Самая главная победа (СИ) - "Elle D." (книга жизни .TXT) 📗
Но несмотря на это, Дизраэль его покорил. Не такой огромный, как Сиана, не такой пышный, как столицы Асмая и Рувана, не обладающий суровым налётом тысячелетней древности, как столица родного Хиллэса, Дизраэль отличался каким-то собственным, уникальным очарованием. Это был довольно юный город, насчитывавший едва три столетия - но он уже обрёл свой характер, отражавшийся в очень узких, запутанных улочках, многие из которых заканчивались тупичками, в которых здесь было принято разбивать цветники. С высоты последнего этажа самого высокого дома Дизраэль казался лабиринтом с короткими, причудливо изломанными ходами. Здесь легко было заблудиться, и здесь приятно было бы заблудиться, во всяком случае, в мирные времена - столица Сидэльи славилась спокойствием, здесь почти не совершалось неизбежных в большом городе ночных грабежей, чему способствовали маленькие разноцветные фонарики, обильно украшавшие дома. Ночью Дизраэль казался обителью светлячков. "Как тут красиво", - думал Уилл, глядя на город из окна и удивляясь своим мыслям. Кажется, никогда раньше он так не думал о городе.
Сейчас, правда, Дизраэль стал городом не только красивым, но и несчастным. Осада изнурила его жителей, стёрла с их лиц приветливые улыбки. Голод ещё не начался, и погибших было ненамного - во всяком случае, в пределах городских стен, - но дух защитников города был подорван, и за весь прошедший день Уилл не встретил ни одного улыбающегося лица. Впрочем, это вполне объяснимо - они боялись кары. Объявление об условиях, на которых Дизраэль раскрыл наконец ворота перед вальенцами после финальной битвы на поле перед городом, ещё не успели сделать, и люди в страхе смотрели на вражеских солдат, движущихся главной улицей, не зная, спасение или окончательную гибель принесет им такой поворот.
После того, как армия капитана Витте потерпела поражение, а его самого в цепях привели под городские стены, Дизраэль сдался. Временное правительство, поставленное мятежниками, не строило иллюзий и не видело смысла в дальнейшем сопротивлении. Правда, осталось неясным, кто были те люди, что открыли поддерживающий огонь с южной башни и тем самым решили исход боя, но Уилл полагал, что вскоре об этом узнает. Этим людям не в чем было себя упрекнуть: они положили конец войне, и глядя на измождённые, осунувшиеся лица горожан, на испуганных худых детей, жмущихся к материнским подолам, Уилл подумал, что конец войны - это всегда к лучшему, не важно, кто победил, а кто проиграл.
Весь следующий день горожане хоронили павших. Риверте, проявив определённый дипломатический такт, не стал расквартировывать свои уцелевшие войска в городе - они остались в лагере за стеной. В Дизраэль отправили только небольшой гарнизон, достаточный для поддержания порядка и демонстрации силы. Остальные же имперские воины вместе со своими недавними противниками подбирали раненых и предавали земле погибших. Изумительные улочки Дизраэля наполнились изувеченными людьми, между которых носились городские лекари. Город полнился вонью естественных нечистот и крови, но Уилл знал, что скоро этот запах развеется, его разнесёт над долиной порывистым осенним ветром, так, как разнесло клочковатый туман того кровавого утра. Сквозь тела павших прорастёт трава, и на будущий год на этом поле будут бегать и играть дети. Это жизнь, она жестока, и она возрождает саму себя, несмотря ни на что - таков её главный закон.
Был вечер, тяжёлое красно солнце уже коснулось вершины холма, с которого Уилл наблюдал за сражением. Это случилось всего лишь сегодня утром, но ему казалось, что с тех пор прошли годы. Он стоял у высокого стрельчатого окна в просторной спальне большого дома, принадлежавшего семейству Маркезини, представители которого нынче оказались в темнице под губернаторским замком. Сам губернатор - дальний родственник прежнего, убитого мятежниками, временно назначенный графом Риверте сидэльским наместником, - был чрезвычайно рад развитию событий. Он не успел вовремя выбраться из города, и всю осаду прятался у своей любовницы-белошвейки на чердаке, а когда вальенцы вошли в город, первым кинулся Риверте в ноги. Риверте терпеть не мог людей подобного толка, но на безрыбье выбирать не приходилось. Новоявленный наместник воцарился в губернаторском замке и торжественно вручил Риверте ключи от города. Сейчас они обсуждали планы действий на ближайшие дни - война окончилась, но Маркезини и Сабатела всё ещё оставались где-то там, и многое ещё предстояло сделать, пока в Сидэлье не настанет наконец покой. Уилл остался в доме, который предложили графу Риверте в качестве временной резиденции - остался и ждал, как всегда, как был, похоже, обречён ждать до конца своих дней.
Он услышал мягкие шаги позади, но не обернулся, и позволил сильным тёплым рукам обнять его сзади за талию.
- Вы так скоро, - не оборачиваясь, сказал Уилл. - Я вас ждал только к утру. Разве вы не должны сейчас быть с губернатором?
- В сущности, должен.
- Он вроде бы собирался устроить сегодня пир в вашу честь?
- Да, собирался.
- Разве вы не обещали там присутствовать?
- Обещал.
- Так что вы в таком случае здесь делаете?
- Стою и выслушиваю ваши дурацкие вопросы.
"И ещё обнимаешь меня", - подумал Уилл, чуть улыбнувшись. Руки Риверте были такими знакомыми, такими родными. Уилл не глядя мог вспомнить размер и форму мозолей на его ладонях, натруженных ежедневными упражнениями с мечом, вид его длинных, унизанных кольцами пальцев, и то, какими холёными казались эти белые руки, пока не возьмёшь их и не повернёшь ладонями вверх. В этом был весь Риверте: лоск, фатовство снаружи, и огромный труд, постоянное преодоление и борьба внутри. И если кто-то на свете знал, чего ему всё это стоило, то только Уилл Норан.
- Я знал, что вы победите. Там, на переговорах, когда Альваро вызвал вас на неравный бой. У вас ведь уже был тогда план, да? И даже без пушек?
- Ваша проницательность, Уильям, воистину граничит с ясновидением и даже слегка пугает. Вы умудряетесь узнавать некоторые вещи ещё до того, как их узнаю я сам.
- Что? - Уилл повернулся к нему, и Риверте неохотно убрал руки с его талии. - О чём вы говорите? У вас... у вас что, не было плана?!
- Тогда - нет, - честно сказал Риверте. - Ну только если не считать планом твёрдое намерение вытащить вас из этой передряги любой ценой.
Уилл оторопело смотрел на него. Он почти до самого конца не сомневался в победе Риверте - до тех пор, пока ситуация на поле боя не стала критической, - и ему в голову не приходило, что Риверте изначально не имел козыря в рукаве. Он просто не мог вступить в заведомо проигрышный бой. Это был бы уже не Фернан Риверте.
- Но я шёл не совсем с пустыми руками, - успокоил Риверте Уилла, и прежде, чем тот успел облегчённо вздохнуть, добавил: - У меня была ещё ночь. Целая ночь между переговорами и началом битвы. Десять часов чистого времени.
- И... - Уилл затаил дыхание, а потом выпалил: - Десять часов времени?! Это всё, что вы собирались противопоставить вдвое превосходящим силам врага?
- Как видите, этого оказалось достаточно. Мне случалось разрабатывать недурственные планы и за меньший срок.
- Это внезапное подкрепление из Дизраэля... Во время переговоров у вас его ещё не было?
- Нет.
- Так как же...
- С трудом, - вздохнул Риверте. - Признаюсь, с большим трудом. Практически всё время, что мы стояли под стенами, я вёл тайные переговоры с представителями Маркезини и Сабатела, засевшими в городе. Пытался стравить их друг с другом, каждому сулил золотые горы, только бы они открыли ворота. Но я выбрал неверный путь. Они слишком рассчитывали на своего ненаглядного капитана Витте с его головорезами, и не стали бы вмешиваться, пока не ощутили бы непосредственную угрозу для себя. Так что этот навязанный бой сыграл мне на руку. Я отправил им ультиматум: либо они помогут мне во время битвы, либо, в случае разгрома Витте, я сравняю Дизраэль с землёй и вырежу на корню их семейства.
- Вы бы этого не сделали.
