Перст судьбы - Дворецкая Елизавета Алексеевна (электронную книгу бесплатно без регистрации .txt) 📗
— По дури! Судьба у него злая, вот и погиб! Охотился, за волком скакал, волк на лед, он за ним. Лед, видать, тонкий был, подтаяла полынья, волк тенью пролетел, а под конем проломилось! Коня водяной утянул, Радима вытащили. На третью ночь помер. Дался ж ему этот волк — будто без кожуха замерзнет!
— Это леший был, а не простой волк, — заметила Яромила. — Богами посланный. И правда, злая судьба у парня.
— Он же глаз еще отроком потерял, — вспомнила Велемила. — А у кого хоть глаз, хоть палец на Той Стороне, тот и сам туда раньше срока уйдет.
— Детки остались у него? — жалостливо спросила Милорада.
— Не было у него деток. А сын он у Заберислава был один, еще три девчонки есть. Да они маленькие, недоросточки еще. А новых уж не родит, сам расплылся, ноги пухнут, он почти не ходит. Вызвал родню, созвал вече, так и так, говорит, хочу землю радимичскую передать внуку моему единственному, сыну дочери. Поставили отрока, а он в их породу удался — вылитая мать и вылитый вуй, только помоложе и собой попригляднее. Они, радимичи, Радима-то не сильно любили, говорили, дурной глаз у княжича. Вече пошумело и согласилось. Нарекли Ратене имя Радимер, и живут они все теперь в Гомье. Белотур при сыне воеводой, жена его всем домом и городом заправляет. Бойкая баба. Тяжело ему с ней, но без нее он бы там не управился. Ее-то радимичи слушаются, будто мать родную.
Пока он все это рассказывал, мать и сестры таки стянули с него вотолу и кожух, усадили за стол и выложили все готовое угощение. От бани Велем отказался — отложил до утра. Милорада послала Молчану и Ложечку покормить дружину, жившую здесь же, при хозяйской семье. Бегло пересказав новости, Велем принялся за еду, торопясь хоть немного отдохнуть перед тем, как придут «волки». Этого он никак не мог пропустить и даже отважился ехать сквозь заснеженные леса в самое опасное время года. В былые зимы он сам несколько лет подряд возглавлял «волчьи стаи» и теперь не мог остаться в стороне, когда другой баяльник поведет «волков» на добычу. Еще будучи полон впечатлений о долгом пути и воспоминаний о далеких краях, он торопился скорее влезть в привычную родную шкуру и почувствовать себя на своем привычном месте.
— Ну, пора! — Домагость выглянул в заволоку и потянулся к шубе. — Пойдем старое солнце провожать.
— громко запевал баяльник, одетый в волчьи шкуры с мордой на голове, и все прочие «волки» дружно за ним подхватывали:
Окружив дом, целая ватага «волков» выла, прыгала, гремела палками по стенам, размахивала факелами и старалась производить как можно больше шума. Еще в то время, как ладожане собрались на Дивинце и у подножия провожать умирающее солнце, из-за реки доносился протяжный волчий вой множества глоток, повизгивание, порыкивание и просто вопли, от которых мороз продирал по коже. «Волки» вышли из леса и готовились собирать дань! В этом обычае смешалось сразу много всего: и угощение предков, и откуп от нечисти, особенно сильной в эту пору года, и от волков, в голодное зимнее время опасных для людей и скота, и воспоминание о древних князьях, зимой собиравших настоящую дань с подвластных племен. Правда, по рассказам стариков, когда князь Гостивит собирал дань, обряд «волчьей стаи» тоже существовал, а значит, был гораздо древнее. Святобор же говорил, что сам первый князь Словен ходил в полюдье по образцу древних зимних обрядов, а не наоборот. Так или иначе, но волчий вой из-за реки как нельзя лучше дополнял действа велика-дня, посвященного смерти старого солнца и его очередному возрождению. Сегодня мир опускался на самое дно Кологода, на миг растворялся в смерти, чтобы тут же, оттолкнувшись от дна, снова взмыть вверх, к жизни и яркому свету.
Слыша этот вой, народ торопился по домам, где у каждой хозяйки уже был накрыт обильный праздничный стол. Самое большое пирование ожидалось через шесть дней, в первую ночь нового года, а сегодня угощение готовилось главным образом для богов, предков и «волков». Из каждого окошка им подавали пироги, лепешки, блины, куски мяса, и все это складывалось в мешки. «Волки», месяц не видевшие хлеба, выли и прыгали, не в силах дождаться, когда же пора будет приступить к пиру. Выйдя из леса, все ладожские парни снова собрались вместе под предводительством Селяни и двинулись в обход своих владений, собирая ежегодную дань, предназначенную для Велеса и Белого Князя Волков. Последнего изображал Селяня. Часть собранного угощения действительно уносилась в лес и там оставлялась в глухом месте в дар Лесному Пастуху, который взамен убережет от хищников людей и скотину, изгонит из дома притаившуюся нечисть и закроет дорогу всякому злу.
Рядом с баяльником шла Марена — Лютая Волчица — девушка в волчьих шкурах, с волчьей личиной, закрывающей лицо, с громыхающей колотушкой в руке. Разглядеть и узнать ее под всем этим, да еще в темноте, при мечущемся свете факелов, было невозможно, но Стейн знал, кто это. В общей суете он не мог подойти к ней и сказать хоть слово, даже не надеялся, что она различила его в толпе «волков». Каждый из них тоже соорудил себе берестяную личину, чем страшнее, тем лучше, каждый напялил на себя что-то из добытых шкур, какие подешевле, главное, чтобы мехом наружу. В таком виде и родные матери не разбирали, где чей сын, когда передавали им через отволоченные окошки пироги. Все с нетерпением ждали возжигания священного огня, в котором будут сожжены личины, и начала пира, чтобы наконец найти собственного сына, обнять его и убедиться, что с ним все хорошо.
В прежние годы, как рассказывал Святобор, «волки» приходили на один вечер, собирали подать и уходили, никому не открывая своих лиц, а то и уносили с собой неосторожно попавшихся девушек. Но теперь обычаи стали не так строги, и «волки», собрав дань, поедали ее вместе с родичами и оставались дома дней на шесть, иной раз даже до Велесова дня, завершавшего новогодние праздники. Стейн знал об этом и надеялся, что за несколько дней сумеет повидаться с Велемилой. Но теперь, когда она была так близко, когда он почти не сводил глаз с серой мохнатой шкуры на ее спине, с болтающегося хвоста, все в нем кипело от жгучего нетерпения наконец подойти, содрать с нее эту волчью личину и увидеть лицо, по которому он так соскучился, что, казалось, уже не мог дышать от придавившей грудь тоски. Обрадуется она ему? Или она вообще забыла за это время, что есть на свете Стейн сын Бергфинна, потерявшийся где-то в лесах на Сяси?
После того вечера, когда приехал плесковский князь Вольга, они почти и не виделись. Пока Вольга оставался в Ладоге, Домагость каждый вечер приказывал дочери быть на пиру и угощать жениха, чтобы люди видели, что и князь, и воевода собираются выполнить уговор. А потом «стая» ушла в лес, и они не попрощались даже — так, виделись мельком, и все.
«Волки» обходили дома, тонули в снегу на узких тропинках, боролись между собой, торопясь проскочить вперед. Важно было не забыть никого — дому, который миновали «волки», не будет удачи, а поди отыщи в снегу все занесенные по самую крышу рыбацкие избенки! Особенно много давали в домах старейшин. Там везде уже было оживленно: много огня, гул голосов, пьяноватые крики. С волчьего обхода начинались длинные новогодние праздники, и сегодня, когда «волки» изгонят нечисть изо всех дворов и со всех соберут дань, на Дивинце загорится пламя в честь возрожденного солнца, начинающего новый годовой круг.
