Тайная история - Тартт Донна (книги бесплатно без регистрации txt) 📗
— Что ты говоришь, дорогой?
— Мне казалось, он собирался сегодня быть в Бостоне.
— Ну, если так, то меня он пока не навестил. Я не расслышала, солнышко, так где ты сейчас? Давай я все-таки попрошу Криса за тобой заехать?
— Нет-нет, спасибо, я, собственно говоря, не в Бостоне. Я…
— Ты звонишь из колледжа? — обеспокоенно воскликнула она. — Дружочек, что случилось?
— Ничего, мэм, совсем ничего, — пробормотал я, подавив привычное желание бросить трубку — для этого было поздно. — Просто он зашел ко мне вчера вечером, я уже почти спал на самом деле, но мне послышалось, он сказал, что едет в Бостон… О! А вот и он! — театрально воскликнул я, от души надеясь, что моя реплика прозвучала не слишком ходульно.
— Где? Ты его видишь?
— Да, вон он, на лужайке, куда-то идет. Спасибо, большое спасибо, миссис, э-э, Абернати. — Окончательно запутавшись, я даже не мог вспомнить фамилию ее нового мужа.
— Можно просто Оливия, дорогой. Поцелуй за меня этого негодника и передай, чтоб не забыл позвонить в воскресенье.
Поспешно распрощавшись — к тому времени меня уже несколько раз прошиб пот, — я повернулся прочь, и тут откуда ни возьмись ко мне устремился Банни. Он был в одном из своих шикарных новых костюмчиков и бодро жевал огромный ком резинки. Мне смертельно не хотелось разговаривать с ним, но отступать было некуда.
— Здорово, старик. А куда это Генри подевался? — начал он с места в карьер.
— Не знаю…
— Я вот тоже, — воинственно отозвался он. — С понедельника его не видел. И Франсуа тоже нигде нету, и близнецов. А с кем это, кстати, ты сейчас разговаривал?
— Э-э, да вот как раз с Фрэнсисом, — соврал я. — Так, поболтали немного.
Засунув руки глубоко в карманы, Банни качнулся на пятках.
— Хм. Это он тебе звонил?
— Ну да.
— Откуда?
— Из дома, наверно.
— Точно? Звонок, случайно, не междугородний был?
У меня по спине побежали мурашки. Неужели он все-таки что-то знает обо всем этом?
— По-моему, нет, — ответил я.
— Генри тебе ничего не говорил насчет того, что собирается куда-нибудь уехать?
— Нет. А что?
— А то, что в его квартире уже несколько дней по вечерам свет не горит. И машина исчезла. Я всю Уотер-стрит обыскал, ее нигде нет.
Почему-то мне вдруг стало очень смешно. Я направился к черному ходу. Оконце в верхней части двери выходило на парковку за кортом. Ну разумеется — машина Генри так и стояла там, где я ее оставил.
Я показал в окошко:
— Вон она. Видишь?
Челюсти Банни замедлили ход, а лицо затуманилось от мыслительного усилия: — Забавно…
— Почему?
Задумчивый розовый пузырь медленно расцвел у него на губах и лопнул со звонким хлопком.
— Да так, — бросил он и снова заработал челюстями.
— С чего ты взял, что они уехали?
— Так тебе все сразу и расскажи! — мотнув головой, усмехнулся он. — Какие вообще планы, старик?
Мы пошли ко мне наверх. По пути он остановился у общего холодильника, открыл дверцу и, подслеповато щурясь, принялся исследовать содержимое.
— Есть тут что-нибудь твое?
— Нет.
Но он уже доставал оттуда замороженный чизкейк. К коробочке была приклеена жалобная записка: «Пожалуйста, не надо это красть! Я на финансовой помощи. Дженни Дрекслер».
— Покатит, — сказал он, воровато оглядываясь. — Никого вроде нет?
— Никого.
Он засунул коробку под пальто и, насвистывая, пошел дальше по коридору. Зайдя в комнату, он выплюнул жвачку и быстрым небрежным движением прилепил комок к внутреннему краю мусорного ведра, вероятно, надеясь, что я не замечу. Плюхнувшись на стул, он принялся наворачивать чизкейк прямо из коробки обнаруженной на комоде ложечкой.
— Фу, какая гадость. Хочешь попробовать?
— Нет, спасибо.
Банни задумчиво облизал ложечку.
— Кислятина. Лимона слишком много бухнули, вот в чем проблема. А вот сыра пожалели.
Он задумался — я был уверен, об этой неудачной пропорции ингредиентов, — а потом вдруг спросил:
— Ты ведь в прошлом месяце порядком тусовался с Генри?
— Вроде того, — насторожившись, ответил я.
— Небось разговоры там всякие разговаривали, а?
— Под настроение.
— А про то, как мы были в Риме, он тебе не рассказывал? — спросил он, не сводя с меня пристального взгляда.
— Ну так, без подробностей.
— Он что-нибудь говорил про свой ранний отлет?
«Наконец-то, наконец-то мы доберемся до сути», — подумал я с облегчением и, не погрешив против истины, ответил:
— Нет, толком, считай, ничего. Когда он появился, я понял, что он уехал раньше срока. Но я не знал, что без тебя. В конце концов я его как-то спросил, и он сказал, что ты еще в Риме. Вот и все.
Поморщившись, Банни подцепил огромный кусок чизкейка.
— То есть он не объяснил, почему так рано уехал? — спросил он с набитым ртом.
— Нет, — покачал я головой, но, когда Банни не ответил, добавил: — Это как-то связано с деньгами, да?
— Это он тебе так сказал?
— Нет… Но он упомянул, что у тебя были проблемы с финансами, так что ему пришлось платить за жилье и все остальное. Это правда?
Банни махнул рукой, словно отгоняя муху:
— Ох уж этот Генри… Люблю я его, да и кто из нас его не любит, но, между нами, есть в нем все же чуток еврейской крови.
— Чего?
Но Банни обрел дар речи только после того, как расправился с очередным куском чизкейка:
— Это ж надо поднимать столько шуму после того, как выручил друга в трудную минуту! Но я-то знаю, в чем тут дело. Он просто боится, что его, так сказать, используют.
— Что ты имеешь в виду?
— Да то, что в детстве кто-то взял и нашептал ему: «Сынок, у тебя куча денег, и, когда ты станешь большим, люди станут выманивать их у тебя всеми правдами и неправдами».
Прядь волос скрывала один его глаз, словно повязка старого морского волка. Другим он бросил на меня хитрый, всезнающий взгляд.
— Но я тебе так скажу: не в самих деньгах тут дело. Денег-то у него куры не клюют, дело в принципе. Он хочет быть уверен, что его любят не за толстый кошелек, а типа, просто так, за то, какой он есть.
Этот пассаж несказанно изумил меня, поскольку полностью противоречил моим собственным наблюдениям за частыми и, по моим меркам, экстравагантными проявлениями щедрости Генри.
— Так, значит, вы не из-за денег поссорились, — подытожил я.
— Не-а.
— Тогда, может быть, все-таки скажешь, из-за чего?
Банни подался вперед. Глубокая задумчивость на его лице на мгновение уступила место абсолютной искренности. Когда он открыл рот, я не сомневался, что сейчас он уж точно расскажет все без обиняков, но вместо этого он откашлялся и попросил меня, если не трудно, пойти сварить ему кофейку.
Вечером, лежа на кровати с конспектом, я вздрогнул от внезапного воспоминания, как будто в лицо мне ударил луч прожектора. Аргентина. Это слово нимало не утратило способность потрясать мое воображение и, поскольку я не имел точного представления о расположении обозначаемой им страны на карте, словно бы начало жить своей собственной, непонятной жизнью. Суровое Ар в начале навевало мысли о золоте, идолах, затерянных в джунглях городах и подводило к зловещей, непроницаемой камере Ген, а звучное Тина повисало в конце знаком вопроса — какая ерунда, боже мой, но тогда мне казалось, что каким-то туманным образом это название, будучи одним из немногих фактов, которыми я располагал, может оказаться зашифрованным ответом или ключом к разгадке. Однако опешил я вовсе не от этого, а от осознания того, сколько сейчас времени — девять двадцать, убедился я, посмотрев на часы. Значит, самолет уже несет их по темному небу к выдуманной мной Аргентине? Или нет?
Отложив тетрадь, я поднялся с кровати и присел на стул у окна. В тот вечер я больше не занимался.
Выходные прошли, как проходит все на свете. Я провел их за греческим, одинокими походами в столовую и все теми же бесплодными раздумьями у себя в комнате. Меня мучила обида, и к тому же я скучал по ним гораздо сильнее, чем был готов признаться. Банни, непонятно почему, стал меня избегать. Пару раз я видел его в компании Марион и ее подружек; он что-то вещал с важным видом, а они, столпившись вокруг, восхищенно внимали ему открыв рот. (Все эти девицы были с факультета начального образования и, полагаю, считали его невероятным эрудитом — ведь он изучал древнегреческий и носил очки в металлической оправе.) Один раз я заметил его в компании Клоука Рэйберна, его давнего приятеля, но я не был знаком с Клоуком и постеснялся заговорить с Банни в его присутствии.
