Мишель - Уолкер Руфь (полная версия книги TXT) 📗
Она быстро оделась, кое-как запрятав волосы под старую кепочку Дэнни. И вдруг ей в голову пришла одна мысль. Интересно, почему это Дэнни сказал, что она, возможно, пожалеет, что навязалась ему в попутчицы? Наверное, просто хотел попугать. Но у него этот номер не пройдет — она ничего не боится. Ой как ей надоело быть пай-девочкой, у которой нет иных забот, кроме как аккуратно одеваться и соблюдать правила этикета! И так Дэнни вечно обзывает ее маминым ангелочком.
Мишель лукаво улыбнулась своему отражению в зеркале. Ангелочек!.. Было много чего, о чем мама не знала. Когда папе удавалось увезти Мишель из дома, она получала полную свободу. Что сказала бы мама, если бы узнала, что Роза, цыганка, которая предсказывает судьбу за деньги, — лучшая подруга Мишель? Хотя эффектная цыганка была старше мамы раза в полтора, она казалась Мишель совсем молодой, и с ней было куда интересней, чем с одноклассницами Мишель, которые только и знали, что трещали о мальчиках, Элвисе Пресли и прочих рок-звездах.
… С Розой можно было поговорить о чем угодно; кроме того, она знала бесчисленное множество всяких историй: о циркачах, о разных происшествиях и скандалах из прошлого; а еще очень нравились Мишель рассказы Розы, которые та называла «жизненными уроками». Она знала о цыганах все, и то, что она о них рассказывала, вовсе не совпадало с тем, что говорила о них мама. Конечно, они делали кое-что, чего делать не следует: крали деньги, обманывали людей. Но ведь все это только потому, что они, изгои, были вынуждены так поступать. И не были они никакими отбросами общества, как утверждала мама: у них тоже была своя религия, и жили они согласно строжайшим установлениям и обычаям — более старым, чем сама жизнь.
Но если ты сам не цыган — гляди в оба, потому что, на их взгляд, нет ничего предосудительного в том, чтобы облапошить чужака не из их племени, и тогда они будут тебе бессовестно врать и при этом невинно смотреть в глаза.
«Задай десяти цыганам один и тот же вопрос — и ты получишь десять разных ответов, — сказала однажды Роза. — Задай один и тот же вопрос десять раз цыгану или цыганке — и ты снова получишь десять разных ответов».
Были у Мишель в цирке и другие друзья, о которых она дома ничего не рассказывала. Например, Барки Песья Морда. Он, правда, был взрослым, — совсем как папа. Сперва она жутко его испугалась — ведь он такой безобразный! — но когда она упала с батута на малой арене и Барки поднял ее, глаза у него оказались такие добрые, Мишель увидела в них столько сочувствия, что бояться его уже было просто невозможно. Но мама такую дружбу уж точно не одобрит, как не одобрит и привычку Мишель кормить Конни булочкой с изюмом, прихваченной из походной кухни.
Конни была самой старой слонихой в цирке и самым большим другом Мишель. Однажды, когда Дэнни с приятелями дразнил ее, она спряталась за Конни. Старая слониха подняла хобот, воинственно затрубила — и мальчишки дали деру.
Молодой доктор тоже был ее другом. Он и вправду был молодой, в отличие от Барки. Док дружил с Розой, и когда Мишель приходила в зверинец, всегда долго беседовал с ней. Что касается Дэнни, то ему с некоторых пор запрещалось ходить к зверям, и Дэнни это просто бесило.
«Пока не научишься вести себя как джентльмен, в зверинец ни шагу», — категорически заявил папа, узнав, что Дэнни дразнил детенышей Поппи, бенгальской тигрицы.
А еще был Куки. Тот, когда пек шоколадный кекс, всегда оставлял для Мишель кусочек побольше. Вообще-то мама не разрешала ей есть ничего шоколадного, но ведь она так любила сладкое! «Самое главное, чтобы мама не знала и зря не волновалась», — так ей всегда говорил Куки, отрезая кусок кекса и заворачивая его в фольгу. И при этом делал большие глаза. Разумеется, он называл маму не мамой и даже не миссис Брадфорд, как остальные циркачи; он величал ее Королева Фи.
Ее, Мишель, он называл Принцессой Морковкой, а с этой весны — Принцессой Мишель, и при этом всякий раз подмигивал Черному Джо, своему повару.
Многие друзья Мишель не пришлись бы маме по вкусу. Скажем, ребята Валуччи. Они не говорили по-английски, зато свободно болтали по-французски, и это было просто отлично, потому что можно было с ними разговаривать, а остальные ничего не понимали. Питер Валуччи учил ее прыжкам, кульбитам и прочим акробатическим штучкам. Только вот когда в последний раз она ездила с папой на «зимние квартиры», Питер повел себя очень странно. Он позвал Мишель в конюшню, чтобы показать на сене какой-то новый трюк, а там вдруг обнял и попытался поцеловать.
Она вырвалась и огрела его граблями так, что он взвыл и обозвал ее дурой. Но урок он получил хороший! Ну и лицо у него было, когда она саданула ему по ребрам деревянной ручкой!.. Да, было много всего, о чем мама не имела ни малейшего представления.
… За дверью раздался какой-то шорох и, приоткрыв ее, Мишель увидела крадущегося мимо ее купе Дэнни. Распахнув дверь настежь, она выскочила в коридор совершенно рассвирепевшая.
Дэнни глуповато ухмыльнулся и почесал в затылке.
— Я как раз собирался к тебе постучать, — сообщил он.
— Как же, вижу!
— Нет, серьезно. И кстати, тебе лучше поторапливаться, если ты намерена идти со мной!
Мишель не удостоила его ответом. Она молча зашагала за ним мимо пустых купе, ибо папа ехал в другом конце вагона, а дедушка Сэм уже давным-давно сладко спал на мягкой кровати в одном из отелей Атланты. Через две недели приедет мама — и тогда конец веселью.
Но сегодня — это сегодня, и она была уверена, что впереди какое-то приключение. Сердце Мишель взволнованно трепетало. Как это здорово — жить на свете и чувствовать себя счастливейшей девочкой, потому что и ее дед, и ее отец — владельцы замечательного цирка!
2
Никому на свете, даже Кланки, Мара не призналась бы, что время от времени подумывает об уходе из цирка. В конце концов, через два года ей стукнет шестьдесят. Не в том дело, что она устала от цирка, — как можно устать от того, что стало неотъемлемой частью твоего существования? — но она не ощущала в себе прежней энергии. Мистер Сэм называл это «ноги в руки и давай!».
Она битый час притворялась, что прилежно слушает брюзжание ударившегося в воспоминания мистера Сэма, хотя мысли ее были далеко. Еще пара минут — и придется оставить свой уютный новенький, с иголочки дом на колесах и тащиться в палатку.
Кланки наверняка уже там, раскладывает реквизит, заваривает первый чайничек с чаем марки «Эрл Грей» — сколько раз на дню ей еще придется это сделать?
Поскольку они в Атланте, которая в течение последних двадцати лет была первой остановкой на маршруте их циркового поезда, большая часть клиентов наверняка будут старыми знакомыми Мары. И хотя они с прежней охотой будут платить за то, чтобы она по картам предсказала им судьбу, следовать ее советам они все равно не будут. «Наверное, — подумала она, помрачнев, — людям нужно, чтобы кто-то просто внимательно выслушал их, посочувствовал, а дальше — хоть трава не расти!» Могла ли она представить себе, что Принцесса Мара, звезда Брадфорд-цирка, на выступления которой собирались толпы зрителей, закончит свою карьеру гадалкой, за деньги предсказывающей судьбу женам фермеров и сапожников?
Должно быть, она вздохнула, потому что мистер Сэм, прекратив рассказывать о том, как он в девятнадцатом году пресек чьи-то финансовые махинации, поглядел на собеседницу поверх очков. Он сильно постарел после того, как сдал дела сыну: кончики губ опустились, веки набрякли. Быть может, он просто слишком много выпил за эти дни? Иногда он двух слов связать не мог после нескольких стаканчиков виски, что совершенно не укладывалось в голове тех, кто знал мистера Сэма раньше. Он стал еще более вспыльчивым, его выводила из себя любая мелочь. Неужели и она станет такой же, когда отойдет от дел?
— Ты меня совершенно не слушала, — заворчал мистер Сэм. — Вообще ты сегодня словно витаешь в облаках.
— Извини, Сэм я думала о Мишель. Я ждала, что сегодня утром она первым делом придет ко мне на завтрак. Как-никак первая остановка маршрута. Кланки специально замесила вафельное тесто, а девочка не пришла.
