Дурная кровь - Гэлбрейт Роберт (читать книги бесплатно полностью txt) 📗
Ознакомительная версия. Доступно 6 страниц из 53
Страйк рассмеялся.
Полворт громко рыгнул и посмотрел на часы. Он знал толк в репликах под занавес и долгие прощания любил примерно так же, как русскую литературу.
– Я пошел, Диди, – сказал он, слезая с барного стула. – Если вернусь до полдвенадцатого, мне на день рожденья подарочек сделают, причем французский… вот, собственно, в чем суть. В этом, братан, вся суть.
Усмехаясь, Страйк пожал ему руку. Полворт передал привет Джоан, напомнил Страйку, чтобы тот позвонил, когда вновь окажется в родных краях, протиснулся к дверям и скрылся из виду.
2
Все еще усмехаясь рассказу Полворта, Страйк понял, что темноволосая женщина у барной стойки прикидывает, как бы к нему подойти. А блондинка в очках, судя по всему, ее отговаривает. Страйк допил последнюю пинту, забрал со стола бумажник, нащупал в кармане пачку сигарет и, на всякий случай придерживаясь за стенку, встал, чтобы для начала сделать пробный шаг. После четвертой пинты протез обычно плохо слушался. Как оказалось, равновесие ничуть не пострадало, и Страйк направился к выходу, сухо кивая тем немногим знакомым из местных, кого просто не мог оскорбить невниманием; никто его не окликнул, и он беспрепятственно вышел в теплый сумрак.
Широкие, неровные каменные ступени, спускавшиеся к бухте, по-прежнему были оккупированы курильщиками и любителями пива. Страйк лавировал между ними, на ходу доставая сигареты.
В этот благодатный августовский вечер по живописной набережной все еще прогуливались туристы. Страйку было минут пятнадцать ходу, но часть пути представляла собой крутой подъем. Страйк наугад свернул направо и перешел через дорогу, в сторону высокой стены, отделявшей автостоянку и паромный терминал от моря. Прислонившись к этой каменной ограде, он закурил, вгляделся в серебристо-серый океан и тут же превратился в туриста, которому не нужно отвечать на вопросы про онкологию, а можно спокойно сделать пару затяжек и заодно оттянуть возвращение к неудобному дивану, на котором он ворочался шесть ночей кряду.
По приезде Страйк услышал от тети Джоан, что ему, человеку одинокому, да к тому же с армейской закалкой, постелено в проходной комнате, потому как он «где угодно заснет». Тетушка решительно отвергла высказанное по телефону робкое предложение Страйка подыскать на эти дни комнату с завтраком, чтобы никого не стеснять. Страйк был редким гостем, а уж когда приезжал с сестрой и племянниками, радости Джоан не было предела: ей хотелось насладиться их компанией сполна, вновь почувствовать себя хозяйкой и кормилицей – ну разве что немного ослабевшей от химиотерапии.
Так и получилось, что Страйк, рослый и грузный, который предпочел бы простую походную койку, ближе к ночи покорно укладывался на жесткий диван, набитый конским волосом и обтянутый скользким атласным чехлом, а чуть свет просыпался от топота малолетних племянников, регулярно забывавших, что до восьми утра врываться в гостиную нельзя. Джек хотя бы для приличия извинялся. А вот старший, Люк, с грохотом и гиканьем скатывался по узкой лестнице и только хихикал, проносясь мимо Страйка на кухню.
Люк сломал совершенно новые дядины наушники, и матерый сыщик через силу делал вид, будто это сущие пустяки. А еще старший племянник придумал себе такую забаву: однажды утром он выбежал в сад, прихватив с собой протез Страйка, и резвился под окном, размахивая этой искусственной ногой. Когда мальчишка соизволил вернуть протез, Страйк, у которого уже лопался мочевой пузырь из-за невозможности вприпрыжку подняться по крутой лестнице в единственный туалет, негромко высказал племяннику свое мнение, отчего тот потом ходил как в воду опущенный. Между тем Джоан каждое утро встречала Страйка словами «Ты хорошо выспался», без малейшего намека на вопросительный знак. За долгие годы жизни у Джоан выработалась привычка с помощью легкого давления заставлять домочадцев говорить то, что ей хочется услышать. В ту пору, когда Страйк ночевал у себя в конторе и ждал неминуемого банкротства (хотя, конечно, не делился этими сведениями с родней), Джоан по телефону приговаривала: «У тебя хорошо идут дела», и ему, как всегда, казалось верхом наглости оспаривать ее оптимистические заявления. Когда ему в Афганистане оторвало голень, Джоан, стоя в слезах у его больничной койки, пока он пытался разогнать туман морфина, повторяла: «Тебе хотя бы лежать удобно. Тебе боль снимают». Он любил тетушку, которая, по сути, опекала его в детстве, но от долгого нахождения рядом с ней начинал задыхаться и давиться от спазмов. Ее неизменная привычка передавать из рук в руки фальшивую монету общительности, закрывая глаза на неудобные и неприглядные истины, вытягивала из него все жилы.
В воде блеснуло что-то серебристо-гладкое, а затем появилась пара угольно-черных глаз: у берега лениво кружила нерпа. Он понаблюдал за ее вращениями, сомневаясь, что она его видит, и по какой-то необъяснимой причине обратился мыслями к совладелице их общего детективного агентства.
Страйк намеренно не сказал Полворту всей правды о своих отношениях с Робин Эллакотт, которые, впрочем, никого не касались. А правда заключалась в том, что в его чувствах присутствовали некоторые нюансы и сложности, которых он предпочитал не касаться. Например, маясь от одиночества, тоски или подавленности, он ловил себя на том, что хочет услышать ее голос.
Страйк посмотрел на часы. У нее сегодня выходной, но все же сохранялась ничтожно малая вероятность, что она еще не спит, а у него был благовидный предлог для отправки сообщения: с недавних пор у них работал по договору некий Сол Моррис, которому не были возмещены накладные расходы за истекший месяц, а Страйк не оставил на этот счет никаких указаний. Если написать про Морриса, то появится шанс, что Робин перезвонит – захочет справиться о самочувствии Джоан.
– Извините, пожалуйста… – раздался у него из-за спины нервозный женский голос.
Даже не повернув головы, Страйк уже понял: это темноволосая мадам, которую он приметил в пабе.
У нее был говор, характерный для уроженки Центральных графств, а в интонации соединилась точно выверенная смесь смущения и восторженности, которую он нередко слышал в речи желающих побеседовать о его детективных победах.
– Да? – отозвался он, разворачиваясь лицом к незнакомке.
Она пришла все с той же блондинкой-подругой; Страйк, впрочем, допускал, что их связывают более чем дружеские отношения. Между ними чувствовались узы какой-то близости. Обе выглядели лет на сорок. Обе были в джинсах и рубашках; блондинку отличала та легкая обветренность и поджарость, какая дается регулярными горными походами или велосипедными прогулками. Кто-то, возможно, назвал бы ее внешность «мужественной», имея в виду отсутствие косметики. Высокие скулы, очки и стянутые в конский хвост волосы – все это добавляло ей суровости.
Брюнетка выглядела более субтильной. На продолговатом лице выделялись большие светло-серые глаза. В ней, как в средневековой мученице, чувствовалось какое-то напряжение, граничившее с фанатизмом.
– Вы, случайно, не… вы Корморан Страйк? – спросила женщина.
– Он самый, – без эмоций ответил он.
– Надо же, – выдохнула она с нервным жестом одной руки. – Это так… это так странно… Вам, наверное, не хочется… простите мою назойливость, понимаю, вы на отдыхе… – у нее вырвался нервный смешок, – но… меня, кстати, зовут Анной… и я хотела спросить… – она сделала глубокий вдох, – хотела спросить, нельзя ли побеседовать с вами насчет моей матери.
Страйк молчал.
– Она исчезла, – начала рассказывать Анна. – Звали ее Марго Бамборо. Работала врачом общей практики. Однажды вечером закончила прием больных, вышла на улицу – и с тех пор никто ее не видел.
Ознакомительная версия. Доступно 6 страниц из 53