И снова о любви - Розенталь Лорейн Заго (смотреть онлайн бесплатно книга .TXT) 📗
Глава 19
Спать я не хотела. Разумеется, я знала, что не вернусь домой рано, как того хочет мать, надеялась потихоньку прошмыгнуть в свою комнату в час или два ночи и немного отдохнуть перед экзаменом. Но не ожидала, что проснусь в «Уолдорф-Астории» рядом с Блейком. Я смотрела на его вздымающуюся грудь, приоткрытые губы и очертания его тела под простыней. Эта картина заставила меня забыть о маме и об экзамене.
Он открыл глаза, улыбнулся и отбросил волосы с моего лица, и я подумала, что мать ошибалась, когда говорила, что все парни одинаковые — «наврут что угодно, лишь бы уложить в постель, и тут же ищут себе другую жертву». Никого он искать не собирался.
Затем мой взгляд упал на электронные часы на тумбочке. Перевалило за семь, а экзамен начинался в девять. В ужасе я собрала вокруг себя простыню и перекатилась на край кровати.
— Что такое? — спросил Блейк.
— У меня сегодня экзамен. Я опоздаю.
— Не опоздаешь, — сказал он. — Я отвезу тебя прямиком в школу.
— Мне нужно домой, переодеться… Не пойду же я в этом. — Я подняла с ковра платье. — Мне бы принять душ, умыться и съесть что-нибудь… Не хватало только провалить экзамен. Я же собираюсь поступать в Парсонс.
Он рассмеялся, схватил меня за руку и притянул к себе.
— Не волнуйся так, Ари. Экзамены — ерунда. Мой отец поможет тебе поступить куда угодно. Ты это прекрасно знаешь.
Мне все равно хотелось хорошо сдать экзамен, чтобы не разочароваться самой и не расстроить маму. В ушах зазвучали язвительные, колкие комментарии, которые она не преминет высказать, если я срежусь.
Но от Блейка оторваться было трудно. Мы еще немного полежали в постели, он целовал мой затылок, заставив меня отбросить все тревоги по поводу моей весьма посредственной внешности, забыть о том, что мне скорее всего придется всю жизнь страдать и бороться и в конце концов умереть в одиночестве.
В половине девятого Блейк высадил меня у дома. Он хотел пойти вместе со мной и убедить маму в том, что мы танцевали в клубе у Дэла и не делали ничего неприличного. Но я не разрешила: мать, чего доброго, начала бы его оскорблять. «Думать надо головой, Блейк. Головой, а не тем, что у тебя в штанах».
Она распахнула дверь, как только мой ключ коснулся замочной скважины, и заорала мне в лицо:
— Что, черт возьми, происходит?
Дверь захлопнулась с оглушительным грохотом, я вздрогнула. В мятом платье посреди прихожей я чувствовала себя как когда-то Эвелин после ночных тусовок «бог знает где» и «бог знает с кем».
— Мы поехали танцевать и потеряли счет времени, — оправдывалась я.
— Танцевать? Где? На заднем сиденье в машине у Блейка?
— В «корветах» нет заднего сиденья, мама, — брякнула я и сию же минуту пожалела об этих словах.
Мама уставилась на меня, будто перед ней вовсе не я, а кто-то другой. Еще хуже, чем Эвелин. Но произошедшее между мной и Блейком было не аморальным, а она бы принялась убеждать меня в обратном, поэтому я продолжала врать. Клялась, что ничего не произошло, сожалела, что так получилось, и уверяла, что такое никогда не повторится. А потом по-настоящему почувствовала себя виноватой, потому что она мне поверила.
— Умойся и причешись! — крикнула она, но времени на это не оставалось.
Я сорвала платье, натянула джинсы и пуловер и выскочила на улицу. Мама уже завела машину.
Жителям Бруклина разрешалось сдавать вступительный экзамен в своем округе, поэтому я поехала не в Холлистер, а в свою прежнюю школу. Саммер тоже была там. Она сидела впереди, на соседнем ряду, отдохнувшая, в белой водолазке и фирменных джинсах. Я же с нечесаными волосами и размазанной под глазами тушью выглядела как облезлая нищенка. Она посмотрела назад, в ужасе отшатнулась и опять сделала вид, что в упор меня не замечает.
На мгновение я подумала, не рассказать ли ей о том, что произошло минувшей ночью. Девочкам всегда хочется поделиться таким с сестрами или лучшими подругами. Но Эвелин уехала с Патриком на выходные в Бостон на сбор семейства Кэгни; с Ли — даже если бы мы и помирились — у меня язык не повернулся бы обсуждать секс с ее кузеном. А с Саммер мы не разговаривали.
Усталая, с раскалывающейся головой, я взялась за цепочки аналогий — задание из языкового раздела теста. Слова на листке сливались друг с другом. «Лекарство — болезнь; закон — беззаконие; вымогать — добиваться; плагиат — заимствование; догмат — богослов…» Что еще за «догмат»? Я встречала это слово, когда готовилась к экзамену, но сейчас в голову ничего не шло.
Перед математическим разделом объявили перерыв, и я, глядя в затылок Саммер, придумала собственную аналогию: «настоящее» относится к «фальшивому» так же, как «любовь» к «лимеренции». А у тебя, Саммер, хватило наглости заявить, что я просто слегка запала на Блейка. Я его люблю, а он любит меня, и теперь ты не можешь сказать, что я едва его знаю и что не спала с ним. Потому что это неправда!
Глаза слипались. Желудок сводило от голода. Мне хотелось думать о Блейке и о том, что произошло ночью. Однако после перерыва я, упершись лбом в руку, читала о Сузи, которой нужно попасть в пункты В и С в любом порядке. По линиям на рисунке от меня требовалось определить, сколькими маршрутами она может пройти из пункта А и обратно через пункты В и С, не проходя по одной дороге дважды.
Сегодня мне не было до Сузи никакого дела.
А вот Саммер, судя по всему, отлично знала, какой дорогой шагать Сузи. Я смотрела, как она непринужденно просматривает вопросы, накручивая локон на палец, и быстро проставляет галочки карандашом. Покончив с тестом первой в классе, она закрыла книгу, откинулась на стуле и принялась изучать свой безупречный маникюр.
У меня прямо руки чесались взять карандаш и проткнуть ей сердце. Так нечестно! Она никогда ничего не учила. Зато у нее хватило ума лечь спать пораньше и с утра хорошо позавтракать.
В животе урчало, время подходило к концу. Я определенно заваливала вступительный экзамен, хоть на моем счету была куча решенных на отлично тренировочных тестов, а у Саммер — ни одного.
Мама ждала меня у школы.
— Надеюсь, ты справилась хорошо? — встревоженно произнесла она по дороге домой. — Как ты сама считаешь?
Уставившись в лобовое стекло, я собралась с духом и соврала:
— Думаю, пойдет.
Мама резко повернула голову в мою сторону.
— «Пойдет»? Что это значит?
— Ничего.
К горлу подступала тошнота.
Мы остановились на красный сигнал светофора, и я слушала, как она стучит обручальным кольцом по рулю.
— Ладно, — выдавила она. — Если оценка будет не слишком высокой, можно пересдать.
Наверное, эта мысль ее утешила. Я молча кивнула. Голова трещала сильнее и сильнее, а я все думала о сегодняшней ночи. Меня, разумеется, беспокоили результаты экзамена, но я вспомнила, что сказал утром Блейк. Экзамен не имеет значения — мистер Эллис поможет мне поступить в любое учебное заведение.
Когда в следующие выходные Блейк впервые привел меня в свою комнату в пентхаусе, мистера Эллиса дома не было. Комната оказалась на удивление маленькой. На полу лежал ковер с грубым ворсом, на рабочем столе — куча учебников.
Кровать стучала о стену, а шерстяные одеяла кололи мне кожу, когда мы во второй раз занимались любовью. Мы стали приходить сюда при каждом удобном случае, со Дня благодарения и до той поры, когда уже загорались первые рождественские огоньки. Мистер Эллис всегда отсутствовал. Иногда мы занимались сексом, временами Блейк проделывал то же, что в Хэмптонс, и я больше не прятала лицо. А порой мы просто часами лежали в постели обнявшись, это тоже было чудесно.
— Я тут подумал… — произнес он.
До Рождества оставалась пара дней, в этот вечер мы просто целовались и болтали под шерстяными одеялами. На улице шел снег, стоял зверский холод, и мне нравилось прятаться от всего мира в укромной спальне.
