его прихода в Кутейду в лагере были только пращники из местных, поэтому для города по большому счёту ничего не изменится.
О своём решении Алексей никого не предупреждал, опасаясь, что кто-нибудь из местных пращников может проболтаться. Конечно, опасения его пока не имели под собой оснований, но полностью арабам он не доверял.
Утром на построении он объявил о выходе. Гоплиту собраться – только защиту надеть да щит с копьём взять.
Пленных снова связали одной верёвкой. Те испуганно вертели головой по сторонам. Чего они ожидали увидеть – виселицу?
Их поставили в середину походной колонны. Справа, слева, впереди и сзади – гоплиты. Алексей хотел довести пленных до Дамаска в целости. Лучников он распределил по десяткам и отдал приказ о выступлении.
Колонна двинулась в путь – до вечера необходимо было добраться до Дамаска.
