Секреты прошлого - Келли Кэти (читаем книги онлайн .txt) 📗
Красивая китайская чашка с большим маком на боку развалилась на две части, ударившись о камешки, которыми клумба была выложена по периметру. Тихо выругавшись, Кристи наклонилась подобрать осколки. Тилли и Рокет бросились к ней.
— Кыш, кыш, не порежьте лапы, — шикнула она на собак. — Идите на кухню.
Всю жизнь Кристи видела и чувствовала то, чего не видели и не чувствовали окружающие. Это был странный дар, потому что озарения никогда не происходили по воле хозяйки, порой случаясь совершенно не к месту. Подобные всплески интуиции были редкостью, и Кристи всякий раз оказывалась к ним не готова.
Например, иногда она могла буквально читать в душе другого человека, ощущать то, что ощущал он, разгадать его тайные желания и страхи. Бывали и другие озарения. Будучи ребенком, Кристи думала, что подобным даром обладают все остальные, но опасалась делиться своими предположениями с набожными родителями. Впрочем, набожность эта была довольно странной, если не сказать, ханжеской. Когда случались несчастья, отец истово молился всем святым, однако немедленно забывал о существовании Бога, если дела шли хорошо. Он терпеть не мог цыган и с неприязнью отзывался о гадалках, поэтому Кристи и в голову не пришло рассказать ему о своих озарениях. Мать была очень зависимой женщиной и не могла ступить и шагу без совета мужа. Все, что не одобрял отец, она также не одобряла. Поэтому о своем даре Кристи помалкивала.
Она вообще росла очень тихим ребенком. Шестеро старших братьев и маленькая сестра были слишком крикливыми и непоседливыми, чтобы хотелось делиться с ними своей тайной. Став старше и сообразив, что дар предвидения дается далеко не каждому, Кристи была рада, что не болтала языком зря.
Как бы она объяснила Макговернам, откуда знает, что их сарай сгорит дотла? И как бы поступил после этого признания Макговерн, который (это Кристи тоже знала) сам устроил поджег ради страховки?
Впервые Кристи намекнула постороннему человеку на свой дар, когда ее лучшая подруга Сара решила, что голубоглазый Тед, похожий на Стива Маккуина, — самая подходящая партия.
— Он любит меня и хочет жениться! — как-то воскликнула девятнадцатилетняя Сара, сверкая глазами.
— У меня чувство, что он нечестен с тобой. Твой Тед… словно носит маску, — выдавила Кристи. У нее было озарение: голубоглазый ангел обманывал Сару, а обещание жениться давал уже не в первый раз.
— Не верю! Ты просто завидуешь моему счастью! — яростно воскликнула подруга.
Кристи только вздохнула. Верно говорят: доносчику — первый кнут.
Спустя месяц вскрылась правда: Тед встречался с девушкой из богатой семьи, свадьба с которой должна была поправить его финансовое положение.
— Откуда ты знала? — спросила Сара, три дня проревевшая в подушку.
— Сложно объяснить. Просто знала, и все, — пожала плечами Кристи.
Но чем ближе к Кристи был человек, тем более размытыми были образы, связанные с ним. Насчет себя самой она не сделала ни единого предсказания. Возможно, это было к лучшему.
И только теперь — Кристи чувствовала — озарение было связано непосредственно с ней, и от этого на душе сгущались тучи.
В уютной кухне, где с потолка свисали сушеные букеты приправ и где Кристи обычно чувствовала себя лучше некуда, на этот раз ей не было покоя. Паника заполнила все ее существо.
Семья. Что-то ужасное должно произойти с близкими! Как остановить надвигавшуюся катастрофу? Столь мощных дурных предчувствий у Кристи еще не было. И насколько ужасной должна быть эта катастрофа, если прежде все неприятности близких она предчувствовала лишь в виде смутного беспокойства?
Однажды тринадцатилетний Шейн сломал ключицу, упав с дерева, когда Кристи с учениками была на экскурсии в музее. Она как раз что-то объясняла детям, когда ей на секунду стало нехорошо. Чувство пришло и ушло, не оставив следа, а ведь с Шейном случилась настоящая беда! Зачем нужен дар, с помощью которого нельзя обезопасить своих родных?
Теперь же надвигалось нечто ужасное, черное, бесформенное, и это страшное знание душило Кристи.
Она схватила трубку и принялась звонить детям. Оба сына были рады слышать ее голос, а она сообщила, что сегодняшний гороскоп предупреждает о грядущих неприятностях, и просила быть осторожными.
Затем Кристи позвонила Джеймсу, с которым попрощалась всего два часа назад, когда он вылетел из дома, опаздывая на поезд. Ему предстояла важная встреча в Корке.
— Все в порядке, милая? — спросил он заботливо.
— Да, нормально, — ответила Кристи легким тоном, не желая передавать ему свою панику. — Просто… немного нервничаю. Гроза надвигается, на горизонте сверкают молнии. — Это была неправда. Небо оставалось голубым, как бирюза, и совершенно безоблачным. — Я люблю тебя, Джеймс, — искренне добавила она. В этот же момент зазвонил мобильный мужа, связь прервалась, оставив в душе Кристи еще больший осадок, чем прежде.
Она попыталась перезвонить Джеймсу на мобильный через несколько минут, но на звонок не ответили. Вздохнув, Кристи наговорила на автоответчик послание:
— Я в порядке, не волнуйся. Пойду за покупками, так что дома меня не будет. Позвони, прежде чем поедешь домой, чтобы я знала, когда тебя ждать. Целую, пока!
Джеймс работал в правительственной организации и прошел длинный путь по служебной лестнице. Ему приходилось много ездить по стране, и Кристи беспокоилась, что это отнимает у мужа слишком много сил и нервов. Однако Джеймсу, похоже, нравилась его работа, равно как и постоянные командировки. Он говорил, что после них приятно вернуться домой.
В десять часов Кристи шагала вдоль Саммер-стрит с пакетами в руках, пытаясь оттеснить страх на задворки сознания. Трижды в неделю она выходила из дома за калитку и сворачивала налево, в сторону школы Святой Урсулы. Сегодня же Кристи свернула направо и пошла в направлении кафетерия.
День был приятным — не слишком жарким, солнечным и неветреным. Машин на дороге почти не было, клерки уже разъехались по своим офисам, и Саммер-стрит принадлежала лишь жителям окрестных домов. Многие соседи, с которыми Кристи когда-то делила улицу, давно перебрались в другие места, но кое-кто остался, и с ними Девлины поддерживали теплые приятельские отношения.
Одними из таких «долгожителей» были Магуайеры, Деннис и Уна. Они сменяли одну подержанную машину на другую и жили в счастливом неведении относительно дурных мыслей соседа напротив. А меж тем этот самый сосед считал, что ржавым консервным банкам не место рядом с его новенькой блестящей «БМВ».
У Магуайеров была дочь Мэгги, очень милая, воспитанная и застенчивая девочка с густыми морковно-рыжими локонами. Она никогда не посещала уроков Кристи, и все же ее было трудно не заметить. Как и все остальные девочки Саммер-стрит, Мэгги была по уши влюблена в Шейна. В этом не было ничего удивительного: светловолосый парень с открытой, немного девчачьей улыбкой оказывал магнетическое действие на противоположный пол. Он был на несколько месяцев старше Мэгги, и Кристи вдруг с удивлением подумала, что соседской дочери теперь тоже около тридцати лет.
— Просто поздоровайся с ней, — убеждала когда-то Кристи сына. — Неужели ты не понимаешь, как для нее это важно?
— Ой, мама, отстань! Я с ней поздороваюсь, а она, чего доброго, решит, будто нравится мне. Спустись на землю!
— Спуститься на землю? В каком смысле? — возмутилась Кристи. — Я ведь не прошу тебя сделать что-то невероятное. Только поздоровайся, прояви вежливость, Шейн. Ведь для тебя это не составит труда, а Мэгги будет приятно.
— Ладно, — сквозь зубы пробурчал Шейн, уверенный, что поставит себя в неловкое положение, проявив внимание к долговязой рыжей девице, пожиравшей его глазами. — Я скажу ей «привет» и отвернусь. А то полезет с разговорами!
— Только улыбнись ей, не надо делать такое мрачное лицо, как сейчас, хорошо?
— Может, мне еще ей и предложение сделать?
Теперь Мэгги жила в Голуэе. Последний раз Кристи видела дочь Магуайеров много лет назад. Кстати, спустя пару лет после того, как Шейн поздоровался с Мэгги, девочка за одно лето из гадкого утенка превратилась в прекрасного лебедя. Ее волосы потемнели до медного оттенка, подчеркнув белизну кожи и кобальтовую синеву глаз. Как-то сразу стали заметнее полные губы и крупные белые зубы. Но даже удивительное преображение не придало Мэгги уверенности в себе — она по-прежнему чуть сутулилась и опускала глаза, если на нее смотрели в упор.
