Домовые - Трускиновская Далия Мейеровна (читаем бесплатно книги полностью .txt) 📗
— Маланья Гавриловна?
Они поспешили друг к дружке.
— Как же ты, Аникей Киприянович, не заметил, что к тебе в дом кикимора забралась? — укоризненно спросила Малаша. — Она, поди, на моего жениха глаз положила и всех, кто свататься затеет, будет пугать.
Тут только безместный домовой вспомнил, что корчил из себя одного из здешних домовых дедушек.
— Так она же след путать умеет, — выкрутился он. — И может голодная хоть полгода, хоть год сидеть.
— Так что же — она тут у тебя уже год сидит? Так за год же она с моим женихом спутаться могла! — закричала Малаша. — А дуре-свахе и невдомек!
— Тихо ты, девка! — прикрикнул Аникей Киприянович. — Откуда я знаю, что у кикиморы на уме? Коли она уже старая, ей, может, женихов дед, Мартын Фомич, полюбился?
— Пошли разбираться, — решительно сказала Малаша. — Вдвоем не так страшно.
И оказалось, что домовиха прекрасно запомнила дорогу в богатую квартиру, которая внезапно оказалась самой что ни на есть разоренной.
— Трифон Орентьевич! — позвала Малаша и выглянула из вентиляции.
Зарешеченная дырка выходила на кухню, и сперва Малаша, а за ней и Аникей Киприянович увидели: вся мебель на месте и даже оконные занавесочки сверкают белизной.
Они спустились так, как умеют спускаться по стенам только домовые, используя вместе ступеньки любую трещинку и даже завиток узора на обоях.
— Что за диво! Все, как было! И ковер вон! И ваза! — приговаривал Аникей Киприянович, ступая по паркету из натурального дуба.
— Ты их позови, — велела Малаша. — Сперва Мартына Фомича, а потом Трифона Орентьевича.
Безместный домовой прекрасно знал, что никто ему не отзовется, но исправно голосил, пока не стало ясно — хозяева в отсутствии.
— А не похитила ли их кикимора? — предположила Малаша.
— Для чего бы? — удивился было Аникей Киприянович, но вдруг вспомнил всю суету со сватовством, вспомнил Неонилу Игнатьевну, и решил, что лучшего способа помочь ей просто на свете нет. — А что? Очень даже может быть! Я слыхивал, что кикимора со злости и выкрасть домового может.
— А потом?
— Потом мучает. Щиплет, теребит, шерсть ему дерет, — страшным голосом врал Аникей Киприянович.
— Ахти мне! Так спасать же надобно!
— Уже не спасешь. Пойдем-ка лучше, мать твою отыщем со свахой, да всех предупредим, что в доме кикимора шалит.
Аникей Киприянович рассчитал разумно — чем больше тумана теперь напустить вокруг этого сватовства, тем больше надежды, что свахи-соперницы расторгнут договор, и Неонила Игнатьевна не пострадает. А, кстати, если свахи испугаются и какое-то время не станут сюда более соваться, глядишь, разборчивый жених и одумается. Тут-то Неонила Игнатьевна его и сцапает!
Он только не мог понять — что же происходит на самом деле в этой странной квартире. Если кикимора — чего она тут забыла? Ведь коли она принялась бы отводить глаза здешним хозяевам — они бы давно съехали. А вот живут же, из спальни хозяйский храп доносится, в детской тоже кто-то сопит…
Выведя утирающую слезки Малашу, сдав ее с рук на руки перепуганной матери, Аникей Киприянович тихонько дернул Неонилу Игнатьевну.
— Доведешь их до дому — и жди меня под лестницей, — приказал беззвучно, однако внушительно.
Сам он хотел подождать, пока домовихи отойдут подалее, и тогда уж пуститься в дорогу. Кроме того, что следовало оправдывать свое вранье, домовой просто не хотел слушать бабьи причитания. Иная домовиха так расхнычется, что хуже всякой кикиморы…
Он неторопливо двинулся вдоль стенки, соображая, с кем бы из стариков посоветоваться о странном деле. И споткнулся о вытянутые ноги.
Привалившись к стене и закрыв глаза, сидел странник и тяжко дышал.
— Да ты никак помираешь! — схватился Аникей Киприянович и уложил страдальца плашмя.
— Тяжко… — прошептал странник. — Пусто… Никого не вижу…
— А слышишь?
— Слышу…
— Ты продержись немного! Сейчас я позову кого-нибудь, в тепло тебя отнесем, вылечим! — пообещал Аникей Киприянович и понесся через асфальтовую дорожку и газон в магазин-стекляшку, где вполне мог жить кто-то из своих. Магазин — такое место, где простые женщины работают, которые еще понимают необходимость домовых и угадывают их присутствие, там и еды на тарелке в углу оставят, и по праздникам — рюмочку…
Магазинный домовой был ему незнаком. Обнаружил его Аникей Киприянович занятого делом — дохлую мышь на двор выволакивал.
— Развелись, спасу нет! — пожаловался магазинный. — Их ядом травят, а яд неправильный попался, они от него только толстеют.
— А эта от обжорства, что ли, померла?
— А эта в ловушку попала. Я на них ловушки ставлю там, где не видно.
Аникей Киприянович растолковал, что на дворе, у стенки, того гляди, покойник образуется.
— Может, его просто-напросто покормить следует? — предположил весьма упитанный и кругломордый магазинный. — Сейчас ко мне заведем, у меня тут всякого добра — прорва!
Подхватив странника с двух сторон, они через щель, образовавшуюся между квадратными бетонными блоками, дорошкой выложенными вокруг магазина, и магазинной стеной, втащили его на склад.
— Ну, выбирай, чего душеньке угодно! — щедро распорядился магазинный.
— А чего выбирать? Пустота одна… — прошептал странник. — Стенки голые, пыль на полах… одни запахи остались…
— Какие еще голые стенки? — магазинный обвел взглядом свое хозяйство и вдруг дико заорал:
— Обокрали!!!
Впоследствии, вспоминая эту диковинную историю, Аникей Киприянович очень удачно изображал в лицах, как вопил магазинный и как сам он, увидев взамен ящиков и стеллажей с товаром полнейшую пустоту, тряс башкой и протирал глаза. А с особым удовольствием и успехом — что было потом.
— Бежать, бежать скорее, искать воров, ловить, хватить! — голосил магазинный. — Может, еще недалеко утащили! Телефон у заведующей! В милицию звонить!
Подвал был длинный, в конце имелась дверь, очевидно, открытая, потому что именно к ней понесся магазинный и вдруг его что-то отбросило. Башка его мотнулась, он шлепнулся на мохнатый зад и схватился рукой за лоб.
Аникей Киприянович поспешил на помощь.
— Тут кто-то есть, — заплетающимся языком сообщил магазинный. — К двери меня не пускает. Ступай ты, может, тебя пропустит…
— Ага, и меня по лбу благословит! — огрызнулся Аникей Киприянович и стал мелкими шажками продвигаться к двери, и не просто так, а в стойке кулачного бойца — левым боком вперед, левая согнутая прикрывает грудь, правая готова сверху нанести крутой и стремительный удар, при удаче стесывающий вражий нос вровень со щеками.
Именно потому, что он двигался медленно, то и не пострадал, а уперся плечом в нечто плотное, хотя и незримое. Тут только до него дошло, что в дело опять вмешалась кикимора и отвела всем глаза. Ощупав незримое, он установил, что это край железного стеллажа, на котором стоят пакеты и банки.
— Эй! Ты того, не волнуйся! Ничего не украдено! — сообщил Аникей Киприянович магазинному. — Это нам кикимора глаза отвела…
Сказал он это — и задумался.
Выходит, кикимора за незваными гостями следом поплелась?
И на кой ей это все нужно?
— Отродясь у меня тут кикимор не бывало, — обиженно отозвался магазинный. — Я за порядком круто слежу! Кабы завелась бы — я бы всех на помощь позвал, а ее выставил!
— Кого это — всех?
— А тут у нас общество, — сообщил магазинный. — В соседних домах довольно много домовых завелось, мы на чердаке собираемся, это зовется сходка. Кикимора никому не нужна, мы бы ее всем миром выперли!
Аникей Киприянович знал, что у домовых нет такой привычки — что-то делать всем миром. Впрочем, кикимора — такой подарок, что ради нее, пожалуй, и самые сварливые домовые дедушки объединят усилия.
— Иди к старшим, собирай сходку, — сказал Аникей Киприянович. — А пока хоть наощупь нужно чего-то сыскать и найденыша покормить, пока не помер. Где тут у тебя ну хоть печенье в пакетах?
