Хроники Потусторонья: Проект (СИ) - Хомутинников Юлиан "sirrum" (бесплатные серии книг txt) 📗
— Ты сам на себя не похож… — Марина встала, накинула на себя плед и подошла ко мне. — Это правда ты? Или это я сплю, и ты мне снишься? Знаешь, всё это так странно…
Она пододвинула к моему креслу табурет, стоявший в углу, и теперь, усевшись на него, смотрела на меня, смотрела мне в глаза, изучала меня…
— Знаешь… Тогда, там, около дома, куда ты упал… Я не помню, как я спустилась. Наверное, мне помогли… Но это было такое странное чувство… Я как будто забыла, что нужно чувствовать в таких ситуациях… Я смотрела на тебя… А ты упал на спину и, знаешь, смотрел в небо… словно что-то там увидел… А я смотрела на тебя, и мне казалось, что это не взаправду. Что это… как сон или что-то такое… И крови почему-то было совсем немного… И мне не было страшно, Герман, и даже почти не было больно… А потом он привёз меня домой — тот мальчик. Он мне сказал, что ты его попросил за мной приглядеть… Он, знаешь, плакал. Так странно. Я не плакала, а он плакал. Я его жалела… Он меня довёз до дома, как тебе и обещал. Правда, меня сначала там милиция расспрашивала, что, почему… Почему я приехала, почему ты прыгнул… А я-то откуда знаю, почему? Наверное, это как… судьба, да?
Я молчал. Может, так лучше. Скажи я что-нибудь, и как знать, что из этого выйдет.
Сигара потухла.
— А сегодня, когда похороны были… Там было немного людей. Думаю, тебе бы понравилось. Ты ведь никогда не любил, когда много народу. Там был полковник Фёдоров, и он тоже плакал. Я никогда не видела, чтобы такой пожилой мужчина, тем более полковник, и плакал. А он мне говорил, что ты был ему как сын. Он очень горевал… А ещё приехала Эля с сыном. Я с ними познакомилась: оказалось, они такие милые люди. Она хорошая женщина, Герман. Почему ты её бросил? Мне её тоже было жалко. А она тоже плакала… Знаешь, так беззвучно плакала… Просто слёзы у неё текли и текли, текли и текли… Ты знаешь, я хотела, чтобы тебя похоронили рядом с твоей Катей и Игорьком. Но мне сказали, что там уже нет места. Прости, пожалуйста. Я хотела хоть что-то для тебя сделать напоследок… Хотя мне до сих пор не верится, что ты умер… Вот ты сейчас сидишь здесь, ведь так? Правда, ты сам на себя не похож: постарел, исхудал… Почему, Герман? Ты мне расскажешь? Или это сон? Если сон, тогда понятно, наверное…
Маринка встала и, подойдя к кушетке, присела на неё.
— Это ты меня укрыл, да? Вторым пледом? Герман, я… Ты можешь со мной посидеть немного, пока я не засну? Хорошо? Ну или пока не проснусь. Пожалуйста, Герман, посиди со мной…
Я подошёл к кушетке и присел на край. Она легла и закуталась в пледы.
— Спасибо. А то, знаешь, я как потерянная… Хожу тут… Квартира пустая, никого нет… Тебя нет… Кажется, будто и меня нет… Как будто я тоже что-то вроде призрака… Что мне делать, Герман? Как мне это пережить? Может, ты ко мне вернёшься как-нибудь, а? А может, мы с тобой, как в «Привидении»? Ты — Сэм, а я — Молли. Помнишь, как ты просил меня стричься под мальчика, чтобы быть похожей на Молли? Как будто ты знал, всё знал с самого начала. Как будто знал, что однажды уйдёшь, а я останусь. Ты знал, да, Герман? Молчишь? Не хочешь разговаривать, да?
Если бы ты знала, как я хочу поговорить с тобой. Но не могу. Ведь я не смогу ответить на твои вопросы. Ведь я всё равно уйду. Если бы ты только знала…
Марина смешно шмыгнула носом и улыбнулась:
— Ну ладно. Зато ты пришёл меня проведать. Спасибо, Герман. Мне тут очень одиноко. Правда, этот мальчик… Так всё-таки забавно: он тоже Герман. Но он совсем не такой, как ты. Я ему сказала, что мне нужно немного времени. А он сказал, что он дождётся, потому что он обещал тебе. Ты ведь его спас. Поэтому он хочет во что бы то ни стало… Хотя, кажется, я ему нравлюсь. Это приятно, когда ты кому-то нравишься. Мне всегда было приятно, когда ты говорил мне комплименты. Даже когда хвалил мой завтрак… Даже когда просто улыбался… Мне будет тебя не хватать. Я так к тебе привыкла, что не могу представить кого-то на твоём месте, даже его, пусть он и милый. Он всё равно не такой, как ты. Он всё равно…
Я склонился над своей бедной девочкой и легонько дунул ей в лоб. Она сразу же закрыла глаза и крепко уснула.
Прости, Маришка. Прости: кажется, я всё-таки ещё недостаточно бездушный, чтобы слушать всё это без эмоций, спокойно.
Напрасно ты, Герман Сергеич, сюда вернулся. Зря. Никогда не думал, может, в тебе есть что-то от мазохиста? Или ты просто хотел почувствовать себя человеком? Ведь что значит быть человеком? Помнишь, там, в твоём кабинете, в ОВД, ты сидел и думал о том, как сильно у тебя болит голова? Помнишь, размышлял о страданиях?
Духи не лишены страданий, отнюдь. И боли не лишены. Но, наверное, наша боль — это нечто иное. Когда я смотрю на Первого, я понимаю, что ему больно. И одиноко. И страшно — хотя он и Старейший Дух. Но это не одно и то же — его боль и моя. Боль Духа — Великого Магистра Ордена Радуги, и боль Духа, успевшего пожить человеком. Не одно и то же.
Что ж. Пожалуй, теперь всё. Время допить коньяк, убрать бутыль и бокал в бар. Время докурить погасшую сигару и скормить её остатки Шарику. И не забыть отправить Шарика на Ту Сторону: пусть себе там поплавает.
А потом можно сходить на кухню. Ребята, наверное, спят. Так что можно немного перекусить и, быть может, поспать. Главное — утром уйти до того, как она проснётся.
И тогда она решит, что это всё-таки был сон. Сон, и ничего больше. И может, ей будет немного полегче. Чуть-чуть.
А может, однажды и мне станет легче.
Когда-нибудь.
…
Глава 10.
— Ну как она там? Проснулась?
Сонни отхлебнул горячего кофе и кивнул.
— Судя по всему, она хочет изменить внешность. Замаскироваться под, э-э, парня, — задумчиво прокомментировал ситуацию Валя, дожёвывая омлет с ветчиной. Перед ним на столе сидел голем-лягушка, во рту у которой уместился небольшой экран.
Так вот куда голем-птица картинку транслирует, догадался я. А Валентин туда время от времени подглядывает, но приличия старается соблюдать, несмотря ни на соблазн.
Я невольно улыбнулся.
— Молодец. Понимает, что её могли слить Лэнгу за отдельную плату. Уверен, что такой человек, как он, владеет всей нужной ему информацией и, скорее всего, уже не раз становился мишенью для киллеров, раз уж у него такая крутая СБ… А вы, я смотрю, вполне освоились?
— У вас тут так здорово! — восторженно промычал Сонни с набитым ртом. — Просторно!
— Да ты ешь, ешь. Что у нас там со временем? 9 часов? Нормально. Марина обычно раньше 10 не просыпается.
— А вчера просыпалась? — спросил Валя. Я кивнул. Он как-то сразу приуныл, и я легонько ткнул его кулаком в плечо:
— Слышь, ты, Мастер Иллюзий, а ну хорош киснуть. Нашёл причину. Не твоя это печаль, друг сердешный. Твоя печаль — вон, в мальчика переодевается. И не надо на меня смотреть, как на собаку, машиной сбитую. Знаешь, сострадание, милосердие — это хорошо, но вот жалость — это неприятно, а порой так и вовсе противно. Так что всё, завязывай с этим.
