Сага о короле Артуре (сборник) - Стюарт Мэри (книги без регистрации бесплатно полностью txt) 📗
— В Тур? А это где?
— В Галлии. Это во впадениях короля Хлодомера, изрядно далеко на юге. Столица короля — Орлеан, но отец говорит, что Тур — очень милый город. Стоит он на огромной реке Луаре, и течет она по прекрасному, изобильному краю. Звучит просто чудесно. Отец уверяет, что старая королева — ну, мать короля — живет там подолгу и сама она страх как набожна, так что паломникам есть где с удобством остановиться. Не то чтобы это играло роль, конечно.
— Конечно нет, — очень серьезно подтвердила Мариам. — А если это настолько далеко на юге, так там, может статься, даже тепло. А зачем христиане ездят в город Тур?
— Там гробница святого Мартина. Кажется, он был епископом, — неуверенно пояснила Алиса. — Как бы то ни было, он творит одно чудо за другим. Отец мне не так уж много рассказывал, но помянул, что старый король Хлодвиг — Хлодомер ему сыном приходится — там покрестился. Он принял христианство в благодарность за то, что выиграл какую-то битву. Королева Хро-дехильда была христианкой — и уговорила-таки мужа. Понятия не имею, с кем уж он там сражался; отец говорит, эти франки вечно воюют.
По чести говоря, герцог рассказал дочери немало полезного.
Опасения насчет того, что со смертью Хлодвига на большой земле начнется смута, оказались более чем оправданны. По обычаю салических франков («И до чего же дурацкий обычай, если на то пошло!» — заметил Ансерус), земли, которые Хлодвиг, провоевав всю жизнь, покорил и привел под единую власть, после его смерти поделили между его четырьмя сыновьями. Старший, Теодорих, сын одной из королевских наложниц, получил обширные области на севере; Хлодомеру, законному наследнику, отошли плодородные земли вдоль реки Луары; третьему сыну, Хильдеберту, досталось широкое побережье от Луары до Шельды, ну а четвертый сын, Хлотар, обрел область к северу от реки Соммы вместе с частью Аквитании. Равным такой раздел не назвал бы никто, в результате братья перессорились — и теперь дорога через салические земли сделалась опасной даже для паломников.
— Если не считать королевства Хлодомера в Орлеане; там-то относительно спокойно, — заверил Ансерус. — Хлодомер — христианин, по крайней мере по названию, и дороги для паломников открыты. Их просто-таки с распростертыми объятиями принимают. Королева Хродехильда, вдова Хлодвига, подолгу живет в Туре. Если она окажется там одновременно с нами, то надеюсь тебя ей представить, — Ансерус улыбнулся. — Да право же, дитя, успокойся! Помни, что эти франки — народ грубый, живут только войною, и, христиане ли, нет ли, а смертоубийство для них — сущие пустяки, ежели речь идет о выгоде. Радуйся уже тому, что наш статус защитит нас, но Камелота не ожидай.
«Хотелось бы мне, — печально вздохнула Алиса, — чтобы какой-нибудь епископ или кто бы уж он там ни был, скончался и принялся совершать чудеса в Камелоте, тогда бы мы и там побывали».
Но вслух девочка этого не сказала.
Глава 7
На закате дождливого и ветреного апрельского дня вдали показался город Тур.
Городу франков до Камелота было, безусловно, далеко. Вокруг мрачноватой цитадели, отстроенной из серого камня, теснились домишки, словно съежившись пред нею, — в лучшем случае наполовину каменные, наполовину деревянные, в худшем — из слепленного из грязи кирпича и с насквозь промокшими соломенными крышами. Огибающая город река, величественно-широкая, тоже казалась серой; под низким пасмурным небом стремительно катились белые барашки. Трудно было вообразить себе нечто более непохожее на розово-алое очарование замка Ансеруса или на опаленное солнцем, осыпающееся великолепие Иерусалима. Но гостиница для паломников на противоположном городу берегу реки выстроена была надежно, крыша дождя не пропускала, а внутри, в сухости, гостей ждали огонь, снедь и красное вино, вкуснее которого они отродясь не пробовали.
Граф, благодаря судьбу за то, что послание от королевы его не поджидает, сразу после ужина вместе со всеми своими спутниками удалился на покой и, смертельно усталый, забылся сном.
На следующее утро дождь прекратился, солнце поднялось высоко и городишко на другом берегу подернутой рябью голубой реки показался если не роскошным, то по крайней мере милым.
Между домов цвели плодовые деревья, народ нескончаемым потоком спешил спозаранку через мост к рынку. Даже золоченый шпиль сиял под солнцем, а над цитаделью развевался флаг, возвещая о присутствии либо короля, либо престарелой королевы-матери.
И разумеется, приглашение пришло, пока приезжие сидели за завтраком.
Королева Хродехильда пребывает в Туре и примет герцога с леди Алисой, как только те помолятся у святой усыпальницы, а после того счастлива будет предложить им гостеприимство под своим кровом на все то время, пока они здесь.
Посланец сообщил, что королева расположилась не в цитадели, а в собственном своем дворце на другой стороне города. Эскорт их проводит.
На первый взгляд дворец производил впечатление столь же неутешительное, как и первое, омраченное дождем знакомство с Туром.
— Дворец? Да это же просто крестьянский двор какой-то! — пожаловалась Алиса служанке: мул Мариам трусил бок о бок с ее пони. Девушка предусмотрительно понизила голос, чтобы не услышали сопровождающие, и с сомнением оглядела вышитую, лимонного цвета юбку своего лучшего платья, — Жаль, я не захватила башмаков погрубее вместо этих туфелек! Полагаю, нам и впрямь сюда, но ты уверена, что утренний посланник сказал «дворец»?
— Да, — подтвердила Мариам, которая, до того как впервые увидела Розовый замок, непременно сочла бы строение ежели не дворцом, так уж домом весьма и весьма зажиточным. — Но на вид очень мило, правда, все равно как в деревне? Уж больно не по душе мне город! Куда ни ступи, везде эти нищие бедолаги; я бы ни шагу не сделала за порог без спутников, чтобы отгоняли побирушек! А уж вонь-то какая на улицах, не продохнуть!
Поскольку в этот момент отряд ехал вверх по узкой дороге, вроде тех троп, что дома ведут к сельской усадьбе, путь им преградило стадо свиней, которых гнали из лесу. Алиса рассмеялась.
— Полагаю, где бы ни жила королева — там и дворец. В конце концов, кто его и создает, как не королева. Вот только от души надеюсь, что полы там чистые!
Королева Хродехильда, вдова великого короля Хлодвига из династии Меровингов, одним своим присутствием придала бы королевского величия и свинарнику. Что, кстати, было весьма уместно, поскольку хлева и коровники того, что явно было хутором и ничем иным, находились совсем близко от той комнаты, куда ввели герцога и его спутников. То была просторная, длинная зала, отчасти сохранившая строгое достоинство изначально римского образца; мозаичный пол радовал мастерством исполнения, настенные гобелены ярких цветов ныне изысканно поблекли, а в четвертой стене, ничем не завешенной, был проделан ряд арок, что выходили на внутренний двор, являя взору кадки с цветами, апельсиновые деревья, пестреющие плодами и бутонами, и прелестный фонтан. Спальни и комнаты для гостей располагались по двум другим сторонам дворика, а четвертая открывалась на зеленый пастбищный склон, сбегавший к реке. За гостевыми комнатами размещались кухни и помещения для слуг, и только узкая полоска садика и плодовых деревьев отделяла от королевских покоев конюшни, коровники и амбары большого, процветающего хозяйства.
Дворец и впрямь был усадьбой, но не только; как большинство жилищ франкской знати, то было единое целое, селение в миниатюре, самодостаточное как в дни мира, так и войны. Апрельские ветра вместе с запахами конюшни и хлева, вместе с мычанием коров и неумолчным кудахтаньем домашней птицы несли с собою и иные звуки: звон кузнечного молота, иной по тону лязг оружейной мастерской, перестук ткацкого станка, смех и перекликающиеся голоса женщин, занятых у реки стиркой.
Но в самом чертоге царил если не строгий этикет, то благоговейная тишина. В конце зала, в центре небольшого возвышения, красовался королевский трон. Рядом стояли десятка два мужчин и две женщины, обе в темных монашеских одеяниях. Мужчины, со всей очевидностью, по большей части были воинами: в кожаных доспехах с железными пластинами, с поясами и браслетами, украшенными драгоценными камнями, и все до единого — высокие синеглазые, со светлыми волосами по плечи и длинными усами. На заднем плане дожидались еще двое: один — в облачении священника, лицо скрыто под капюшоном, другой — высокий темноволосый юноша; серебряная цепь на шее, верно, означала какую-то дворцовую должность.
