Путь в Версаль (др. перевод) - Голон Анн (книги TXT) 📗
Бывшие солдаты, шутники и ловкачи просили милостыню, угрожая ножом, пугая порядочных горожан. «Сироты», маленькие детишки, попрошайничали, держась за руки и хныча от голода, стараясь разжалобить прохожих. Все они почитали принца нищих, так как он поддерживал порядок в соперничающих бандах.
Соли, экю и золотые монеты падали в медный таз. Смуглый незнакомец не спускал глаз с Анжелики. Подойдя к ней, он коснулся рукой ее плеча. Анжелика хотела отстраниться, но он торопливо произнес:
– Меня зовут Родогон Цыган, у меня четыре тысячи людей в Париже. Все цыганки платят мне дань, а еще смуглые женщины, что гадают по руке. Хочешь стать маркизой?
Анжелика не ответила.
Над церковью и грудами разбросанных повсюду костей и черепов плыла луна. Перед кафедрой проходила вереница настоящих и мнимых калек, тех, кто добровольно притворяется инвалидом, чтобы вызвать сострадание, и с наступлением темноты мог отбросить костыли и сорвать грязные повязки. Вот почему их логовище прозвали Двором Чудес.
Пришедшие с улицы Трюандри, из предместий Сен-Дени, Сен-Мартен, Сен-Марсель, с улиц де ла Жюсьен и Святой Марии Египетской шелудивые, чахоточные, запаршивевшие, издерганные, кривые, косые, которые по двадцать раз на дню замертво валились у придорожных столбов, предварительно стянув себе руку тесемкой, чтобы остановить биение пульса, один за другим бросали свою лепту в таз перед уродливым идолом-недомерком, власти которого подчинялись. Родогон снова положил руку на плечо Анжелики. На этот раз она не сопротивлялась, рука была живая, теплая, а она так замерзла… Мужчина был сильный, а она так слаба и беспомощна…
Анжелика повернулась к нему и под шляпой разглядела лицо, не вызвавшее у нее никакого страха. Ярко блестели белки его удлиненных цыганских глаз. Он выругался сквозь зубы и тяжело оперся о ее плечо.
– Так будешь моей маркизой? Или я тебя заставлю, – повторил он.
– Поможешь мне убить кое-кого?
Бандит запрокинул голову и рассмеялся жутким беззвучным смехом:
– Десять, двадцать человек, сколько хочешь! Только покажи кого, и, клянусь, нынче же на заре я выпущу его кишки на мостовую. – Он плюнул в ладонь и протянул ее Анжелике:
– По рукам!
Но Анжелика спрятала руки за спину и покачала головой:
– Нет еще.
Он выругался и отошел в сторону, не спуская с нее глаз:
– Ты упряма, но я тебя хочу, и ты будешь моей.
Анжелика провела рукой по лбу. Она никак не могла припомнить, кто-то ей уже говорил эти злые и алчные слова.
Двое солдат затеяли драку. Колонна нищих прошла.
Мимо кафедры потянулись самые отъявленные бандиты столицы: не только воры, срезающие кошельки и раздевающие прохожих, но и наемные убийцы, взломщики, к которым примкнули распутные студенты, лакеи, бывшие галерники и весь пришлый люд, заброшенный сюда превратностями войн, – испанцы и ирландцы, немцы и швейцарцы, а также цыгане.
Мужчин на этом сборище было гораздо больше, чем женщин.
На кладбище, однако, пришли не все. Каким бы огромным ни было кладбище Святых Мучеников, оно не смогло бы вместить всех городских бродяг и изгоев.
Внезапно помощники принца нищих разогнали толпу ударами плетей и приблизились к могиле, на которой сидела Анжелика. Увидев перед собой этих небритых мужчин, она сразу поняла, что они по ее душу. Впереди вышагивал старик по прозвищу Старый Пень.
– Принц нищих спрашивает, кто эта женщина, – сказал он, ткнув плетью в сторону Анжелики.
Родогон обнял ее за талию и прошептал ей на ухо:
– Не бойся, я сейчас все улажу.
Он пробился к кафедре, прижимая к себе Анжелику и бросая вокруг подозрительные и устрашающие взгляды, словно опасался, как бы кто-нибудь не вырвал у него добычу. Сапоги его были из добротной кожи, плащ из хорошего сукна. Анжелика бессознательно отметила эти детали. Она не боялась этого человека. В нем чувствовалась привычка к власти и сражениям. Анжелика подчинялась ему как побежденная женщина, которая не может обойтись без покровителя.
Подойдя к принцу нищих, Родогон вытянул шею вперед, плюнул и сказал:
– Я, цыганский барон, беру эту женщину в маркизы.
И размашисто швырнул в таз кошелек.
– Нет! – сказал спокойный и грубый голос.
Родогон резко обернулся:
– А, это ты, Каламбреден.
В нескольких шагах от них, освещенный луной, стоял человек, который уже дважды с ухмылкой вставал у Анжелики на пути. Он был такого же роста, как Родогон, но намного шире в плечах. Лохмотья, в которые он был одет, не скрывали его мускулистых рук и волосатой груди. Расставив ноги и заложив большие пальцы за кожаный пояс, он дерзко смотрел на Родогона. Его атлетическое тело было намного моложе его заросшей седой щетиной отвратительной физиономии. Из-под спадающих на лоб грязных прядей сверкал ненавистью единственный глаз, второй был закрыт черной повязкой.
Светила полная луна, и позади незнакомца серебрился в ее лучах снег на крышах оссуариев.
«О господи! Какое ужасное место!» – подумала Анжелика. Она спряталась за спину Родогона. Цыганский барон изощрялся в оскорблениях в адрес своего противника:
– Каналья, ублюдок, подонок! Это кончится плохо для тебя, ты тут лишний!
– Заткнись! – ответил Каламбреден.
Он плюнул в сторону принца нищих, что, похоже, было традиционным выражением почтения, и бросил в медный таз кошелек, поувесистей, чем кошелек Родогона. Жалкий урод на коленях у своего идиота затрясся в безудержном смехе.
– У меня появилось чертовское желание пустить эту красотку с аукциона! – сипло проскрежетал он. – Пусть ее разденут, чтобы все могли оценить товар. Пока победа за Каламбреденом. Твое слово, Родогон.
Нищий сброд взвыл от радости; грязные волосатые руки потянулись к Анжелике. Родогон толкнул ее к себе за спину и выхватил свой знаменитый кинжал. В этот момент Каламбреден наклонился и с силой швырнул какой-то круглый белый предмет в своего противника. Снаряд угодил Цыгану в запястье и откатился. Анжелика с ужасом поняла, что это череп. Цыган выронил кинжал. Каламбреден обхватил его туловище, бандиты сцепились, и оба рухнули в грязь.
Это послужило сигналом к жестокой потасовке.
Представители пяти соперничающих банд с криком кинулись друг на друга. Обладатели шпаг и кинжалов кололи наугад, хлынула кровь. Остальные последовали примеру Каламбредена: как снежки, швыряли черепа. Анжелика хотела убежать, но чьи-то сильные руки поставили ее перед кафедрой, где в нее мертвой хваткой вцепились приспешники принца нищих.
Он в окружении своей охраны, покручивая ус, безучастно наблюдал за побоищем. Старый Пень поднял таз с деньгами и прижал к себе. Идиот Слюнтяй и Большой Евнух зловеще смеялись. Тибо Музыкант вертел ручку своей шарманки и распевал что есть мочи.
Истошно вопили сбитые с ног и затоптанные в снег старые нищенки.
Анжелика заметила, что какой-то старый одноногий калека бьет Жанена костылем по голове, как будто хочет забить в нее гвоздь. Внезапно в живот его вонзилась рапира, и он замертво упал на безногого.
Баркароль с женами принца нищих укрылись на крыше оссуария и использовали хранящиеся там запасы, чтобы бомбардировать черепами поле битвы. К резким крикам, завываниям и стонам теперь примешивались вопли обитателей близлежащих улиц Фер и Линжери: свесившись из окон, выходящих на это бесовское место, они молили о защите Деву Марию и призывали ночную стражу. Луна медленно уходила за горизонт.
Родогон и Каламбреден продолжали биться с яростью бешеных псов. Удары сыпались один за другим. Силы были равны.
Внезапно все изумленно вскрикнули.
Родогон, словно по волшебству, исчез. Присутствующих, а все они, как один, были безбожники, охватила паника. Но тут все услышали крик Родогона, которого Каламбреден мощным ударом свалил в самую середину общей могилы. Придя в себя в окружении мертвецов, Цыган умолял, чтобы его вытащили оттуда. Стоявшие поблизости разразились гомерическим хохотом, остальные радостно последовали их примеру. Этот чудовищный смех после воплей убийственной драки бросил живших по соседству ремесленников и работников в холодный пот. Женщины в окнах осеняли себя крестным знамением.
