Предания о самураях - Бенневиль Джеймс С. (книги полностью .txt) 📗
Не таким уж незамеченным оказалось его посещение жены, как он думал. Неоднозначное замужество представляло опасность для Тэрутэ. Настоящее спасение для нее лежало в плоскости сердечных томлений по ее поводу со стороны братьев Таро и Дзиро. Тут не обходилось одним только чувством сожаления, из-за которого Ёкояма Сёгэн (побрившийся в монахи) проявлял отношение нейтральной нерешительности. На протяжении многих лет он мечтал обладать Тэрутэ, но Акихидэ решительно избегал каких-либо действий по восстановлению дома Хатакэ, и Сёгэн находился в зависимости от Акихидэ. А тут еще возникли дрязги с Таро и Дзиро. Он любил Дзиро и не хотел его расстраивать. Таро считался старшим, но он в равной степени не желал делиться своими воззрениями с Тэрутэ. Терпение Таро Ясукуни достигло предела. «В своих мечтах эта девушка видит кого-то другого. Кто это может быть, если не мой брат Дзиро? Младшему брату возбраняется вторжение на территорию своего старшего брата. Этим вечером Таро должен навестить Тэрутэ в последний раз. Хочет она того или нет, но ей придется смириться с уже совершившимся фактом». Преисполненный самыми благими намерениями, он в полночь проник в известный нам сад. Он уже спланировал, как войти во флигель Тэрутэ. Однако на его пути возникла неожиданная заминка. Тень мужчины преодолела загородку в самом конце сада. Уверенный в правильности выбранного пути незнакомец подошел к амадо нужного ему флигеля. Сдвинув перегородку, он вошел внутрь. В ярости Ясукуни присел в тени загородки, чтобы обдумать ответные действия. Кто это пришел в такое время навестить Тэрутэ? Понятно, что это его брат Дзиро: прелюбодей, вор, гнусный подлец. Именно он знал о его намерении жениться, а теперь опередил и завел шашни с этой красавицей. Ему не хватило смелости прийти к ней через дом, и он решился незамеченным проникнуть из сада Китидзи. Таро хватило терпения прождать несколько часов, проклиная счастливчика Дзиро.
Место встречи любовников
Тем временем Дзиро пребывал в волнении не меньшем, чем его брат. «Тэрутэ проявляет ко мне исключительную симпатию. Понятно, что этот олух Таро ее пленил. Женщины ничего не смыслят в таких делах. Она предпочитает этого барана моей благородной личности и известному всем вкусу; мне, добивающемуся всего того, чем на самом деле хочется обладать. Не вызывает ни малейшего сомнения то, что со мной ей будет жить гораздо лучше. Такое милосердие было бы самым благоприятным решением судьбы этого рогоносца. Разве же Будда не предупреждал о том, что при любой оказии и сохранении тайны, а также грамотном обольщении все женщины готовы к греху; да, отказывая одним, они квитаются за счет других». Сегодня ночью все должно было решиться. Только вот Дзиро не хватало решительности Таро, и ему пришлось идти через апартаменты отца и брата. Уже почти перед закатом честолюбие подвигло его на то, чтобы добиваться любви своей девы. Когда он приблизился к теперь уже совсем темному саду, ему тут же пришлось припасть к земле. Открылась знакомая нам дверь, и появился мужчина. Таро? Нет! Это Дзиро сразу же разобрал. Прощальные слова, произнесенные вполголоса, он разобрал слабо. Знакомое обращение, любовная нежность, сам мужчина; все эти важные детали сразу же бросились ему в глаза. Чтобы остаться незамеченным, он спрятался в тени изгороди и пошел вдоль нее, посмотреть, куда отправится ночной визитер. Этот мужчина скрылся в соседнем саду. Дзиро просунул голову в отверстие изгороди. Хвать! Он с яростью молча вцепился в своего противника. С такой же яростью противник вцепился в него. Любящие братья вовремя узнали друг друга, а то быть беде. Таро! Дзиро! Дзиро попытался оправдаться так: «Я не мог заснуть и поэтому вышел в сад прогуляться. Услышав голоса в жилище Тэрутэ, я подошел ближе, но не успел дойти до амадо, как они открылись и появился этот мужчина. Кто бы это мог быть?» Таро задумался: «А ведь ты лжец и лицемер. Ты собирался застать меня с девушкой, которая должна стать моей женой. Ненавидя этого чужака не меньше моего, ты отличаешься от меня тем, что прощаешь факт моего собственного недовольства». А вслух он произнес: «Я хорошо рассмотрел этого человека. Он не из Камакуры». Дзиро с ним согласился: «Нет, он говорит в нос, как госи Айзу, поселившиеся у Китидзи. Но какие у Тэрутэ дела с таким человеком?» Таро почесал затылок и стукнул по колену, как будто это действие принесло ему просветление. «Госи Айзу; нет! Этот парень не кто иной, как Хитати Огури, Сукэсигэ, сын Хёэ-но Дзё Мицусигэ. Разве не Тэрутэ когда-то обручилась с ним?» Дзиро поддержал брата: «Несомненно, это он! Отсюда их разговор как знакомых людей и обращение друг к другу. Она называла его «мой господин», «прощай, мой господин». Это мог быть только Огури. Его выдали рослая фигура и уверенная походка. Надо без промедления предупредить нашего отца». – «Только он один может уладить это дело». Так сказал Таро и, бросив недобрый взгляд по сторонам, он пошел вместе со своим братом в комнаты отца.
Сёгэн выслушал их рассказ с большим вниманием и нарастающей тревогой. «Ты видел у него родинку под правым глазом?» – спросил он у Дзиро. Получив утвердительный ответ, произнес: «Совершенно определенно, это он! Огури Сукэсигэ ни с кем не спутаешь. Но все догадки легко проверить. Позовите Китидзи». Согнувшемуся в поклоне владельцу постоялого двора Сёгэн сказал: «От тебя требуется доклад об этих вновь поселившихся госи Айзу. Что это за люди? Говори без утайки. Отвечай все как есть». Китидзи заговорил: «С трепетом и поклонением сообщаю: всего прибыло одиннадцать человек, один из них выступает в роли огасиры, или руководителя предприятия. Этому мужчине по меньшей мере 25 лет от роду, у него статная фигура и несколько высокомерное поведение. Остальные участники его экспедиции ему беспрекословно подчиняются. Самый старший из них выглядит как минимум на десять лет его старше. В основном эти люди примерно одного со своим господином возраста. Один из них отличается исключительно крупным телосложением, по стати к нему приближаются еще двое гостей, похожих на братьев. Самый маленький из них выглядит угловатым, очень щуплым, но крепким человеком ростом не больше 5 сяку (футов), а то и меньше». Сёгэн уточнил: «У старшего по возрасту мужчины через щеку пролегает шрам? А у гиганта курчавые волосы?» – «Ваша светлость описывает их так точно, как будто они стоят у него перед глазами». Сёгэн продолжил: «Сегодня вечером приготовь ужин для нашего Сёгэна и его сыновей. Пусть вечернюю трапезу накроют в соседних покоях. И помалкивай».
Когда за вышедшим Китидзи закрылись сёдзи, Ёкояма Сёгэн обратился к своим подающим большие надежды потомкам. «В том, что мы имеем дело с Огури, сомнений не остается. Человек со шрамом – это его каро Гото Хёсукэ; здоровяк – Икэно Сёдзи; низкорослый шустряк – Мито-но Котаро. Ситуация складывается предельно серьезная. На этих людей распространяется запрет, и попытка их задержания представляется предприятием опасным. Каждый из них стоит десятка человек. Вместе они представляют собой настоящую армию. Наше положение заслуживает того, чтобы назвать его критическим. Тем не менее дождемся ночи. После того как мы разобрались, с кем имеем дело, у нас появляется возможность подумать о том, как заманить в ловушку их господина. Ради собственной безопасности избегайте любого спора с ними». Ясукуни с Ясуцугу покинули приемную своего отца с тяжелым чувством, усугубившим без того большой страх перед лицом опасного соперника. Сёгэн в беседе говорил с большой надеждой, на которую у него не было оснований. По поводу Огури, господина и самураев никаких иллюзий он не питал. Он пребывал в весьма сложном положении. Акихидэ и его брат Наоканэ находились за пределами Камакуры. Обратиться к Сицудзи Норизанэ труда не составляло, но даже речи об этом идти не могло. Представители Иссики за такую инициативу спасибо не сказали бы, и Ёкояма совсем не хотел привлекать к себе внимание такого человека, как Норизанэ. Разумеется, Сицудзи не собирался косвенным образом предупреждать Сукэсигэ о том, что его появление здесь стало известным фактом. Камакура буквально кишел солдатами и торицуги (сотрудниками органов правопорядка), но при всем этом руки Ёкоямы оказались связанными, если дело касалось ареста этих людей, объявленных вне закона. Понятно, что в этом опасном предприятии ему оставалось рассчитывать только на себя и на вероломство. Хорошо, что он поднаторел в такого рода мероприятиях.
