Терапевтическая проза. Ирвин Ялом. Комплект из 5 книг - Ялом Ирвин (читать онлайн полную книгу txt, fb2) 📗
«Устоявшиеся методики». «Не психоанализ», – передразнил Сет Джона Уэлдона, монотонно повторяя его слова тоненьким голоском. – «Узколобое пищание. Неужели ты думаешь, что методики были выбиты в Моисеевых скрижалях? Методики придумали фантазеры-психоаналитики: Ференци, Ранк, Рейк, Салливан, Сирз. Да, и Сет Пейнд!»
«Добровольное провозглашение себя фантазером, – встрял Моррис Фендер, похожий на гнома лысый человечек с глазами навыкате, в огромных очках, чья голова сразу переходила в плечи, – представляет собой дьявольски эффективное средство сокрытия и рационализации всего многообразия грехов. Сет, твое поведение действительно сильно беспокоит меня. Оно порочит доброе имя психоанализа в глазах общества, и, честно говоря, я содрогаюсь при мысли о том, что ты обучаешь молодых аналитиков. Вспомни только свои статьи – например, твои прокламации в „London Literary Review“».
Моррис достал из кармана несколько газетных страниц и дрожащими руками развернул их. «Вот здесь, – произнес он, потрясая перед собой газетой, – твой обзор переписки Фрейда и Ференци. Здесь ты публично заявляешь, что ты говоришь своим пациентам, что любишь их, что ты обнимаешь их, что обсуждаешь с ними интимные подробности своей жизни: грозящий тебе развод, твой рак. Ты называешь их своими лучшими друзьями. Ты приглашаешь их к себе домой на чашку чая, ты обсуждаешь с ними свои сексуальные предпочтения. Да, твои сексуальные пристрастия – это твое личное дело, и мы не будем здесь обсуждать их специфику, но зачем читателям, равно как и твоим пациентам, знать о твоей бисексуальности? Ты не можешь это отрицать. – Моррис снова потряс газетой. – Это твои собственные слова».
«Разумеется, это мои слова. Плагиат тоже входит в список обвинений? – Сет вытащил письмо из специального комитета и притворился, что внимательно изучает его. – Плагиат, плагиат – о, столько тяжких преступлений, такое разнообразие абсолютного зла, но плагиата нет. Хоть эта чаша миновала меня. Да, конечно, это мои слова. И я не отказываюсь от них. Существует ли связь более интимная, чем между психоаналитиком и пациентом?»
Маршал с интересом слушал. «Прекрасно, Моррис, – думал он. – Из тебя вышел отличный подстрекатель. Это первый твой умный поступок на моей памяти!» Космолет Сета был готов к взлету; еще немного, и он вырвется на орбиту саморазрушения.
«Да, – продолжал Сет. У него работало только одно легкое, и голос заметно сел. – Я не отрицаю, что самые близкие мои друзья – это мои пациенты. И это утверждение в той же мере относится ко всем вам. К тебе тоже, Моррис. Со своими пациентами я провожу четыре часа в неделю, обсуждая самые интимные темы. Скажите мне, кто из вас проводит столько же времени в такой же интимной обстановке с другом? Я могу ответить за вас: ни один, и, уж конечно, не ты, Моррис. Все мы знаем основные паттерны дружбы американских мужчин. Может, некоторые из вас – думаю, не многие, – раз в неделю обедают с друзьями, выкраивая для близкого общения тридцать минут между жеванием и заказом блюда».
Голос Сета заполнил зал: «Неужели вы будете отрицать, что терапевтический сеанс должен быть святилищем честности? Если вы называете пациентов своими ближайшими друзьями, так найдите в себе силы отбросить лицемерие и скажите им! А что с того, что они узнают интимные подробности вашей жизни? Никогда моя откровенность не становилась препятствием для психоанализа. Наоборот, она лишь ускоряет процесс. Может быть, из-за моего рака скорость стала особенно важна для меня. Единственное, о чем я сожалею, так это о том, что, для того чтобы понять это, мне потребовалось так много времени. Мои новые пациенты, которые присутствуют здесь, могут подтвердить, что мы продвигаемся вперед с огромной скоростью. Спросите их! Сейчас я уверен, что психоаналитическая подготовка не должна продолжаться больше трех лет. Ну же, дайте им слово!»
Маршал поднялся. «Я протестую! Это неуместный шаг, проявление невоздержанности, – вот опять это слово, его любимое слово! – так или иначе вовлекать ваших пациентов в это прискорбное обсуждение. Лишь воспаленный рассудок мог породить эту идею. Их мнение испытывает воздействие сразу двух факторов – переноса и личной заинтересованности. Вы спрашиваете их о скорости, о неряшливом экспресс-психоанализе – и, разумеется, они согласятся с вами. Разумеется, идея быстрой трехгодичной психоаналитической подготовки пришлась им по вкусу. А какому кандидату она бы не понравилась? Но мы упускаем из виду истинную проблему: вашу болезнь и то, как она сказывается на ваших воззрениях и вашей профессиональной деятельности. Как вы сами сказали, Сет, ваша болезнь заставляет вас торопиться, заканчивать терапию как можно быстрее. Все мы готовы отнестись к этому с пониманием и сочувствием. Болезнь вносит кардинальные изменения в ваши планы на будущее, вполне понятные изменения в данной ситуации.
Но это не значит, – со все возрастающей убежденностью в голосе продолжал Маршал, – что ваши новые перспективы, порожденные личными обстоятельствами, вы должны представлять студентам как психоаналитическую доктрину. Прости, Сет, но я должен согласиться с Образовательным комитетом в том, что пришло время поднять вопрос о твоем статусе преподавателя и о том, способен ли ты и дальше выполнять эту роль. Психоаналитическая ассоциация вряд ли может позволить себе игнорировать проблему преемственности. Если психоаналитики не могут с этим справиться, то как мы можем ожидать от организаций, которые обращаются за нашей помощью: корпораций, правительства, что они смогут наладить процесс передачи власти и ответственности от власть имущих стариков к новому поколению?»
«Мы, – прогремел Сет, – не можем также позволить себе игнорировать тот факт, что власть пытаются захватить посредственности!»
«К порядку! – стукнул молоточком Джон Уэлдон.
Вернемся к повестке дня. Специальный комитет довел до нашего сведения ваши публичные и опубликованные комментарии, которые подвергают критике и намеренно дискредитируют некоторые основополагающие положения психоаналитической теории. Вот, например, в одном из ваших последних интервью для журнала „Vanity Fair“ вы высмеиваете теорию эдипова комплекса и называете ее „еврейской ошибкой“, а далее заявляете, что это один из многих канонов психоанализа…»
«Разумеется, – отозвался Сет, оставив все попытки шутить, – разумеется, это еврейская ошибка. Нельзя возводить маленькую семейку венских евреев до семейного универсума, а потом пытаться решить в мировом масштабе проблему, которую одержимые чувством вины евреи не смогли решить для себя!»
Зал наполнился гулом голосов, несколько психоаналитиков пытались высказаться одновременно. «Антисемит!» – говорил один. Слышались и другие голоса: «…делает пациентам массаж», «…занимается с пациентами сексом», «…самовозвышение», «это не психоанализ! Пусть он делает что угодно, только не надо называть это психоанализом!»
Голос Сета перекрыл все остальные голоса. «Да, Джон, конечно, я говорил и писал все это. И от этих слов я не отказываюсь. Каждый из вас, где-то глубоко внутри, знает, что я прав. Семья Фрейда – маленькое еврейское гетто – это лишь крошечная частичка человечества. Например, возьмем культуру, к которой я принадлежу. На каждую еврейскую семью приходятся тысячи мусульманских семей. Психоанализу ничего не известно про разнообразие главенствующей роли отца, о глубинной бессознательной страсти к отцу, о желании вернуться в его покой и защищенность, о слиянии с отцом».
«Да, – отметил Моррис, раскрыв журнал. – Об этом вы говорите в письме к редактору „Современного психоанализа“. Вы описываете интерпретации желаний молодого бисексуала, и я цитирую: „…которые представляли собой универсальное желание возвращения в первичную синекуру этого мира – отцовское чрево – прямую кишку“. Вы, со всей вашей необычайной скромностью, называете ее – он продолжил чтение, – „трансформирующей продуктивной интерпретацией, которую полностью искажают расовые предрассудки психоанализа“.
„Именно так! Но эту статью опубликовали только пару лет назад, а написал я ее шесть лет назад. И в ней изложено далеко не все. Это универсальная интерпретация. Она стала основой работы со всеми моими пациентами. Психоанализ – это не поле деятельности провинциальных евреев. Он должен признать и впитать в себя истины не только Запада, но и Востока. Всем вам еще предстоит узнать многое, и я сильно сомневаюсь как в вашем желании, так и в вашей способности воспринять новые идеи“.
