XXI век не той эры (СИ) - Кузнецова Дарья Андреевна (читать книги без .txt) 📗
Казарка не верил в чудеса. И в существование того самого «идеального» случая не верил. А отсутствие осложнений в самом начале операции означало для него только одно: проблемы начнутся потом. И чем дольше всё идёт по плану, тем грандиозней будет крах в финале.
Четверо невидимок рассыпались по территории бункера. Номер первый отправился к территории связистов и устройствам дальней космической связи, номер второй должен был разобраться с транспортной сетью, номер третий — просочиться к штабному отделению. Для себя Ярослав оставил самую технически сложную часть: энергетические модули. Там, на самых нижних уровнях, где работали эти мощные установки, было очень опасно находиться. Просто потому, что маскировочные костюмы начинали сбоить от пространственно-энергетических искажений, сопровождавших работу энергостанции. А ещё потому, что выбираться оттуда было гораздо сложнее.
С другой стороны, взрыв энергостанции превратил бы не только бункер, но и добрый гектар леса в выжженный котлован, а основных энергетических мощностей лишился бы не только главный объект, но и десяток связанных с ним второстепенных.
И вот когда энергоблок остался позади, тщательно заминированный (в отличие от тонкой электроники защитных костюмов, взрыватели были штукой редкой надёжности), а вокруг мухой ползущего по потолку диверсанта потянулись уже почти привычные коридоры, на душе его отчаянно скребли кошки.
Слишком всё легко прошло. Слишком удачно. Не бывает так, просто не бывает!
Чёрный сокольничий чуял беду. И беда повела себя с достойной лучшего применения пунктуальностью. Явившись именно тогда, когда остальные диверсанты уже мысленно праздновали победу.
Явилась она в виде пары, как окрестила их Ольга, летающих утюгов, зашедших на посадку на крошечной болотистой прогалине поблизости от малопримечательного холма, на котором располагался основной вход в бункер.
Чёрный трибун легиона «Гамаюн» передал условный сигнал тем, кто находился под землёй, и проверил заряд винтовки. Когда из десантных барж начали с неторопливой деловитостью выгружаться рияры, тонкие губы мужчины сложились в предвкушающую ухмылку, невидимую под шлемом.
Сын Тора… любил рияров. Их, как противников, он понимал лучше всего. Наверное, потому, что сам был очень близок к их психологии и восприятию мира с позиции силы. А ещё он любил их, потому что они были глупыми противниками.
Нет, нельзя сказать, что рияры были настолько уж бестолковы и ограничены; хищники вообще гораздо умнее травоядных. Просто всеядные стоят по уровню развития всё-таки повыше, а рияры… они были слишком близки к природе.
Да, в этих лесах они становились наиболее опасными противниками, потому что они чуяли лес. Они умели действовать сообща, были способны на хитрости и подлости: в охоте, которой представлялась им эта война, все средства хороши.
Но вот в чём штука. При высоком уровне технического развития, при древности и развитости культуры, они были слишком подвержены инстинктам. Тем самым, которые каждый раз в похожей ситуации заставляют действовать одинаково, по привычному сценарию.
Да, они были сильны и быстры. Мало кто мог противостоять их скорости и напору в ближнем бою. Ещё меньше — в меткости, потому что верный глаз и твёрдая рука были практически «видовой особенностью» больших кошек. Но отсутствие в потенциальной жертве страха заставляло их нервничать.
А Ульвар сын Тора не боялся их никогда.
Во-первых, он был сильнее и быстрее. Рияры, конечно, великолепны; но все они укладывались в статистику вида, а почти трёхсотлетний абсолют лежал вне любых статистик. Он даже для полубога был слишком хорош. Может быть, потому он и должен был стать отцом следующей Императрицы.
Во-вторых, он отлично знал уязвимые точки на телах мохнатых гуманоидов. В своё время он провёл много приятных часов за поиском этих самых точек. Было бы уже довольно странно бояться тех, не один и не двое из которых истекли по-человечески алой кровью практически на руках чёрного трибуна.
Ну, и, в-третьих, сын Тора уже просто не умел бояться.
План его был прост как табуретка. Издалека прицельно снять самых старых котов, выдать своё местоположение, подстрелить ещё кого-то, кто попадётся под руку, израсходовав все заряды, бросить оружие и побежать, изображая панику.
Мужчина почти не сомневался, что все рияры как один поведутся на такой манёвр. Они всегда на него велись. Не все; некоторые старые опытные бойцы могли организовать горячий молодняк и спутать одинокому космодесантнику все карты, поэтому отстрел надо было начинать именно с них.
Что должно было последовать за этим, Ульвар пока ещё не знал. Всё зависело от дальнейшего поведения и успехов рияров. По-хорошему, их следовало убить всех до одного, чтобы к моменту прибытия следующей партии рассосались запахи диверсантов. Было предпочтительно поубивать их по одному, но сын Тора не страдал излишним оптимизмом, и прекрасно понимал, что один против нескольких десятков бойцов не выстоит даже он.
Пока холодный и невозмутимый разум прикидывал варианты решения задачи, тело действовало само. И вот он уже бежит по лесу ровно с той скоростью, какую могли развить опустившиеся ради погони на четыре ноги противники. Быстрее бежать было нельзя; это могло отрезвить их. Наоборот, следовало постепенно сбавлять скорость, подогревая азарт преследователей.
Но вечно это продолжаться не могло; не так велика была фора. И постепенно сын Тора пришёл к мысли, что он знает только один хороший способ махом отправить к предкам всех бойцов: их же собственные баржи. Для начала угнать одну из них, а потом либо «уронить» на рияров, либо, если в ней было оружие, воспользоваться им по назначению.
Плохой вариант у сына Тора тоже был: в одном из отделений брони у него на всякий случай имелся презентованный от щедрот Казарки диск гравитонного взрывателя и один-единственный капсюль с действующим веществом.
Рияры, обнаружив, что, кажется, совершенно впавшая в панику дичь заблудилась и кругом направляется обратно к бункеру, обрадовались и принялись загонять её туда уже совершенно осознанно. Дичь не возражала. Впрочем, когда Ульвар всё-таки выскочил на открытое пространство, и, на всякий случай стискивая в руке активированный взрыватель с прижатым к нему капсюлем, подбежал к ближайшему из «утюгов», оказалось, что выход у него остался один. Тот самый, последний. Потому что здесь его уже ждали, и пробиться к кораблю не представлялось возможным.
Всё было рассчитано очень аккуратно. Когда из леса показались преследователи, мужчина запустил обратный отсчёт, бросил под ноги взрыватель и вступил в драку. Рияры не пользовались тяжёлым оружием, а всё остальное было неспособно пробить титанид. Всё, кроме их ручного оружия — длинных клинков сложной формы, предназначенных для ближнего боя. Это тоже была традиция: коты считали достойной победу над противником только в ближнем бою.
А Ульвар наслаждался. Он так давно уже не испытывал этого ощущения, — боя в кольце врагов, — что сейчас ему было хорошо. Со стороны это походило на танец; очень странный, сюрреалистический и будто бы рисованный. Потому что слишком легко и плавно двигался огромный человек в тяжёлой броне. Потому что слишком быстры и грациозны были не уступающие ему размерами лохматые хищные звери, пренебрегавшие одеждой, и носившие только подобие разгрузок с оружием и прочими полезными приспособлениями.
У этого танца был свой ритм. Ритм, который стучал в голове чёрного трибуна; обратный отсчёт до взрыва. Мужчина двигался так, чтобы не отходить от точки расположения не замеченного риярами взрывного устройства, но так, чтобы между ним и детонатором находились зрители и один из противников. Он не боялся смерти, но предпочитал максимизировать собственные шансы на выживание.
Рияры нападали тройками, чтобы не мешать друг другу. Им тоже нравилось происходящее. И как бы ни был хорош сын Тора, он не мог держаться против такого количества врагов вечно. Несколько мёртвых мохнатых тел лежали у его ног, когда один из клинков вошёл в сочленение двух сегментов брони на плече.
