Огонь! Бомбардир из будущего - Корчевский Юрий Григорьевич (электронные книги без регистрации .txt) 📗
Что ж, пора вставать. Я вылез из машины, умылся из бутылки с минеральной водой, причесался, как мог, разгладил руками помятую за ночь одежду. Поехал в город, нашел на окраине небольшое кафе, сытно поел и стал искать адресное бюро. Раньше на каждом углу стояли справочные киоски, но после перестройки почти все куда-то исчезли. С трудом нашел один киоск. Попросил дать адреса Кожиных, в первую очередь – тех, кто проживал в Петроверигском переулке. Киоскерша подозрительно уставилась на меня – я протянул свой паспорт:
– Видите, я Кожин, приехал к родне, они жили в Петроверигском переулке, а жильцов выселили, наверное, дом под слом или капитальный ремонт.
Мое вранье ее успокоило, она стала звонить, высунулась в окошко.
– Гражданин, Кожиных в Москве семнадцать семей, вам что, все выбирать? Это дорого будет!
– Да, давайте все адреса, я заплачу.
Через несколько минут я стоял с листками бумаги, где были адреса. Я снова обратился к киоскерше:
– Как лучше проехать, чтобы мне по пути было?
Сунул в окошечко сто рублей, и мне подробно объяснили, в какой очередности, куда и как ехать. Да, учитывая, что москвичи ездят нагло, агрессивно и пробки не редкость, придется убить много времени. Один адрес оказался недалеко, я позвонил, с волнением ожидал, кто выйдет. Вышла бабуля лет семидесяти, объяснила, что никогда не жила в Петроверигском переулке, а вся ее родня живет в этом доме больше ста лет. Я вежливо откланялся. Во втором доме меня встретили неласково – зачем, что, почему и в конце хамовито попросили убраться. Еще два адреса ничего не дали. Я стал сомневаться – а чего я ищу – ни Миши, ни Насти не будет, триста лет прошло, их потомков найти – непростая задача. Может быть, у Миши были дочки, вышли замуж, сменили фамилии. А с другой стороны – что я теряю? И я продолжал попытки. Но на пятом адресе, когда открылась дверь и вышедшая девочка-подросток спросила, что мне надо, я увидел в лице что-то от Насти – похожий овал лица, такие же глаза, волосы. От волнения перехватило горло. Девочка заметила, что мне нехорошо:
– Давайте я водички дам.
Я кивнул. В это время из комнаты женский голос спросил:
– Аленушка, кто пришел?
Дверь из комнаты открылась, вышла пожилая женщина, но в открытую дверь я увидел на стене картину Дюрера, ту, что я покупал у Абрама за десять талеров. По щекам моим потекли слезы, ноги ослабли, и я медленно сполз по стене на пол. Нашел, я нашел!
Глава 8
Родственники с Петроверигского
Обе женщины склонились надо мной.
– Вам плохо? Аленушка, давай проводим гостя в комнату.
Мне помогли подняться и завели в квартиру, в комнату, где на стене висела картина. Девочка-подросток принесла стакан воды, я выпил и слегка успокоился.
Анна Никитична, так звали пожилую женщину, спросила:
– Вы искали Кожиных? Мы Кожины, а вы к кому?
– Скажите, а вы жили в доме на Петроверигском?
– Да, там жил мой папа, но потом стали расселять коммуналки, и нам дали квартиру здесь, на Ленинском проспекте. А в чем, собственно, дело?
– Долго объяснять. Если коротко – я ваш дальний родственник. Тот дом на Петроверигском весь, целиком весь, наш! Неужели не сохранилось никаких документов?
Анна Никитична покачала головой.
– Нет. Мне мой папа никогда не говорил об этом, правда, в те годы и говорить-то об этом было опасно.
– А жив ли ваш батюшка?
Анна Никитична перекрестилась.
– Бог прибрал вот уж десять лет как. А что вас интересует? Да и откуда вы? Сколько живу, папа мне не говорил о родственниках.
Я представился. – Кожин Юрий Григорьевич, – достал из пиджака паспорт и отдал хозяйке. Обе женщины с любопытством просмотрели его, заглянули в прописку.
– И что вы хотите от нас?
– Конечно, с вашей точки зрения, это будет выглядеть нелепо и смешно. Но мне хотелось бы выяснить, насколько это возможно, судьбу ваших предков. Помолчав, я добавил:
– И моих родственников.
– Давайте попьем чаю, – предложила Анна Никитична.
Меня проводили на кухню, стали собирать на стол.
– К сожалению, я мало что знаю о дедушке и бабушке. От отца в детстве слышала, что они были из дворян. Во время революции большевики их расстреляли. Да и рассказывал он это не мне, а моей маме. Я случайно подслушала. Больше, пожалуй, я ничего вам сообщить не могу. А почему вы интересуетесь?
Я помялся.
– Видите ли, Анна Никитична, рассказ мой долгий и поверить в него сложно. Попробую объяснить, но только прошу не принимать меня за сумасшедшего.
В сжатой форме я пересказал свои приключения. Но даже этот короткий рассказ занял около двух часов. Чайник опустел, за время рассказа я прихлебывал из чашки и доливал вновь. Женщины сидели ошарашенные, затем стали переглядываться. Похоже, они сейчас вызовут «неотложку» – психиатрическую бригаду или милицию, а то и тех и других сразу. Пора было убеждать фактами.
– У вас на стене висит картина Дюрера. Я ее покупал и знаю хорошо. На обратной стороне в верхнем левом углу должно быть пятно от краски белого цвета, по форме немного напоминающее овал.
Аленушка выпорхнула из кухни, вернулась с картиной, ее перевернули, и точно, в указанном месте пятно было. Я вытащил из кармана несколько золотых монет – они были разные – цехины, дублоны, реалы и выложил их на стол.
– Посмотрите, это такие же деньги, на которые я покупал картину.
Женщины повертели деньги в руках. Про клад я пока благоразумно молчал.
– А не передавал ли вам, Анна Никитична, отец или дедушка кулон с изумрудом или серьги с изумрудами, они из одного комплекта.
Анна Никитична кивнула внучке, и та принесла из комнаты шкатулку. Дрожащими от волнения руками она открыла ее, и я увидел кулон с изумрудом, подаренный мной Настеньке. Защемило сердце, в памяти сразу всплыли наши счастливые дни.
– Вот только кулон остался, мама говорила, что были и серьги, но в войну, чтобы не умереть от голода, она их обменяла на рынке на мешок муки.
Спросив разрешения, я взял в руки кулон. Поглаживая изумруд, вспоминал, как по-детски радовалась Настя моему подарку.
– Это мой подарок любимой женщине, вероятно, вашей прапрапрабабушке. Женщины с изумлением, страхом и недоверием смотрели на меня. Я вытащил из кармана маленький мешочек с изумрудами, развязал, и на руку мне легли такие же изумруды, как и в кулоне. Один в один совпадали цвет, огранка. Конечно, поверить в такое было вне человеческого разума. За окнами стало совсем уже темно. Я извинился за продолжительный визит и попросил разрешения посетить их завтра. Когда я уже уходил, Анна Никитична попыталась вернуть мне те золотые монеты, которые лежали на столе. Я отказался.
– Пусть они будут вам моим подарком за возможность снова увидеть кулон и картину. Оставьте их себе на память.
Ночевал я снова в машине, бросать ее на всю ночь с полным багажником золота я не решился. Лежа на разложенном сиденье, я вспоминал кулон, Настеньку, картины, что висели у меня в доме на стене. Где теперь это все, что сталось с Настенькой и Мишей? Незаметно я уснул.
Утром все повторилось – умывание из бутылки, завтрак в кафе. Но теперь у меня был план. Заехав в магазин, купил большой шоколадный торт и коробку конфет, в магазине компьютерной техники шикарный ноутбук для Аленки и заявился в гости к своим новоприобретенным родственникам. Надо сказать, что меня так рано не ждали – москвичи вообще-то встают поздненько. Если у нас, на юге, в восемь утра уже вовсю кипит работа, то москвичи в это время только просыпаются. Анна Никитична хлопотала на кухне, а Аленка по случаю каникул еще спала. Моему приходу были рады, а когда разбуженная Аленка в пижаме вышла на кухню и увидела конфеты и торт, глаза ее радостно округлились. Решив удивить по полной программе, я подарил и ноутбук. Девочка от радости завизжала и бросилась с подарком в свою комнату. Когда первые проявления восторга улеглись, сели пить чай.
– А где же родители Алены?
