Танатонавты - Вербер Бернард (список книг TXT) 📗

Много честных людей потеряло там жизнь.

Со своей стороны, Жан Брессон, не поднимая особых волн, продвигался вперед секунда за секундой и миллиметр за миллиметром. Сейчас у него была «кома плюс двадцать минут и одна секунда».

Его вылеты становились все более и более безупречными. Сердце постепенно замедлялось и я вводил «ракетоноситель» с намного более мягкой формулой, которая позволяла лучше оперировать силой воли (кстати, благодаря новому препарату «Векурониум». Чтобы не утомлять вас химическими выкладками, скажу только, что 0,01 мг Векурониума на кило веса дает очень даже неплохие результаты).

— Сегодня я собираюсь пройти Мох 1, — сумрачно объявил Жан Брессон, в которой уже раз садясь в пусковое кресло.

— Нет, нет, не делай этого! — запротестовала Амандина, не скрывавшая своей привязанности к молодому каскадеру.

Она взяла его за руку и оба замерли в долгом объятии. Потом он погладил ее плечо.

— Не бойся. Я хорошо подготовлен, знаю свое дело и сейчас я чувствую, что могу туда пройти.

Голос его был спокойным и решительным. Ничто в его поведении не выдавало хоть малейшего колебания.

Предыдущей ночью они с Амандиной шумно занимались любовью, а наутро он выглядел в полной форме.

Он сам вставил иглы в вены и проверил экраны, словно пилот, проводящий предстартовый контроль бортовой аппаратуры.

— Постой, — сказал я, — если у тебя получится, а я верю, что получится, это надо делать в присутствии прессы.

Жан Брессон задумался. Он уклонялся от телекамер и славы. Он уже видел, куда эти миражи завели бедного Феликса. Тем не менее, он знал, что без рекламы нам срежут фонды и, во всяком случае, когда речь идет о будущем танатонавтики, важно иметь как можно больше свидетелей.

Он извлек иглы и стал ждать.

В восемь вечера вся международная пресса толпилась в зале полетов. Мы разместили барьеры между пусковым троном и зоной «посетителей», уставленной креслами, как в кинотеатре. Некоторые из приглашенных пришли сюда только с целью поприсутствовать при смерти танатонавта.

Здесь, через одну-две минуты, еще один человек скинет с себя свою телесную оболочку, чтобы — может быть — никогда уже в нее не вернуться. В рядах посетителей царило возбуждение. С незапамятных времен смерть всегда пленяла людей.

Я заметил взволнованного телеведущего RTV1, что вел репортаж из Дворца Конгресса, а рядом с ним намного более спокойного журналиста Вийяна, представлявшего журнал "Танатонавт-любитель".

Мы с Раулем и Жаном переоделись в смокинги по случаю великого события. С помощью Амандины мы уже вымыли, что называется, с головы до ног, наш танатодром, а то он уже начинал напоминать заброшенный гараж.

Жан Брессон на своем троне выглядел очень сосредоточенным. Все в нем дышало силой, уверенностью и решительностью. Над ним весела карта Запредельного Континента и он долго пытал ее взглядом, будто стремясь получше запомнить свою цель — Мох 1. Пересечь Мох 1. Он скрипнул зубами.

— Мох 1, я тебя пробью, — сорвалось с его губ.

Он несколько раз вздохнул.

Жан настроил свою электронную систему на «кому плюс двадцать пять минут», затем вернулся опять в стоматологическое кресло и, верный себе, хладнокровно вонзил иглу в локтевой сгиб.

Работали все камеры, нацеленные на него, а репортеры свои комментарии давали шепотом, чтобы не нарушать сосредоточенности Жана Брессона.

— … э-э… да, дамы и господа, Жан Брессон собирается испробовать невозможное, пройти первую коматозную стену. Если у него получится, то он захватит Кубок и премию в 500 000 франков. Вот уже много дней атлет готовится к этому и степень его собранности невероятна…

— OK, ready, — сухо объявил Жан.

Мы в последний раз проверили показания всех дисплеев и управляющих консолей.

— Я тоже «ready», — сказал я.

— Готова, — последовало от Амандины.

— Готов, — сказал Рауль.

Словно авиатор далекой эпохи, Жан поднял большой палец: «От винта!»

— Вперед, только вперед, в неизвестное, — прошептал Рауль.

Брессон медленно отсчитывал:

— Шесть… пять (закрыть глаза)… четыре… три (запрокинуть голову)… два (сжать кулаки)… один. Пуск!

Мы скрестили пальцы. Удачи, Жан. «Черт возьми, — сказал я сам себе, — сейчас этот счастливчик наконец откроет, что там, за смертью. Узнает самый большой из всех секретов. Великую тайну, с которой столкнется каждый из нас. Вот сейчас он ее откроет и скажет нам: „Смерть — это то-то и то-то“. Или наоборот: „Смерть — это совсем-совсем другое“. Счастливчик». Амандина пожирала его глазами. «Счастливчик. Мне, наверное, вместо него бы следовало отправиться. Да. Так и надо было сделать», — думал я, а камеры работали полным ходом, чтобы не упустить ни единой миллисекунды этой сцены.

110 — ПОЛИЦЕЙСКОЕ ДОСЬЕ

Фамилия: Брессон

Имя: Жан

Цвет волос: шатен

Рост: 1 метр 78 см

Особые приметы: нет

Примечание: пионер движения танатонавтов

Слабое место: отсутствие слабых мест

111 — УЧЕБНИК ИСТОРИИ

112 — ЗА МОХОМ 1

Ожидание.

Я взглянул на часы: Жан в полете двадцать минут сорок пять секунд. Сейчас он, должно быть, уже там и видит, что происходит за Мохом 1. У него получилось, он преодолел препятствия и сейчас собирает совершенно новые знания. Он видит, он познает, он открывает. Заставляет всех нас ждать, пока сам не вернется и не расскажет. Что же там такое, после коматозной стены? Что или кто такое смерть?

Кома плюс двадцать одна минута. Он все еще там, его пуповина еще не оборвана и он все еще может вернуться. С ума сойти.

Кома плюс двадцать одна минута пятнадцать секунд. Должно быть, он там буквально обжирается сказочной информацией. Настоящий герой.

Кома плюс двадцать одна минута и тридцать секунд.

Его земное тело колотит дрожь. Несомненно, нервные рефлексы.

Кома плюс двадцать четыре минуты и тридцать три секунды. Дрожь усиливается. Как будто тело сотрясают электрические разряды. Лицо искажено до такой степени, что иначе, чем гримасой боли, его не назовешь.

— Он просыпается? — спросил один из журналистов.

Электрокардиограмма показала мне, что танатонавт все еще там. Он прошел через первую стену смерти. Активность его головного мозга нарастала, хотя сердце все еще работало в минимуме.

Должно быть, он встретил что-то удивительное, когда тайна приоткрыла свою маску. Потому что он совершенно точно прошел через ее дверь. Он несомненно все узнал. Может быть, он даже полон радости и удовольствия, оттого что понял, кто она такая — Костлявая. Смерть, он без сомнения ее узнал. Его удивила раскрытая тайна?

Кома плюс двадцать четыре минуты сорок две секунды. Он строит гримасы, как в чистом кошмаре. Ладони вцепились в рукоятки кресла. Задравшиеся манжеты смокинга обнажили гусиную кожу.

Он делает резкие движения. Словно имитирует схватку со свирепым монстром. Он издает предсмертные хрипы, изо рта капает пенистая слюна, он бьет кулаками, брыкается. К счастью, застегнутый ремень удерживает его на кресле, иначе он уже упал бы с него, оборвав при этом трубки и те электропровода, что связывают его с Землей.

Лишившиеся дара речи журналисты смотрят на всю эту сцену. Все и так подозревали, что лишение невинности континента мертвых — вещь определенно рисковая, но здесь танатонавт, казалось, столкнулся с немыслимо страшными явлениями. Его физиономия не выражала ничего, кроме чистого, абсолютного ужаса.

Кома плюс двадцать четыре минуты и пятьдесят две секунды. Он еще борется. Все отошли назад, чтобы не попасть ему под руку. Мне все это возбуждение показалось не самым положительным признаком. Рауль закусил губу. Амандина нахмурила брови и сморщила лицо.