Звездные дороги. Истории из вселенной Эндера - Кард Орсон Скотт (бесплатные версии книг .TXT) 📗
Все оказалось проще, чем он думал. Вопросы касались геометрических фигур, проверки памяти, выбора нужных фраз, решения примеров и тому подобного. Женщина все время смотрела на часы, и он спешил.
Когда все закончилось, она просто молча уставилась на него.
– Я все правильно сделал? – спросил Ян Павел.
Она кивнула.
Ян Павел наблюдал за ее лицом, за ее позой, за ее неподвижными руками, за ее взглядом, за ее дыханием. Ему стало ясно, что она крайне взволнована, хотя изо всех сил старается сохранять спокойствие. Именно потому она молчала – ей не хотелось, чтобы он все понял.
Но он понял.
Именно он оказался тем, кого она искала.
– Некоторые могли бы счесть, что это одна из причин, по которым женщинам нельзя проводить тесты, – сказал полковник Силлаайн.
– В таком случае эти некоторые умственно неполноценны, – ответила Хелена Рудольф.
– Женщины порой неадекватно реагируют на симпатичные детские рожицы, – объяснил Силлаайн. – Сразу начинают ахать и охать, толкуя все сомнения в пользу ребенка.
– К счастью, в отношении меня у вас подобных подозрений нет, – заметила Хелена.
– Да, – кивнул Силлаайн. – Поскольку я знаю, что у вас нет сердца.
– Ну вот, – усмехнулась Хелена. – Наконец-то мы поняли друг друга.
– И вы утверждаете, что этот пятилетний поляк не просто не по годам развит?
– Бог свидетель, в конце концов, в том и состоит суть наших тестов – выявлять раннее развитие.
– Разрабатываются тесты и получше, сосредоточенные исключительно на выявлении военных способностей у детей даже младше, чем вы могли бы предположить.
– Жаль, что уже почти слишком поздно.
– Существует теория, что нет никакой необходимости подвергать их полному курсу обучения, – пожал плечами полковник Силлаайн.
– Да-да, я читала о том, насколько молод был Александр. Ему, однако, помогло то, что он был сыном царя и сражался с войсками лишенных какой-либо мотивации наемников.
– То есть вы считаете, что у жукеров есть мотивация?
– Жукеры – мечта любого командира, – ответила Хелена. – Они не оспаривают приказы, а просто их исполняют. Каковы бы те ни были.
– Но они и кошмар командира, – заметил Силлаайн. – Они не мыслят самостоятельно.
– Ян Павел Вечорек вполне реален, – сказала Хелена. – И через тридцать пять лет ему будет сорок. Так что теорию Александра проверять не придется.
– Вы так говорите, словно уверены, что это будет именно он.
– Этого я не знаю, – возразила Хелена. – Но он – в самом деле нечто. То, что он говорит…
– Я читал ваш доклад.
– Когда он сказал: «Я предпочел бы, чтобы у меня остался друг, а не какая-то вещь», у меня аж дыхание перехватило. В смысле – ему же всего пять лет!
– И это никак вас не насторожило? Такое впечатление, будто его специально готовили.
– Вовсе нет. Его родители не хотели, чтобы их дети проходили тесты, а тем более он слишком маленький и все такое прочее.
– Это они так говорили.
– Отец даже на работу не пошел, чтобы попытаться мне помешать.
– Или чтобы вы подумали, будто он хотел вам помешать.
– Он не может себе позволить лишиться дневной зарплаты. Родителям, нарушающим закон, оплаченных отгулов не дают.
– Знаю, – кивнул Силлаайн. – Хороша будет ирония судьбы, если этот Ян Павел Как-его-там…
– Вечорек.
– Да, он самый. Хороша будет ирония судьбы, если после всех наших усилий по строгому контролю за рождаемостью – имейте в виду, исключительно по причине войны, – окажется, что командиром флота стал седьмой ребенок не подчинившихся закону родителей.
– Да уж, весьма хороша.
– Кажется, по одной из теорий все определяется порядком рождения, и только первенцы обладают подходящими нам чертами личности.
– При условии равенства остальных параметров. Что вовсе не так.
– Мы слишком опережаем события, капитан Рудольф, – сказал Силлаайн. – Как я понимаю, родители вряд ли согласятся?
– Да, вряд ли, – кивнула Хелена.
– Так что на самом деле вопрос носит чисто академический характер?
– Нет, если…
– Да уж, весьма разумно было бы устраивать из-за этого международный инцидент. – Он откинулся на спинку кресла.
– Не думаю, что это вызвало бы международный инцидент.
– В договоре с Польшей четко обусловлена власть родителей, уважение к семье и прочее.
– Поляки страстно желают объединиться с остальным миром. И вряд ли они станут ссылаться на эту статью, если мы объясним им, насколько важен для нас этот мальчик.
– Важен ли? – заметил Силлаайн. – Вот в чем вопрос. Стоит ли ради него ворошить осиное гнездо?
– Если дело начнет серьезно вонять, мы всегда можем дать обратный ход.
– Вижу, у вас немалый опыт в области пиара.
– Познакомьтесь с ним сами, – предложила Хелена. – Через несколько дней ему исполнится шесть. Познакомьтесь с ним, а потом расскажете, стоит ли ради него рисковать международным инцидентом.
Свой день рождения Ян Павел представлял себе совсем иначе. Мама целый день делала леденец из сахара, который выпросила у соседей, и Яну Павлу хотелось его сосать, а не жевать, чтобы растянуть удовольствие, но отец велел либо выплюнуть леденец в мусорное ведро, либо проглотить, так что леденец давно исчез в его желудке, – и все из-за этих людей из Международного флота.
– Предварительная проверка дала несколько спорные результаты, – сказал мужчина. – Возможно, потому что мальчик слышал три предыдущих теста. Нам просто нужна точная информация, только и всего.
Естественно, он врал – это было видно по тому, как он двигался, как смотрел, не мигая, прямо в глаза отцу. Он знал, что врет, и изо всех сил пытался делать вид, будто это не так. Так же всегда поступал Томаш, которому удавалось одурачить отца, но никогда – маму, и уж тем более Яна Павла.
Но почему этот человек врал? Зачем на самом деле понадобился еще один тест?
Мальчик вспомнил мысль, которая возникла у него, когда та женщина тестировала его три недели назад, – мысль о том, что она нашла того, кого искала. Но потом ничего не произошло, и он решил, что, наверное, ошибся. А теперь она вернулась вместе с мужчиной, который врал.
Всю семью выставили в другие комнаты. Наступил вечер, папе пора было идти на вторую работу, но он не мог уйти, пока здесь находились эти люди – иначе они узнали бы, или догадались, или заинтересовались, чем он занимается. Так что чем дольше все это будет продолжаться, тем меньше сегодня ночью заработает папа, и тогда у них будет меньше еды и одежды.
К досаде Яна Павла, мужчина выставил из комнаты даже пришедшую с ним женщину. И уж совсем ему не нравилось то, как мужчина разглядывал их дом, других детей, маму с папой – будто считал себя чем-то лучше их.
Мужчина задал вопрос.
Ян Павел ответил на польском вместо общего.
Мужчина тупо уставился на него.
– Я думал, он говорит на общем! – крикнул он.
Женщина снова заглянула в комнату – видимо, ждала на кухне:
– Говорит, и весьма бегло.
Мужчина опять посмотрел на Яна Павла, но уже без прежнего презрения во взгляде.
– И в какую игру ты тут со мной играешь?
– Мы бедны только потому, что Гегемон наказывает католиков за послушание воле Божьей, – ответил Ян Павел по-польски.
– На общем, пожалуйста, – сказал мужчина.
– Этот язык называется английским, – сказал Ян Павел по-польски. – И почему я вообще должен с вами разговаривать?
– Простите, что зря потратил ваше время, – вздохнул мужчина и встал.
Женщина вернулась в комнату. Они думали, что шепчутся достаточно тихо, но, как и большинство взрослых, полагали, что их разговоры детям все равно непонятны, так что не особо заботились о том, чтобы не быть услышанными.
– Он бросает вам вызов, – сказала женщина.
– Я догадался, – раздраженно буркнул мужчина.
– Так что, если вы уйдете, он окажется победителем.
«Неплохо», – подумал Ян Павел. Женщина была совсем не глупа. Она знала, что сказать, чтобы убедить мужчину поступить так, как нужно ей.
