Дворец для сероглазого принца - Тронина Татьяна Михайловна (электронную книгу бесплатно без регистрации .txt, .fb2) 📗
– Пап, а что это? – благоговейно спросила Поля, подсаживаясь ближе к отцу.
– Йеллопукки – это Дед Мороз по-фински, – пояснил Алексей. – Подставляй бокал...
– Леша! – протестующе закричала Нелли.
– Да я ей всего один глоток...
– Мне тоже символически, – просипел Герман, с отвращением глядя на пенящееся шампанское.
– Я бы не в Финляндию хотела, а куда-нибудь к морю... – мечтательно произнесла Нелли. – Так надоела эта зима!
– Поедем. Уже скоро, наверное... – успокаивающе произнес Алексей. – Как вам перспектива оказаться в Таиланде?
– О-о!.. – восторженно закатила глаза Поля.
Герман во время разговора внимательно рассматривал вилку. Ему тоже до смерти хотелось побывать в какой-нибудь экзотической стране, но он хорошо знал, что даже родственные благодеяния имеют свои пределы.
В двенадцать они поздравили друг друга. Нелли подарила дочери янтарные серьги, мужу – серебряную папиросницу, а двоюродному брату – заколку для галстука.
Вскоре Поля с отцом и Германом ушли в ближайший парк пускать фейерверки, и Нелли осталась одна.
Потом позвонила соседка, которая одновременно являлась и подругой, – Ульяна Акулова, дама, которая все и обо всем знала.
– Нелли, голубка, я хочу тебя поздравить с наступившим...
– Уля, да ты заходи, я сейчас одна... Мои все в парк ушли.
Ульяна явилась немедленно, прижимая к груди бутылку шампанского и коробку конфет.
В данный отрезок времени подруга-соседка была одинока – один муж ушел, а следующего она завести еще не успела.
Ульяна стриглась коротко, под известную женщину-политика, носила очки в модной оправе и отличалась необыкновенной худобой, поэтому за глаза Алексей звал соседку так: «Уля Акулова, узница концлагеря».
– Куда, ты говоришь, твои все ушли? – с любопытством спросила Ульяна.
– В парк. Фейерверки запускают.
– А-а... – Уля ловко разлила шампанское по бокалам. – Понятно. В последнее время все так салютами увлеклись – просто беда. Теперь до утра за окном грохотать будет. Ну, с наступившим... Чего тебе пожелать, Нелли?
Нелли задумалась.
– Я и не знаю... – с улыбкой пожала она плечами. – Знаешь, Уля, у меня все есть.
– Ну да... – подруга многозначительно прищурилась за стеклами очков. – Как я могла забыть! Ты ж у нас самая счастливая...
– Ах, Уля, брось!
– Боишься сглазить? Что ж, резонно... Тогда я тебе вот что пожелаю – чтобы ничего в твоей жизни не менялось. Чтобы все оставалось, как есть – на долгие, долгие годы!
– Спасибо... – растрогалась Нелли. – Ну, а тебе тоже всего самого хорошего!
Она не умела говорить красивых слов.
Подруги чокнулись и залпом выпили шампанское.
– Кстати, Германа из больницы выписали, – вспомнила Нелли.
– Приживалу вашего? – хмыкнула соседка.
– Улька, мне его жалко! – негодующе воскликнула Нелли.
– Разбаловали вы его... За чужой счет живет.
– А тебе-то что?
– Так, ничего... – пожала узкими плечами Уля и цапнула из миски листик салата. – А вот муж у тебя – золото.
– Обычный муж... – хитро улыбнулась Нелли.
Она подозревала Улю в том, что та немного влюблена в Алексея. Но ничего, это не страшно... К Уле Акуловой, узнице концлагеря, можно было не ревновать. «Да и вообще, – с нежностью подумала Нелли. – Такой человек, как Лешка, на предательство не способен!»
...В ночном фиолетовом небе вспыхивали разноцветные огни. В воздухе витала пороховая гарь.
В парке было полно людей. Все радостно вопили, когда над черными деревьями взрывался очередной салют.
Поля с Германом, открыв рты, глядели на толстого дядьку в распахнутом полушубке, который волок ворох ракетниц.
– Вот это круто! – прошептала Поля. – Представляю, что сейчас будет!
– Да уж... – неопределенно прошептал ее дядя. В желудке у Германа невыносимо пекло от выпитого глотка шампанского, словно он только что проглотил зажженную петарду.
Алексей, пользуясь случаем, отошел в сторону, под большой деревянный навес, и достал из кармана мобильный телефон. Цветной дисплей, как и фейерверк в новогоднем небе, заиграл разноцветными огнями.
– Алло, Катя...
Банальная, всем известная история – женатый любовник проводит выходные и праздники с семьей, а любовница в эти дни тоскует в одиночестве...
Катя не тосковала. Она злилась.
Она ужасно злилась на всех и вся. С того самого момента, как вечером, после работы, появилась в доме своей матери. Будь ее воля, она встретила бы этот Новый год только с Алексеем. Вдвоем.
– Мама пришла! – обрадовался Мика.
– Медвежонок мой... – Катя звонко чмокнула сына в светлую макушку. Пожалуй, только на него она пока не злилась. – Что сегодня делал?
– Телевизор смотрел, – послушно сообщил сын.
– Гулял?
– Нет.
– Почему?
– Забыл.
– Ну как это забыл... – моментально раздражаясь, произнесла Катя. – Вон ты какой бледный! А бабушка не могла тебе напомнить?
– Бабушке некогда, – Мика снова сел у телевизора, стал нажимать на кнопки пульта, переключая программы. – И тете Нине, и тете Даше тоже. И бабе Лизе.
– Понятно...
Вся женская часть Катиной родни целый день пропадала на кухне.
Катя пошла к ним.
– О, помощь подоспела! – обрадовалась Алевтина Викторовна. – Ну-ка, Катюш, почисть картошку...
На кухне стоял дым коромыслом – резались салаты, пеклись пироги, что-то варилось на плите в больших кастрюлях, пахло ванилью, корицей и лавровым листом. Но эти мирные домашние запахи не вызвали у Кати никакого энтузиазма.
– Не буду я ничего чистить! – злорадно сообщила она. – Пропади она пропадом, ваша картошка... Я все равно ее есть не буду!
– Ну и характер... – вздохнула тетя Даша, с сожалением посмотрев на племянницу. – Алька, она у тебя совсем озверела. С каждым годом все хуже и хуже. Скоро на людей начнет бросаться.
– Это точно! – печально согласилась с ней тетя Нина. Все три сестры, с волосами, намотанными на бигуди, и в фартуках, одинаково круглые, производили комичное впечатление.
Катя не выдержала и захохотала.
– Ну вот, теперь она смеется... Точно, не в себе, – в один голос произнесли тетя Нина и тетя Даша.
Баба Лиза, не обращая ни на кого внимания, скалкой раскатывала тесто на широкой доске.
– Кажется, сдобы маловато... – сумрачно проворчала она. – Нинка, принеси еще яиц!
«И это моя семья! – с досадой подумала Катя, садясь в углу кухни на высокий табурет. – Какие-то питекантропы!»
– У нас холодец есть! – вдруг вспомнила Алевтина Викторовна и распахнула перед дочерью холодильник. – Красивый, да? Между прочим, без всякого желатина схватился.
– Кругом одна химия, – снова подала голос баба Лиза, с ловкостью фокусника сворачивая своими морщинистыми негнущимися пальцами замысловатые кренделя из теста. – Раньше желатин был натуральный, а теперь, поди, его из старых покрышек гонят...
– Вот именно! – опять засмеялась Катя.
– Твой-то где? – бесцеремонно поинтересовалась старуха.
– Кто? – тут же переключившись, спросила Катя холодно, хотя прекрасно поняла, о ком идет речь.
– Ну, этот твой... забыла, как по имени.
– Алексей, – шелковым голосом подсказала тетя Нина.
– Он самый!
– Он занят, – лаконично ответила Катя.
– Ясное дело... – вздохнула тетя Даша, которая в данный момент сооружала многослойную цветную конструкцию под названием «селедка под шубой».
В кухне повисла тишина, нарушаемая лишь стуком ножа и бульканьем в кастрюлях.
– Все это грех, – наконец прокряхтела баба Лиза.
– Уж кто бы говорил! – немедленно откликнулась Катя. – Сама рассказывала, как в пятьдесят втором у какой-то Люськи мужа отбила.
– Грех! – с удовольствием повторила старуха. – Дашуня, засунь противень в духовку, я сама не могу – руки уж не те...
– Как я – так Нинка, а как она – так Дашуня! – завопила тетя Нина.
– Грех! И мой грех, и твой тоже... – продолжила начатый разговор баба Лиза.
