Кузина - Галанина Юлия Евгеньевна (книга бесплатный формат TXT) 📗
«Гм, если у Вас, сударыня, руки дрожат, то придется мне левой лапой пожертвовать. Убрать из-под волос и подхватить за талию, прижимая поплотнее…:-)»
«Но сударь, если Вы будете плотно держать мою талию, юбки не смогут упасть на пол… А я хочу, чтобы они упали побыстрее!:)»
«А вот падение юбок, сударыня, не должно произойти слишком быстро, пока Вы глазки не закроете и почаще так не задышите.:-) Глазки закрытые, кстати, очень приятно целовать. Полусухим поцелуем.:-) И шею, стоя позади Вас…»
"Как тогда Вы стояли? Дыхание перехватывает, когда позади обдает другое неровное дыхание, и волосками на шее это чувствуешь, и повернуться хочется смертельно, но надо держаться, ведь люди кругом… А никто кругом и не подозревает, как все натянуто внутри и вибрирует, дрожит струночкой, и уже даже не понятно, сладко это или уже даже больно, понятно, что непередаваемо…:)
Ну погодите, сударь! Доберусь я до Вас, чтобы превратить полусухой поцелуй в самый, что ни на есть мокрый, и вжиматься в Ваши губы так, чтобы обдирать кожу о щетину… И чувствовать Ваш язык чуть ли не в горле… И подлизывать его снизу, там, где уздечка и поверхность скользкая-скользкая, и задыхаться, пытаясь его проглотить… И еще стонать при этом жалобно, потому что девушку мучают, она так давно готова, а ее никак не хотят пожалеть… А с нее, наверное, уже лужа натекла на пол, все бедра измазаны, и даже коленки, ей раскрыться хочется… А Вы в нее еще даже и не вошли… И сколько не сжимайся внутри, там Вас нет, ну почему?!!"
"Жалеть Вас, сударыня, мы не будем, даже не надейтесь! Значится, так, тугой лиф Вашего платья, путаясь во всех этих загадочных штучках, всё-таки расстегнули, справились, и потянули вниз. Ползёт. С лёгким таким скрипом. А потом прижаться лицом к обнажившемуся, и языком, языком, от ключиц – к подмышкам, и внутрь, внутрь, круг, другой круг языком – и обратно, нашарить губами сосочек, сперва пару-тройку раз пройтись кругами, можно чуть прижать, а потом уже – целенаправленно и вперёд; это, конечно, если такое нравится, а если нет – то срочно дальше, искать те участочки на коже, когда девушка начинает вздрагивать и тихонько попискивать. Может, под мышками. Может, под грудью. Может, на животе, возле пупка…
А руками, пальцами при этом гладить оголившуюся спину, от лопаток и ниже, вверх-вниз, а потом, а потом…"
«Сударь, Вы – страшный человек и совсем не тот, за кого себя выдаёте! Неужели я попискивала? А мне казалось, что рычу аки тигрица…:)»
«И почему же я не тот, за кого себя выдаю? Попискивали Вы, сударыня, тоненьким голосом, уверяю Вас. Как мышка.:-)»
«Почему-почему… Потому! Потому что никак нельзя заподозрить такую жесткость в рыцаре! Бедная девушка стоит полураздетая, ей холодно и зябко, а Вы… а Вы!..»
«Так, всё, пришла пора сдёргивать юбки с бёдер, и прижиматься, прижиматься ещё плотнее, одной рукой грудь погладить, со всех сторон, а вторую руку – вниз, на лоно, накрыть его лодочкой, почувствовать тепло… согреть, если девушка уверяет, что замёрзла… а внутри у самого уже всё чуть ли не рвётся, потому что напряжение поднимается от паха вверх, до груди, до плеч, мускулы зажимаются, им не терпится всем вместе, в едином порыве – вперёд-назад, вперёд-назад, но ничего, пусть потерпят, такое сразу не делается…:-) Поэтому руки надо убрать, поймать чужое дыхание, и губами проехаться от виска вниз, нашарить губы, ладони же – на спину, и медленно скользить, съехать ниже поясницы, утвердиться на округлостях, и гладить, и сжимать, и надавливать, и пальцами, и ладонями, и чтобы руки сами лезли бы все настойчивее и всё глубже, и под трусики, прочерчивая пути по этим милым складочкам, а потом нырнули бы в самую глубь, туда, где уже влажно, чувствуя эти волосики на пути, и осторожно, чувствительных мест не задевая, прошлись бы эти руки туда-сюда, подготавливая вторжение главных сил…:-)»
«Суда-а-а-арь!.. девушка уже скончалась от разрыва сердца, не дождавшись вторжения главных сил!:) Не-е-ет, это невозможно и немыслимо!!! Сдаюсь я, сударь, победили… Выбрасываю белый флаг на башне, опускаю подъемный мост и поднимаю решетки входа. Ну вторгайтесь же, Всеблагим Вас Солнцем заклинаю! А не то по-настоящему умру!..»
"Не-ет, девушка-то, быть может, и готова, и даже трусики мокры, но всё равно – сдёрнем мы их только в самый последний момент, сдёрнем и сами упадём перед нею на колени, зарываясь лицом в её лоне, чувствуя этот непередаваемый запах, этот вкус плоти, и, колясь о волоски, прижмёмся, и губами нашарим эту самую щёлку, и проведём вверх-вниз языком, найдём заветный бугорок – и языком его, языком, вправо-влево, вверх-вниз, кругами, чуть ниже, чуть выше, и вот тут-то Вы, сударыня, запищите по-настоящему…
Но входить всё равно ещё рано, пока девушка не кончит в первый раз, от одного только языка…:-)"
«Знать Вас не желаю, сударь! Ваш путь явно усеян трупами павших дев! Принудили крепость к поднятию флага, а в замок не вошли! Это коварное злодейство с Вашей стороны!!! Девушка согласна на любые условия сдачи…:) Вводите_главные_силы в бой!!! Умоляю… Ы-ы-ы-ы…»
«Главные силы готовы. Как девушка предпочитает сдаваться?:-)…Подхватить её, совсем разомлевшую, на руки, упасть с ней вместе на постель и поискать головкой вход, так ждуще-мокренький, тёплый и желанный, уже совсем-совсем готовый, и чуть вдвинуться, и упереться во внутренний изгиб, и тогда уже, чуть ли не зверея от первобытных чувств, вдвинуться бёдрами, вонзаясь чуть ли не по самую рукоятку…»
Стоя у мокрой, холодной, скалисто-земляной стенки проходки, я в беспамятстве выгибалась тугой дугой, меня бил мощнейший оргазм. Если бы в этот момент случился обвал – я бы даже не заметила. Не знаю, сколько времени это продолжалось, потому что одним разом не обошлось, отдельные строчки писем раз за разом снова всплывали в памяти, – и я снова отключалась, превращаясь в пульсирующий сгусток плоти.
Я содрала пальцы в кровь, цепляясь за выгрызенную кайлом стенку штольни, и разбила затылок, елозя им по выпирающим из стенки камням.
Когда силы иссякли окончательно, я просто сползла по стене вниз, в мокрую грязь. Губы тряслись, текли слёзы из зажмуренных глаз и мелкой дрожью колотило руки и ноги. А внутри было тепло-тепло и так сладко, что горло сжимало. И волшебные строки никуда не исчезли, они были со мной, они мои, никто не сможет их у меня отнять. И мне казалось, что остальное уже неважно, теперь не страшно даже подохнуть здесь на руднике – ведь самое главное в моей жизни было… Великое Солнце, как же невыносимо сладко, разве так бывает?… От этой мысли накатило в очередной раз, уже ненадолго, словно эхом. И я уплыла в блаженство…
– Фто с тобой? Тебе плохо? – тряс меня за плечи вконец перепуганный Выдра, голова моя болталась, как тряпичная.
Я подняла голову, распахнула мокрые ресницы – так и сижу у стены, тачка сошла с доски, опрокинута набок. Из корзины высыпалась почти вся порода, словно без неё на дне проходки грязи мало.
– Тебе плохо? – продолжал спрашивать гном. – Щильно плохо?
– Ох, Выдра, – выдохнула я, глядя ему в глаза. – Знал бы ты только, как мне сейчас хорошо…
Выдра что-то говорил, возвращая корзину на тачку.
В том блаженном состоянии, в котором я очутилась, слова не пробивались к сознанию, застревали на подходах.
Пришлось заставить себя встать. Потрясла головой, потёрла виски.
– Что ты сказал? Я теперь с одного раза не понимаю, уж извини.
– Я говорю, пока молчок, – загадочно сказал Выдра. – Давай быштрей корзину отправим, тогда рашшкажу. Уже обед.
