Уцелевший - Паланик Чак (читаем полную версию книг бесплатно .TXT) 📗

Я спрашиваю: Хаоса?

Пистолет говорит: «Ищи нас в машине».

Рот говорит: «В красной машине».

Пистолет говорит: «Откуда ты знаешь? Мы же ее еще не угнали».

«Я знаю всё, — говорит рот. — Мы украдем красную машину с автоматической коробкой передач, потому что я не умею пользоваться рычагом».

«Окей, — говорит пистолет. — В красной машине».

«Окей,» — говорит рот.

Я был перевозбужден. Я говорю: Просто дай мне чудо.

И Фертилити дает мне чудо. Величайшее чудо в моей карьере.

И она права.

И там будет хаос.

Там будет настоящее столпотворение.

16

Одиннадцать часов следующего утра, агент всё ещё жив.

Агент жив в одиннадцать десять и в одиннадцать пятнадцать.

Агент жив в одиннадцать тридцать и в одиннадцать сорок пять.

В одиннадцать пятьдесят координатор мероприятий доставляет меня от гостиницы до стадиона.

Все постоянно вокруг нас, координаторы и представители и менеджеры, и я не могу спросить агента, принес ли он бутылочку Запаха Истины и когда он собирается понюхать ее. Я не могу ему просто так сказать, чтобы он не нюхал никаких одеколонов сегодня. Что там яд. Что брат, которого у меня никогда не было и которого я ни разу не видел, залез в багаж агента и подложил ловушку. Каждый раз, когда я вижу агента, каждый раз, когда он исчезает в ванной, или когда я должен повернуться к нему спиной на минуту, это может быть последний раз, когда я его вижу.

Не то чтобы я очень уж любил агента. Я могу легко представить себя на его похоронах: во что я буду одет, что я скажу в прощальной речи. Хихикаю. Затем я вижу, как мы с Фертилити танцуем Аргентинское Танго на его могиле.

Я не хочу участвовать в процессе по массовому убийству.

Это то, что соц.работница назвала бы ситауцией приближения/предотвращения.

Что бы я ни сказал насчет одеколона, свита повторит это полиции, если он задохнется.

В четыре тридцать мы на задворках стадиона со складными столиками, ресторанной едой и взятой напрокат одеждой, смокинги и свадебное платье висят на вешалках, и агент всё ещё жив и спрашивает меня, что я планирую объявить своим большим чудом этого перерыва.

Я не рассказываю.

«Но оно большое?» — интересуется агент.

Оно большое.

Оно достаточно большое, чтобы все на стадионе захотели дать мне пинка под зад.

Агент смотрит на меня, подняв одну бровь, хмурится.

Чудо, которое я должен сделать, такое большое, что все полицейские этого города потребуются, чтобы сдержать толпы, желающие убить меня. Я не говорю агенту об этом. Я не говорю, что в этом вся задумка. Полиция будет очень занята, спсася мою жизнь, и она не сможет арестовать меня за убийство. Я не рассказываю агенту эту часть.

В пять часов агент всё ещё жив, и меня заковывают в белый смокинг с белым галстуком-бабочкой. Мировой судья подходит и говорит мне, что всё под контролем. И всё, что я должен делать, это вдыхать и выдыхать.

Невеста прибывает в своем свадебном платье, втирая вазелин в палец для кольца, и говорит: «Меня зовут Лора».

Это не та девушка, которая была в лимузине вчера.

«Это была Триша,» — говорит невеста. Триша заболела, поэтому Лора будет ее дублершей. Всё окей. Я всё ещё женюсь на Трише, несмотря на то, что ее здесь нет. Триша — та, кто по-прежнему нужен агенту.

Лора говорит: «Камеры ничего не узнают». У нее вуаль.

Люди едят пищу, доставленную разносчиком. Рядом со стальными дверями, ведущими на боковые линии, люди из цветочной лавки, готовые выкатить алтарь на футбольное поле. Подсвечники. Беседки, покрытые белыми шелковыми цветами. Розы и пеоны и белый сладкий горох и левкой, все они ломкие и липкие от лака для волос, чтобы держали форму. Охапка шелкового букета невесты, который она понесет, — это шелковые гладиолусы и белые георгины из шелковой смеси и тюльпаны, тянущие за собой ярды белой шелковой жимолости.

И всё это смотрится красиво и реально, если ты на достаточном удалении.

На поле яркий свет, говорит гримерша и делает мне большой красный рот.

В шесть часов Супер Кубок начинается. Это футбол.  [10] Это Кардиналы против Кольтов.

Пять минут первой четверти, шесть очков у Кольтов. У Кардиналов ноль, и агент всё ещё жив.

Рядом со стальными дверями, ведущими на стадион, алтарные мальчики и подружки невесты, одетые как ангелы, флиртуют и курят сигареты.

Когда Кольты на 40-ярдовой линии, это их второй мяч вне игры, и составитель графика кратко излагает мне, как я проведу свой медовый месяц в туре по семнадцати городам для раскрутки книг, игр и статуэток для приборной панели. Поиск для меня главной мировой религии вообще не обсуждается. Мировое турне сейчас в процессе разработки, а надоедливый вопрос насчет моих занятий сексом закрыт. План включает визиты доброй воли в Европу, Японию, Австралию, Сингапур, Южную Африку, Арегентину, Новую Гвинею и на Британские Виргинские острова, а затем возвращение в Соединенные Штаты, чтобы увидеть, как рождается мой первый ребенок.

Чтобы я не терялся в догадках, координатор говорит мне, что агент предпринял определенные меры, чтобы убедиться, что моя жена родит своего первого ребенка в конце моего девятимесячного турне.

Долгосрочное планирование говорит, что у моей жены должно быть шесть, возможно семь детей, образцовая Правоверческая семья.

Координатор мероприятий говорит, что мне не придется даже пальцем пошевелить.

Это должен быть безупречный замысел, если в него вовлечен я.

Свет на поле слишком яркий, говорит гримерша и мажет мои щеки красным.

В конце первой четверти агент приносит мне какие-то бумаги на подпись. Документы о разделе прибыли, говорит агент. Сторона по имени Тендер Брэнсон, именуемая в дальнейшем ЖЕРТВА, дарует стороне, именуемой в дальнейшем АГЕНТ, право получать и распоряжаться всеми денежными суммами, получаемыми Телевизионным и Торговым Синдикатом Тендера Брэнсона, включая, но не ограничиваясь доходами от продажи книг, создания телепрограмм, произведений искусства, живых представлений, косметики, именного мужского одеколона.

«Подпиши здесь,» — говорит агент.

И здесь.

Здесь.

И здесь.

Кто-то вставляет белую розу в мою петлицу. Кто-то на коленях начищает мои ботинки. Гримерша по-прежнему не унимается.

Теперь агенту принадлежит копирайт на мой образ. И мое имя.

В конце первой четверти счет семь-семь, и агент всё ещё жив.

Личный фитнесс-тренер вкалывает мне 10 кубиков адреналина, чтобы заставить мои глаза искриться.

Сеньор координатор мероприятий говорит, что всё, что я должен сделать, это пройти к 50-ярдовой линии, к центру стадиона, туда, где будет стоять свадебная процессия. Невеста пойдет с противоположной стороны. Мы все встанем на платформу из деревянных ящиков с пятью тысячами белых голубей, спрятанных внутри. Звуки церемонии заранее записаны в студии, и именно это будет слышать публика. Я не должен буду говорить ни слова до моего предсказания.

Когда я наступлю на кнопку, скрытую под моей ногой, голуби вылетят. Идёшь. Говоришь. Голуби. Раз плюнуть.

Костюмер сообщает, что нам придется использовать корсет, чтобы создать силуэт, и говорит мне поспешить, когда я пойду впереди всех. Ангелы, команда, еда, люди с цветами. Агент. Сейчас. Всё, кроме моих шортов и носков. Сейчас. Костюмер стоит с резиново-проволочным орудием пыток, называемым корсет, в которое я должен влезть, и говорит, что это мой последний шанс отлить в ближайшие три часа.

«Тебе бы не пришлось одевать этого монстра, — говорит агент, — если бы ты продолжал сбрасывать вес».

Сейчас четыре минуты второй четверти, и никто не может найти обручальное кольцо.

Агент обвиняет координатора мероприятий, который обвиняет костюмера, который обвиняет управляющего собственностью, который обвиняет ювелира, который должен был предоставить кольцо в обмен на рекламу его имени на дирижабле, летающем вокруг поля. Снаружи дирижабль кружит по небу, демонстрируя имя ювелира. Внутри агент грозится предъявить иск за нарушение контракта и пытается связаться с дирижаблем.