Возвращение астровитянки - Горькавый Ник (первая книга txt) 📗
— Ага, мы очень дружелюбные, вот только позавчера местные на рокотеке с приезжими подрались… — хохотнул Миша.
— То приезжие, а то инопланетяне, — буркнул Петька.
— Если ты с своими братьями по разуму не можешь договориться, то как ты будешь дружить с инопланетянами? — засмеялась Вита.
Илья подбросил дровишек:
— Этика — это такая странная штука: теоретически труднопонятная, зато практически совершенно прозрачная. Каждый скажет, что такое хорошо, а что такое плохо — особенно для него самого.
— Значит, мы должны общаться с чужаками так, как бы мы хотели, чтобы общались с нами! — подытожил Миша.
— Тогда завтра мы не возражаем, когда наших девчонок чужаки приглашают танцевать? — скептически спросил Петька.
Тут все призадумались. Илья был в восторге.
В августе случился страшный лесной пожар.
Кто-то бросил окурок на обочину или не справился с шашлычным костром — и под Ай-Петри заполыхали красивейшие леса крымской сосны.
Многолетняя хвоя, накопившаяся в расселинах скал, сочилась густым дымом, верховой пожар прыгал по кронам и распугивал стаи огненных птиц, которые разлетались на километры в стороны.
Сначала обитатели поселка выходили просто смотреть на пожар — любопытствовали и сокрушались, но не относились к нему как к личной проблеме. Пожары в лесу нередки и обычно тянутся в горы, уходят под голые каменные стены и там умирают.
Наземные вездеходы с водяными пушками эффективно отсекают пожар от посёлков, а вертолёты с огромными баками воды добивают огонь в скалах, куда наземная техника не проходит.
Но человек всё ещё не был всесилен. Этот пожар случился в сильнейший шторм.
Ялтинскую набережную заливало фонтанами морской воды от волн, которые сгрудились под каменной стенкой стадом разъярённых китов.
В Симеизе и Понизовке неистовое море разворотило волнорезы, сложенные из бетонных плит в сотни тонн.
В Алупке и Балаклаве рыболовецкие траулеры и личные яхты выбрасывало на берег как игрушки.
Шторм мешал вертолётам тушить огонь и стремительно раздувал огонь, гнал его от Ялты в сторону Севастополя, прямо на обсерваторию, пожирая по дороге сотни гектаров уникального леса.
Ветер направлял огонь вдоль побережья, не давая ему свернуть в горы. Сосны стояли в огне, сопротивляясь до последнего, а потом взрывались, выбрасывая стометровый язык пламени. Стволы лопались, в невыносимой муке выдирая корни из родной каменистой почвы.
Пожарные едва отстаивали дома и топливные станции, оставив лес выгорать. В огне погибли двое лесников, которым стремительный огонь отрезал дорогу к отступлению.
Дым накрыл обсерваторию вонючей душной тучей. Из неё падал огненный дождь из тлеющей коры и хвои. А вокруг — пересохшая трава и сосновый смолистый лес.
Объявили эвакуацию, но все способные к работе люди остались защищать обсерваторию. Кто-то дежурил на крыше, кто-то следил за лесом.
Подростки работали наравне со взрослыми — гасили тлеющую хвойную подстилку мокрыми тряпками и следили — куда садятся самые крупные огненные птицы.
Илья работал рядом с Мишей и Муратом; они наблюдали за лесом по краям обсерватории, куда падали горящие головешки.
Вскоре ребята натолкнулись на крупный очаг низового пожара — языки пламени шустро расползались вокруг десятиметрового чёрного пятна выгоревшего подстила. И совсем близко от обсерватории.
Кинулись на него, махая тяжёлыми влажными тряпками. Еле затушили.
Устали, горло першило от дыма. Девчонки разносили холодную воду по передней линии фронта. Где напоить бойцов, а где и залить дымящуюся траву.
Но главный огонь подходил всё ближе и уже стоял огненной стеной совсем рядом — казалось, прямо за старым шоссе. Ребята выбегали на поворот — но нет, это просто языки пламени были так высоки, что съедали расстояние.
Люди проигрывали стихии, и автобус уже стоял на площадке перед обсерваторией, чтобы забрать последних людей и вывезти их к морю. Алекс и Элен из Мелласа, которые давно дружили с астрономами, пригласили всех беженцев остановиться в их гостинице «Кап-де-Меллас» и сами приехали на своём джипе, чтобы забрать часть людей.
В обсерватории уже был слышен треск лопающихся сосен и гул свирепого огня. Неужели сгорят старинное здание обсерватории, квартиры астрономов и библиотека? И телескопы, которые так долго служили людям окном в небо?
Думать об этом было невыносимо тяжело — и астрономы оттягивали свой отъезд до последней возможности, несмотря на ругань водителя автобуса и милиции.
И случилось долгожданное и неожиданное: среди ночи ветер стих.
Пожар остановился, затрещал соснами на соседней горке и потянулся в гору, подгоняя сам себя горячим дымным бризом.
Пожарные оживились и бросили все силы на сбивание присмиревшего огня и отсечения его от зданий посёлка.
Ночь была длинной и тяжёлой, но к утру стало ясно, что обсерватория спасена.
Мурат молча пожал Илье и Мише руку и ушёл спать. И они тоже побрели по домам, кашляя и растирая красные слезящиеся глаза.
К тёте Люде приехали туристы-натуропаты, и она послала Илью к бабушке и дедушке Мурата — купить лечебное козье молоко.
Бабушка и дедушка Мурата были одинаково смуглы, худы и морщинисты. Дедушка возился со старым домом, а бабушка — её звали просто Галя — пасла коз для любителей натурального молока. Она перегоняла своих коз с одной лесной полянки на другую, и рабочая куртка Гали была в тысяче мест разодрана колючками и украшена ленточками из ткани.
Галя налила банку густого молока для тёти Люды и стакан — для Ильи, хотя к его целебности он был равнодушен, так как был слишком здоров, чтобы верить в лекарства и даже в болезни.
Мурат тоже сидел за столом — ел домашние лепешки.
Илья посмотрел на Мурата:
— Наташа уезжает. Завтра последний день, когда ты сможешь принести письмо для межзвёздного зонда.
Тот упрямо нахмурился. Илья пожал плечами и спросил дедушку, отдыхающего на лавочке, и бабушку Галю, раскатывающую лепешку:
_ — А что вы сделаете, если к вам на поляну сядут инопланетяне?
Галя засмеялась:
— Молоком свежим угостим, лепешек испечём. Мерзнуть будут — поближе к печке посадим. А что с ними ещё нужно делать?
— Этого никто не знает.
Дедушка Мурата улыбнулся и махнул смуглой рукой с вздутыми рабочими жилами:
—Э-э, знаешь, не знаешь — приводи своих инопланетян к нам. Примем как надо, никто в обиде не будет.
На следующий день Илья отправился на мостик, который вел к какому-то старому астрономическому прибору на краю скалы и красиво нависал над сосновой долиной, спасённой от огня в памятный пожар. С этого мостика Илья хотел сделать последние крымские фото. Завтра уже уезжать.
Он прищурился от солнца и увидел быстро шагающего Мурата. Тот на ходу поздоровался с алкоголиком, сидящим на скамейке в кипарисовой аллее, чем удивил Илью. Этих алкашей из лечебницы Голубого Залива Мурат раньше за людей не считал.
Смущённый Мурат подошёл и протянул Илье листок бумаги. Там было написано следующее:
Дорогие разумные инапланетяне!
Я думаю что вы добрые потому что мы тоже добрые. Будьте здоровы и приезжайте в гости. У нас тепло и море.
Мурат.
— Отличное письмо! — искренне сказал Илья. Мурат довольно засмеялся:
— Ты тоже приезжай следующим летом.
Он протянул Илье смуглую поцарапанную ладонь, всю в мозолях от стамески.
—Обязательно приеду, — ответил Илья.
И они крепко пожали друг другу руки.
Разумные существа всегда добрые.
Дядя Сережа отвёз его на вокзал на своей старой, но шустрой голубой машине.
И вот Илья уже мчался домой.
Сквозь дрёму доносились негромкие разговоры пассажиров поезда, со стремительным шелестом рассекающего вечернюю степь.
— В вагоне-ресторане кофе пахнет какими-то кабачками…
— Поворотись-ка, сынку! Отчего у тебя на голове эта коровья лепешка?
— То ж самый модный берет, папаня!
— А сноха мне и говорит, с такой хитриной…
