Тебя убьют первым - Литвиновы Анна и Сергей (бесплатные книги полный формат .TXT) 📗
И тут он просыпается – в ужасе, с напряженными чреслами, но и в разочаровании, потому что ему не двадцать шесть лет и он не молодой ракетчик на Байконуре, не готовит запуск первого советского человека в безвоздушное пространство, и даже не шпион, и нет рядом никакой Марии, тоже юной, кипучей и свежей…
Вика
Наутро в воскресенье у меня имелось в Белокаменной иное дело, однако тоже с дедами московскими связанное.
Дед мой Влад Иноземцев выглядит, с одной стороны, точь-в-точь как полубезумный профессор из голливудского фильма, реинкарнация Дока Брауна из «Назад в будущее»: сухощавый, лысенький, с венчиком развевающихся седых волос. Но при том видок у него – будто бы этот «Док Браун» оттарабанил лет двадцать в морской пехоте, причем на командных должностях. Все-таки советский космос был всегда организацией полувоенной, и даже тот, кто, вроде деда, формально в армии не служил, подпитывался на полигонах-космодромах, совещаниях и пусках воинской дисциплиной. Поэтому был Владислав Дмитриевич, вдобавок к живой безуминке и венчику волос, подтянутым, с отменной выправкой, скупым и точным в жестах.
К нему, на улицу Дмитрия Ульянова, я приехала спозаранку в воскресенье. Квартира деда подкупала огромным количеством книг и тем, что содержалась в идеальном порядке: ни пылинки, ни соринки. И это при том, что лет семь после смерти второй жены не касалась ее, насколько я могла судить, рука женщины. Однако в последнее время и дед Иноземцев стал сдавать. Кое-где от стены отставали обои. Старинная вытяжка на кухне покрылась хлопьями жирной пыли. В дальних углах комнат повисла черная паутина. Дед, по причине старости и близорукости, похоже, переставал запустение различать – а может, просто руки становились немощными. Я сделала для себя мысленную пометку, что в следующий визит в Первопрестольную следует вызвать ему профессиональную генеральную уборку (и оплатить, разумеется).
Дед мне ужасно обрадовался, потащил на кухню пить чай – тортик я привезла с собой. Хлопотал над чашками, разглагольствовал:
– Ты даже не представляешь, моя крошка, какие чудесные привилегии приносит мой возраст! Например, пить чай с каким угодно количеством сахара и съедать несчетное количество кусков торта – о фигуре мне заботиться уже поздно, да и сахарный диабет не успеет развиться. И кофе тоже можно потреблять без ограничений, потому что пониженное давление, астения, надо сдабривать. Да даже и с коньяком с утра!
– Так за чем же дело стало? Я и коньячок привезла.
– Нет-нет, хочу тебя, голубка моя, воспринимать на трезвую голову. Всю жизнь старался, если посторонняя женщина вдруг случится в доме, прежде всего, ее напоить – отчего и сам голову терял. Впрочем, увы, увы, не так часто это происходило – мы все больше работали, ковали ракетно-ядерный щит. Все время сроки поджимали, лихорадка, проверки, тесты. Было, прямо скажем, не до баб-с. А теперь они уже и не нужны. Наслаждаешься только вприглядку молодостью и красотой. Ладно, хватит ерунду нести (это я себе говорю). Пора и чаевничать.
Когда мы уселись за идеально вымытый, до белизны, столик на кухне (до него у деда руки доходили), я задала главный вопрос:
– Скажи, дед Влад! А почему вы все мне так легко поверили? Что я вам внучка? Я ведь никаких вам доказательств не представила?
Он – вот святой человек! – только развел руками:
– А зачем тебе было врать?
– И все-таки?
– Ну, раз твоя мама сказала тебе, что обрюхатил ее мой сынок – значит, она знает. Женщины ведь всегда это ведают. Вдобавок я своего Юрочку хорошо помню, какой он в молодости был. Он не то что ни одной юбки не пропускал… Там другое слово: не мог устоять перед красивой, умной женщиной. Осаждал ее и на все готов был, чтоб добиться. А твоя мама, по твоим рассказам судя и по твоему прекрасному лицу, как раз такой, очаровательной и умной, и была.
– Спасибо, конечно, но все-таки я хотела бы представить доказательства.
– Ты что, какой-нибудь тест ДНК имеешь в виду?
– Совершенно верно. В прошлый раз, когда я была у вас перед Новым годом, я с вашей, Владислав Дмитриевич, расчески в ванной пару волосков сняла.
Он юмористически схватился за голову, за свой седой венчик.
– То-то я чувствую, мне чего-то не хватает.
Дед всячески пытался сгладить неловкость ситуации, а я продолжала:
– И я сдала эти ваши волоски и свою собственную кровь на анализ в соответствующую фирму. И вот они прислали мне результат.
Я залезла в сумочку, достала конверт и распечатала его. Дед следил за моими манипуляциями с нескрываемым интересом.
– Совпадение – девяносто девять процентов и девяносто девять сотых. Я вам действительно родная.
Если честно, я сама никогда даже не сомневалась. Женщина ведь правда, как говорят, всегда чувствует, кто ее ребенка действительный отец.
И очень похоже было на мою маму Валентину, твердую и несгибаемую лисичку, заморочить голову всем, включая меня, чтобы до самой своей смерти признавать в качестве папаши Шербинского. Что ж, она хотела для своей дитятки как лучше, а в поздние восьмидесятые и девяностые лучшим отцом для меня был, конечно, не молодой неоперившийся Иноземцев, а вальяжный Шербинский.
Иноземцев-старший не мог сдержать своего умиления.
– Вот видишь… Я знал, знал!
– Вы только не подумайте! – предупредила я. – Что я на ваши хоромы хочу претендовать и другое наследство. Мне и так хорошо, и мне всего хватает. А у вас и без того – родной сын и от него трое родных внуков, включая Сеньку.
– Это ты, дорогая, – растроганным голосом произнес дед Влад, – сама и есть мое богатство и мое наследство!
Так прошел февраль.
В марте решили праздновать совместный день рождения деда Влада и деда Рада. Арендовали скромное кафе на задворках Ленинского. Дед Рад притащился из своего дачного поселка Черенково, где проживал безвылазно и постоянно. Пришла пара их старинных друзей, прибыла Галина, первая жена Владислава Дмитриевича. Жаль, что мой отец из своей Америки не смог приехать – семестр в самом разгаре. Но я при-мчалась из М., прямо как настоящий член семьи. И Сенька пришел, естественно.
На мероприятии мы свой подарок и огласили.
Дед Влад казался пораженным и растроганным. Только и протянул:
– Ну, вы даете…
А дед Рад – он слегка перебрал – возмутился:
– На Байконур? Опять? Что я там забыл! Я оттуда еле вырвался! Да я каждую кочку там знаю! Да там развал и катастрофа, и даже смотреть больше нечего!
Он так чистосердечно причитал и возмущался, искренний наш и открытый холерик, что Галина, экс-жена Владислава Дмитриевича и несостоявшаяся космонавтка, даже на него прикрикнула:
– Ну-ка, прекрати, Радий Ефремович! Что ты себе позволяешь? Ты что, не понимаешь, что обижаешь ребят – внука своего Арсения или вот Викусю, которые все это придумали и затеяли? И деньги с нас всех на подарок этот собрали?
И экс-подполковник Рыжов умолк в тряпочку.
А мы стали готовиться к поездке.
Ближайший пуск с Байконура намечался на четвертое апреля. К нему и стали подгадывать.
Я решила отправиться на поезде. Все-таки М. – на полдороге от столицы до Байконура, и скорый «Москва – Ташкент» как раз идет прямиком через мой город и Тюратам. Долго ехать, конечно, больше суток. Но все равно лучше, чем сначала пилить на север, на самолете во Внуково или Домодедово – из нашего города «птички» следуют только в эти аэропорты, потом переезжать в Шереметьево, оттуда следовать ровно на юго-восток, в Кзыл-Орду, и там еще часа три на машине. Замотаешься. Иное дело – под стук вагонных колес. Расслабилась, улеглась, и через тридцать часов сна, еды, неспешного чтения, глазения в окно ты на месте.
Конечно, пришлось купить «СВ», чтобы среднеазиатские пассажиры не мешали моему одиночеству своими шумами и запахами. В спальные вагоны проводники на маршруте, как говорят, чураются подсаживать безбилетников и от зайцев оберегают. Я ехала в целом вагоне совершенно одна, на все купе, и со мной они носились как с писаной торбой, плов приглашали есть.
