После нас - Волгин Юрий (книги онлайн без регистрации .txt) 📗
Густав замедлил ход и прицелился. Квадроцикл слегка потряхивало на неровной почве, когда он съехал с дороги, но это не могло помешать выстрелу. Густав не хотел стрелять, но еще больше он не хотел принимать участие в убийстве мутов. Эти чертовы создания кричали совсем как люди, отчаянно и тоскливо. Их возгласы эхом отдавались в ушах Густава – что-то он слышал сам, что-то приходило через микрофон Семена. Он хотел убавить звук, но потом понял, что вовсе потеряет связь с охотником, а этого допускать не следовало.
Когда Густав оказался за десять-пятнадцать метров от стаи, она, словно единый организм, зарычала, оскалив длинные и потенциально опасные клыки.
Странник аккуратно прицелился, чувствуя, как струйки пота стекают по шее и щекочут спину.
Квадроцикл теперь двигался совсем уж с черепашьей скоростью. Густав нажал на курок, но в этот момент колесо машины заехало на обломок кирпича, соскочило с него, и рука странника непроизвольно дернулась. Пуля по касательной угодила одной из собак в хвост, и стая, взвизгнув, развернулась и бросилась наутек. Чертыхнувшись, Густав выжал газ и ринулся вслед за ними.
Собаки бежали быстро, и было очевидно, что они хотят скрыться в жилом массиве. Бежать до него оставалось еще далеко, а квадроцикл догнал стаю в какие-то секунды, пристроившись за этим ковром из полностью однотипных пегих спин, под шкурами которых отчаянно шевелились лопатки и мускулы, неся своих обладателей подальше от нежданного преследователя.
Густав прицелился снова, на этот раз не раздумывая и не сомневаясь. Он знал, что стрелять нужно сразу после того, как прицелишься. Отпускать собак он не хотел, нужен был хотя бы один труп этих гавкающих тварей, чтобы не потерять авторитет в глазах Семена. От общей массы собак отстали трое вислоухих щенков, но Густаву требовалась крупная особь.
Щенков уже почти затянуло под колеса, они отчаянно загребали короткими лапами, вытаращив расширившиеся от ужаса глаза. Еще немного, и их размолотят грубые внедорожные покрышки.
Странник привстал, выпрямил руку и нажал на курок. В этот момент одновременно произошло два события: раздался выстрел и странник краем глаза заметил какой-то темный объект, несущийся на него справа.
В следующий миг все перемешалось. Густава выбило из седла, а квадроцикл ушел своим ходом в свободное плаванье. Пистолет вылетел из рук и, описав дугу, отскочил куда-то вбок. Сам же Густав, стараясь успеть сгруппироваться, покатился по пыльной земле, про себя благодаря Семена за то, что тот дал ему шлем и крепкую кожаную куртку. Иначе он просто разбил бы себе голову и исцарапал все тело.
Уже лежа на спине, странник облегченно вздохнул. Поднял защитный экран, но тот покрылся пылью и через него ничего не было видно. Отстегнул замок ремешка под подбородком и стянул шлем с головы, положив его рядом.
Над Густавом мелко тряслось, в такт ударам сердца, безоблачное ясное небо, мелькали черные точки, и он явственно слышал шум двигателя квадроцикла, работающего на максимальных оборотах. Судя по всему, машина остановилась, но что-то зажало газ, и теперь она либо зарывалась в землю, либо просто работала вхолостую, если соскочила передача.
Странник попытался подняться, но тут же на грудь ему приземлилось что-то тяжелое. Он со свистом выдохнул, почувствовав боль в шее, и с ужасом обнаружил, что на груди у него сидит огромный пес с оскаленными клыками и вздыбленной шерстью.
Густав почувствовал зловонный запах, исходящий из пасти зверя. «Зачем я снял этот чертов шлем?» – подумал он, и перед глазами возникла картинка из детства.
Ему было тогда лет десять. Они с отцом остановились, чтобы перекусить. Отец никогда не любил есть на ходу, в машине, говорил, что это плохо сказывается на пищеварении. Они находились в пригороде Берлина, отец сидел в кабине, жевал вяленое мясо и рассматривал навигатор, выбирая кратчайший путь в объезд бывшей столицы Германии. Там им делать было нечего, большие города таят в себе большие опасности, это аксиома.
Мама лежала под вентилятором на кушетке, у нее болела голова. В последнее время такое случалось с ней довольно часто, но маленький Густав не обращал на это внимания.
Он сидел на порожке корабля и ел сухари с кусочками вяленого мяса, запивая все это чистой холодной водой из мятой жестяной кружки. Ему было хорошо. Наверное, так хорошо, как еще никогда не бывало и уже никогда не будет. Семья, корабль, вкусная еда, красивый пейзаж.
Столбы линии электропередач, шедшие вдоль дороги, уцелели, кроме одного, который упал, но не порвал провода, а лишь потянул их за собой. И вот Густав смотрел на ровные черные линии, прочерчивающие небо, и как они затем плавно уходят вниз и снова поднимаются вверх, словно график средней скорости из отцовского бортового компьютера.
Птицы, круглые нахохлившееся жирные точки, сидели на проводах, и Густав размышлял о том, что будет, если они так же усядутся на «кривые», идущие под углом к земле провода. Упадут? Заскользят вниз? И вообще – смогут ли сесть на них?
Собака появилась неожиданно. Она вышла откуда-то из-за корабля, задумчиво посмотрела на Густава, понюхала правое заднее колесо, затем задрала ногу и помочилась на него.
Мальчик хихикнул и коротко свистнул, подзывая к себе эту довольно большую псину грязно-белого цвета.
Собака села возле ног Густава и преданно посмотрела ему в глаза, осклабившись и высунув длинный язык. Ее хвост дружелюбно махал из стороны в сторону, кач-кач, подметая дорогу.
– Держи, – сказал Густав и бросил ей кусочек вяленого мяса.
Собака жадно подхватила его на лету, хлопнув пастью, мгновенно проглотила и опять замерла, выжидающе смотря на мальчика.
– Больше нет, – сказал Густав, разводя руками.
Но собака не хотела этого понимать. Она, не вставая, прямо на заднице подползла ближе и ткнулась горячим носом в руку мальчика.
Густав отломил половинку сухаря и кинул ей. И этот кусок еды исчез в пасти собаки с такой быстротой, словно его никогда и не было.
– Вот теперь точно все, – сказал Густав, поднимаясь.
Он хотел уже войти в корабль, чтобы избавиться от назойливой попрошайки, но собака вдруг взялась зубами за его штанину и тихонько зарычала.
– Эй, – сказал мальчик, – отпусти меня.
Он дернул ногой, но собака не отпускала. Только расставила лапы пошире, для устойчивости, и потянула Густава на себя.
Сначала он даже не понял, что происходит. Ему казалось, что пес играет с ним, так как с его морды не сходило какое-то дружелюбно-заискивающее выражение, а глаза, смотревшие на мальчика, не выражали никакой агрессии, просто тупое упрямство.
Собака дернула изо всех сил, и мальчик упал лицом вниз, выставив вперед руки, чтобы хоть как-то смягчить удар, но ему все еще казалось, что ситуация находится под контролем. Локти ломило, сбитый подбородок саднил, но он все еще думал, что это игра.
И лишь когда собака потащила его в сторону от корабля, Густав начал кричать и брыкаться. Псу это не понравилось, и он решил угомонить крикливую… еду.
Запах. Густав до сих пор помнил запах из этой пасти. Долгое время он представлял себе, что именно так пахнут переваренные, съеденные люди. Гнилостно и тошнотворно. Он успел подставить руку, и на его запястье сомкнулись мощные челюсти собаки. Она порвала ему кожу и тряхнула мордой, досадуя, что это не шея Густава, а всего лишь рука. Но и этого оказалось достаточно, чтобы сломать тонкую кость неокрепшего мальчика.
Густав закричал, и скорее от страха, чем от боли, и только тогда к нему на помощь пришел его отец. Спустя годы странник осознал, что борьба с собакой не заняла и минуты и что отец чисто физически не смог среагировать быстрее. Но тогда он решил, что родители бросили его.
Предательство.
И он заплакал от горя, мгновенно переполнившего его больше, чем боль и ужасная вонь, исходившая от белой собаки, весело виляющей хвостом и активно грызущей его руку.
Отец выстрелил точно в лоб собаки и пинком отбросил ее обмякшее тело. Оно плюхнулось в пыль, все еще дергая хвостом. Отец поднял Густава на руки и понес его в корабль, говоря что-то успокаивающее. Что именно – странник не помнил, но запомнил его тон. Сильный и ласковый.
