Подвиг Ширака - Жандарбеков Булат (версия книг TXT) 📗
Но самое главное то, что армия осталась верной Дарию, и это спасло его самого и всю младшую ветвь Ахеменидов, процарствовавшую без малого двести лет. Беспрестанные войны привели к профессионализации армии. Молодым и крепким парнем приходил человек на воинскую службу, а покидал ее, если, конечно, выживал, или физически немощным, или же калекой. Персидский сарбаз, кроме как воевать, больше ничего и не умел: ни обрабатывать землю, ни пасти скот, ни заниматься каким-то ремеслом. Он был развращен войной, грабежами, мародерством, насилием, человеческая жизнь теряла для него ценность, вытравлялось чувство милосердия. Он привыкал помыкать людьми, но и им в свою очередь помыкали "отцы-командиры". Сарбаз привыкал к тому, что его кормили, поили, одевали, привыкал получать жалованье из рук все тех же командиров — оплату своего кровавого ремесла, и при этом ему внушали, что все блага он получает из казны самого царя! А поэтому командный состав, а вместе с ним и рядовые сарбазы пошли за царем.
И восстания, несмотря на высокий дух повстанцев, были подавлены, потому что закаленная в бесчисленных сражениях и овеянная славой побед армия, даже уступая в количественном отношении, превосходила слабо вооруженные, плохо организованные, необученные воинскому делу массы в качественном отношении, и поэтому, опираясь на первоклассную армию, молодой, талантливый и энергичный Дарий сумел не только устоять в жестокой борьбе, зачастую шедшей с переменным успехом, но и победить!
Арпак
Когда, поспевшая изо всех сил и стремясь как можно быстрее покинуть владения страшного Камбиза, Зогак достиг Сакоссены, то был встречен с распростертыми объятиями самим Арпаком. Несмотря на то, что Сакоссена входила в империю Ахеменидов, Арпак заверил Зогака, что саки не выдают царям Персии своих гостей. Да и вправду, Камбиз больше не интересовался царем-изгнанником, а сатрап Армении и Сакоссены Дадаршиш сделал вид, что и не подозревает о пребывании какого-то чужеземца в стране саков.
Для Арпака имя Рустама было свято до сих пор, хотя и много воды утекло с тех незабвенных и таких коротких дней, когда дружба Рустама и Арпака походила скорее на встречу влюбленных. И то благоговение к памяти Рустама отразилось и на отношении Арпака к Зогаку. Правда, вождь саков поразился тщедушности Зогака, вспоминая его единокровного гиганта-брата и, по твердому убеждению Арпака, богатыря, равного которому еще не носила земля. Сколь же разнились между собой братья!
Хитрый Зогак сразу же понял, как надо держаться с Арпаком и его саками. И хотя он ненавидел даже память о своем брате, здесь, сам скромно держась в тени, вовсю воспевал Рустама и искусно, вызывая умиление даже у суровых саков выставлял свою неугасающую скорбь о боготворимом брате. Особенно всем нравился рассказ Зогака о том, как сурово, несмотря на свою нежную любовь к младшенькому, вбивал воинскую науку старший брат. Саки растроганно цокали языками и понимающе переглядывались. Да, в этот жестокий век слабый и неумелый человек погибнет и уцелеет только тот, кто сумеет защитить себя, и в заботе о своем слабеньком братишке саки видели огромную любовь Рустама к Зогаку. А чтобы окончательно развеять все недоверие к своим словам, тщедушный тиграхауд с таким блеском и искусством продемонстрировал усвоенную им науку, что, вызвав всеобщий восторг, развеял все сомнения, если они и возникли. Зогак был очень ловок и быстр, смело бился на акинаках и был виртуозом в конной джигитовке. Борьба за жизнь заставила этого недоноска выработать у себя такие качества, каких у него не было с рождения: стойкость, живучесть, целеустремленность и огромную силу воли. Надо отдать должное необыкновенному упорству в достижении поставленной цели. Захотел стать отличным воином и, вопреки всем своим данным, — стал! Хотя это стоило многих трудов и пролитого пота. Захотел стать царем тиграхаудов — и стал! Хотя цель была, казалось бы, явно недостижимой, ведь спор-то велся с самим Рустамом — законным наследником трона Кавада — их отца. Да, незаурядной личностью был Зогак и много мог бы сделать добра людям, если бы свою одаренность не использовал им во вред. Так и здесь, находясь в гостях, он, еще не зная зачем, стремился побольше выведать, высмотреть. Благородный Арпак и мысли не допускал, что кровь Рустама может течь и в жилах подлеца, был предельно откровенен с его братом, а Зогак все наматывал и наматывал на ус, где-то в глубине души своей уже готовя пакость своему гостеприимному хозяину. Зогак обратил внимание на слишком оживленный обмен гонцами между Арпаком и Тиридатом — царем Армении и поинтересовался, как бы между прочим, об этом у царя, а скорее — вождя саков. Арпак, не скрывая, ответил, что саки давно, еще со времен Кира, готовятся к выступлению против персидских царей Ахеменидов, чтобы сбросить ненавистное иго, и призывают к этому и армии, тем более что саки и армины вместе воевали против Урарту, и тогда саки оказали нынешнему царю Армении Тиридату неоценимую услугу. "Что стоит услуга, которая уже оказана",— подумал про себя с усмешкой Зогак. И словно в ответ на эти мысли гостя Арпак с горечью признал, что Тиридат не торопится и почему-то ответы его уклончивы, а ведь как горячо Тиридат ратовал за борьбу против Ахеменидов!
У Зогака сразу же мелькнула мысль донести Камбизу о сговоре Арпака и Тиридата, но при более здравом размышлении отбросил ее. Камбиз — больше чем царь, и невозможно предугадать, как он поступит, — то ли наградит, то ли, по своему капризу, может распять или посадить на кол доносчика, не желая быть кому-нибудь обязанным. Ну, раскажет Зогак этому заносчивому царю о заговоре, ну, подавит этот царь заговор в зародыше, ну, в лучшем случае, щедро одарит Зогака за донос, ну и что? Так и кормиться от щедрот персидского царя бывшему царю тиграхаудов, поедая объедки с хозяйского стола и еще льстиво благодарить Камбиза за его благодеяния? Нет, время Зогака еще не наступило, и лучше пользоваться радушным гостеприимством Арпака, чем прозябать как попрошайка при дворе персидского царя.
Саки Сакоссены никогда не забывали о корнях своего рода. Так всегда бывает — люди на чужбине тоскуют о своей родине острее, даже если они ее никогда не видели. Мечта — сильнее реальности. Поэтому через Арпака Зогак узнавал не только, что происходит у сакских соседей: арминов, албанов, иберов, колхов, каспиев, парфян, мидян, но и то, что происходит у скифов Танаиса и саков Окса и Яксарта. К тому же с Зогаком было около трех десятков тиграхаудов, пожелавших разделить судьбу со своим господином со всеми ее превратностями. Странно, но даже у злодеев бывают преданные люди, готовые пожертвовать даже жизнью за него.
Зогак страстно желал неудачи Камбизу, ведь из неудачи другого можно выкроить удачу себе, но у того все шло как по маслу. Этот самодур сумел пройти почти без потерь гибельный для неприспособленных Синай и после небольшой заминки у Пелусии овладеть и этой грозной крепостью, тем самым отворив "ключом" ворота в Египет. И вот Камбиз — фараон Верхнего и Нижнего Египта! И теперь вся Азия у ног этого деспота. Горделивый титул персидских царей господин и повелитель четырех сторон света воплотился в явь. Казалось бы, что теперь-то все надежды Зогака рухнули, но бывший царь тиграхаудов как-то оживился. Он предчувствовал, что за взлетом неминуемо падение. Не должен был истеричный Камбиз превзойти своего великого отца по закону справедливости, но если это, вопреки всему, произошло, то Камбиза должен ожидать ужасный конец, такой же, какой был у очень везучего Поликрата.
Смутные слухи о гибели Бардии, а затем и самого Камбиза будоражили всю Азию. Но затем оказалось, что просто Камбиза наконец-то постигла крупная неудача в войне с Непатой, а Бардия опроверг слухи о своей гибели-смерти тем, что объявил себя ...царем! И пошли дела — одни чуднее других. Великий царь царей Бардия вдруг отменяет все подати на три года и на такой же срок освобождает всех от воинской повинности, самой большой тяготы для простого люда — земледельцев и скотоводов. Отовсюду слышались благословления имени великодушного народного радетеля — Бардии. Даже Арпак со своими саками решил не выступать против персов и выждать, чем окончится это время небывалых событий. А слухи сменяли один другой. Пополз змеиный шепоток о том, что на престоле Персии не подлинный сын отца персов, а самозванец — какой-то беглый маг. А тут как гром среди ясного неба — весть о смерти и какой-то странной — Камбиза! Вздох облегчения вырвался из груди подданных персидского царя, благодетель Бардия — теперь единственный и неоспоримый господин народов персидской державы. И вдруг... становится известным, что семь благородных персов самым неблагородным образом зарезали Бардию, который оказался вовсе и не Бардией, а магом-самозванцем по имени Гаумата, который, однако, оказался настолько похожим на сына великого Кира, что ни родная сестра Атосса, ни жены из гарема Бардии не могли отличить своего господина от другого господина... Не успели жены и народ разобраться что к чему, как уже, благодаря своему похотливому жеребцу, царем стал какой-то Дарий, сын Гистаспа. И не успели еще люди привыкнуть к новому имени, как словно из-под земли выросли сборщики податей, но еще более свирепые, чем раньше. Еще бы — сколько прибыли потеряно! И застонал народ от поборов. А в это время писцы и младшие командиры стали вырывать из объятий жен и матерей молодых парней, отбирая их для службы в великой и победоносной армии царя царей. Но народы уже глотнули воздуха свободы и разговаривать с ними постарому было уже нельзя...
