Викки - Уолкер Руфь (читать книги txt) 📗
Она постучала по карте, на которой был нарисован человек, стоящий у доски с изображением четырех предметов.
— Вот она, ваша карта — Чародей.
— А почему не Император? — пошутил он.
— Чародей символизирует начало далеко идущих планов и готовность воспринять изменения, продиктованные жизнью, — словно бы не слыша его, продолжала Роза. — Если бы карта лежала вверх ногами, это означало бы, что Чародей готов пожертвовать любовью и дружбой ради своих амбиций. А такой человек будет несчастлив, даже завоевав богатство и славу.
— Как хорошо, что карта легла вверх головой! — полушутя-полусерьезно отозвался Майкл.
И снова Роза проигнорировала его реплику. Указав на две крайние карты, она сказала:
— Сила — эта карта говорит о силе любви. Видите эту девушку с цветами в волосах? Восьмерка над ее головой — знак бесконечности. Возможно, это ваша судьба — и эта женщина станет вашей опорой и надеждой на всю оставшуюся жизнь. А вот карта Любовник — она предвещает взаимность любви. Мы, цыганки, верим, что эта карта — символ стремления сохранить чистоту любви. А еще это предостережение о том, что в одну реку дважды не входят и один пирог два раза не съешь.
«„Так вот что возвестил цыганки старой голос!“ — продекламировал про себя Майкл. Роза в роли свахи — это интересно! Кого же она имеет в виду? Не свою ли протеже Викки? Ну уж нет, этот номер у нее не пройдет!»
Роза постучала пальцем по яркой карте с изображением перевернутого вниз головой человека с длинной бородой.
— Отшельник — и карта, как видите, перевернута. Ждите семейных неурядиц, причем в стенах дома.
— И что тут нового? — со смехом спросил Майкл. — Я каждый день не на жизнь а на смерть сражаюсь со своим стариком.
— А эта карта — перевернутое Солнце — предвестник скорых туч в вашей судьбе. И это будут… это будут неприятности в самом цирке.
— Какого рода? — живо спросил Майкл, забыв весь свой скептицизм. С некоторых пор он заподозрил, что карты мудрой Розы всего лишь отражают наблюдательность и проницательность их хозяйки, тонко разбирающейся в особенностях человеческой натуры, а кроме того, располагающей собственными источниками информации. А если так, почему бы и ему не воспользоваться этими источниками?
— Пожар? Нет. Ураган? Нет. Ага, кажется, вижу… Неприятности с местными — скорее всего, так. Но это поправимо. Ничего особенно страшного. Скорее, повод для раздражения, чем для серьезных опасений. — Поколебавшись, она добавила: — Насколько могу понять, цирк братьев Лэски в конце этой недели гастролирует в Перу.
Всю веселость Майкла как ветром сдуло.
— Как такое может быть? Они же должны находиться в Индианаполисе!
— На прошлой неделе дожди размыли место снятой ими стоянки, и чтобы хоть как-то залатать финансовые дыры, они по-пиратски нагрянули в Перу.
— Откуда вам это известно?
— Один из тех парней, которые отвечают у них за обустройство цирка на новом месте, — мой давний приятель. Он заехал сказать мне «привет», а заодно, как я понимаю, хотел предостеречь меня. Он недолюбливает Джо Лэски, называет его поганым жмотом.
— Вам надо было работать в военной разведке, Роза. Глядишь, мы бы закончили войну года на три раньше.
— Важно везде иметь каналы информации, — заметила Роза.
— Интересно, на что Лэски рассчитывает? Ему-то должно быть известно, что мы еще зимой забронировали для себя место на окружной ярмарке — там тепло, сухо и до города рукой подать. Там есть еще одна стоянка, где они могут разместиться, — грязная низина у самой реки. Неужели он не понимает, что они окажутся в заведомом проигрыше?
Когда на следующее утро первые грузовики прибыли на место предполагаемой стоянки, Майкл понял, что это он сел в лужу. Цирк Лэски не только прибыл на день раньше, но уже вовсю обживал стоянку на ярмарке. Контракт Джо Лэски был подписан на две недели позже их собственного, зато не каким-нибудь управляющим, а лично мэром Перу, так что жаловаться в мэрию не имело смысла — особенно если цирк хотел на следующий год снова приехать сюда на гастроли.
— Вышла небольшая путаница, — развел руками управляющий центральным округом. — Чрезвычайно сожалею.
В конце концов не Лэски, а Брадфорд-цирку пришлось обустраиваться на берегу реки, кое-как застелив особо грязные дорожки снопами соломы. Стояла «пора индейца», как здесь именуют бабье лето, жара казалась просто тропической, и редкие посетители, добредшие до реки, слонялись вокруг да около, игнорируя не только представления на главной арене, но и традиционно популярные аттракционы в павильонах на территории городка.
Проблемы были не с одними только посетителями. Как и следовало ожидать, в самой труппе поднялся ропот, стали слышны намеки, что неплохо бы отплатить этим ублюдкам их же монетой.
— Вчера вечером в городе случилось неприятное происшествие, — сказал мистер Сэм, оторвавшись от своих знаменитых мемуаров, Майклу, когда тот пришел с утренним отчетом. — Несколько наших ребят столкнулись с этими наглецами из цирка Лэски. Не знаю, кто там начал, но наш буян Мерфи лежит с ножевым ранением в больнице. Говорит, что просто прогуливался по аллее неподалеку от салуна, когда три парня Лэски наехали на него. Что касается меня, то я склонен думать, что начал все-таки он — чертов выпивоха!
Майкл чертыхнулся.
— Он серьезно ранен?
— День-другой — и будет на ногах, он у нас везунчик — толстокожий как слон. — Мистер Сэм криво усмехнулся. — Он ухитрился двоих из тройки отправить в госпиталь, а будь потрезвее — справился бы и с третьим. Остается надёяться, что до нашего отъезда он не попытается довести дело до конца.
Мистер Сэм тяжело вздохнул.
— Дело плохо, Майкл. У моего цирка всегда была отличная репутация, и нельзя, чтобы на нас стали смотреть как на хулиганов и пьяниц. Иначе во время следующих гастролей нам здесь жизни не будет. Нужно все уладить, пока скандал не получил огласки.
Майкл кивнул — он был полностью согласен с отцом.
— Может быть, имеет смысл встретиться с Лэски и выкурить трубку мира? Поговорим, поворчим друг на друга — глядишь, атмосфера немного и разрядится.
— Единственное, что может разрядить атмосферу наших отношений с этим ублюдком, — это дуэль. Он копает под меня с тех самых пор, как я увел у него из-под носа твою мать. Сам не пойму, зачем она мне так уж понадобилась! Вероятно, взыграла молодая кровь — иных объяснений дать не могу.
Майкл промолчал. Он не хуже отца знал недостатки материнского характера — властность, эгоизм, — но она была его матерью, и это решало все.
Отец искоса посмотрел на него:
— Прости, дружище. Потянул же меня черт за язык! Я ведь прекрасно понимаю, что не меньше матери виноват во всех наших семейных неурядицах. А вообще-то я должен быть ей бесконечно благодарен за то, что она подарила мне такого чертовски славного сына.
Майкл лишь усмехнулся, но эти слова отца не давали ему покоя еще долго. Неужели старик подобрел? И надо ли это понимать так, что он меняет свой взгляд и на другие вещи? Зимой будет видно Майкл предложит ему ввести кое-какие новшества, без которых цирку в бурное послевоенное время не удержаться на плаву, — интересно, как отец на это отреагирует?..
Во время турне по Индиане, а затем по Иллинойсу Майкл видел Викки не очень часто и, как ни странно, испытывал что-то вроде разочарования. Казалось, все логично: он ее сторонится, она избегает встречаться с ним — все хорошо, все довольны. Он знал, что каждое утро она гуляет с собакой, и по тому, как Виски потолстел, понял, что Викки подкармливает пса сладостями. Он хотел даже написать ей записку и предупредить, что толстый пес — больной пес, но передумал. В конце концов, Виски ее собака. Однажды, когда он зашел в свой фургон, чтобы переодеться для беседы с журналистом из местной газеты, она оказалась внутри, но тут же, кивнув, молча выскользнула на улицу. Майкл был озадачен и встревожен, за что тут же себя отругал. Почему он так часто думает о ней? Не потому ли, что боится превратиться в потерявшего разум самца, как это произошло с тем же Райли? Да нет, не способен он так просто залететь в подобную ловушку. Черт возьми, она, если уж на то пошло, совершенно не в его вкусе!
