Танцы с королями - Лейкер Розалинда (читать хорошую книгу .TXT) 📗
— Позднее, может быть, — согласилась Маргарита, — а пока я хочу начать все сама.
Огюстен был уверен, что ему еще не приходилось встречать более непредсказуемой женщины. В данном случае это делало ей честь. Разумеется, лучше будет, если она займется созданием настоящей мастерской и это отнимет у нее все свободное время, нежели пребывать в праздности и, в конце концов, обнаружить, что на свете есть и другие мужчины, более приятные и молодые, чем он, которые будут пробовать отнять ее у него. Существовал, кстати, давний обычай, согласно которому, королевские любовницы брали подарки и деньги от тех придворных, которые хотели, чтобы за них замолвили словечко перед королем. Огюстену было известно, что и мадам де Монтеспан, и мадам де Ментенон в этом отношении ничем не отличались от других и даже соперничали между собой в поиске выгодных «клиентов». По сравнению с этими сомнительными делишками производство вееров было гораздо более почтенным занятием.
— Скоро ли мы доберемся до Парижа? — нетерпеливо спросила Маргарита.
— Осталось немного.
Оказавшись в городе, они совершили небольшое путешествие по его улицам, и Огюстен показал ей наиболее знаменитые здания: Сен-Луи — колыбель Парижа и великий собор Нотр-Дам. Они побывали у Сен-Шапель, восхитившись ее прекрасными мозаичными витражами, взглянули на Пале-Рояль, который в течение жизни многих поколений являлся резиденцией герцога Орлеанского, и на многие другие сооружения периода раннего средневековья, продолжавшие определять стиль и дух Парижа, несмотря на бурные ветры перемен, ощущавшиеся в активной перестройке и реконструкции города, типичной для последних двадцати лет правления Людовика XIV. Когда они проезжали мимо Лувра, взгляд Маргариты упал на ту его часть, которая постоянно находилась в строительных лесах. Казалось, что король не может видеть Лувр без них. Осенью, когда двор вернется в эту резиденцию, встречи с Огюстеном станут редкими. Маргарита вдруг подумала, что Париж таит в себе угрозу ее счастью, но когда она повернулась к Огюстену и тот поцеловал ее, эти мысли пропали и больше не возвращались.
Остаток дня они провели, разгуливая пешком, как и другие многочисленные парочки, и наслаждаясь прекрасным летним воскресеньем. Повсюду царил дух беззаботного веселья, тон которому задавали акробаты, жонглеры, певцы, танцоры, музыканты и труппы бродячих актеров, которые давали представления чуть ли не на каждом углу. Каждый момент пребывания здесь доставлял ей истинную радость. Вскоре она, однако, почувствовала на себе взгляд Огюстена, смотревшего на нее куда пристальнее, чем на разряженных в пестрые карнавальные одежды клоунов, которые кувыркались и смешили собравшихся парижан пародиями и прибаутками.
— Но ведь ты можешь увидеть меня в любое время, — подразнила она его, незаметно для себя перейдя на «ты». — Не пропусти этого великолепного представления!
Искушенное, несколько ироничное выражение на лице Огюстена — человека, уже умудренного жизнью, — болезненно напомнило ей о девятнадцати годах их разницы в возрасте. Маргарита никогда раньше не задумывалась над этим, но теперь вдруг осознала, какой наивной должна казаться ему, столько повидавшему и испытавшему. Заметив румянец смущения на ее щеках, Огюстен ободряюще обнял ее и, наклонившись, прошептал в самое ухо:
— А как же я могу смотреть на что-то еще, если ты озаряешь все кругом своей красотой, словно лучами утреннего солнца?
Ни одной женщине, подумала Маргарита, не доводилось выслушивать от мужчин более приятных комплиментов. То, что могло омрачить чудесно проведенный день, превратилось в заключительный мажорный аккорд радостной симфонии, звучавшей в ее душе.
Они выехали из Парижа, когда на город уже опустились сумерки. Карманы Огюстена были полны разными безделушками, купленными для нее у уличных разносчиков. В карете Маргарита с удовольствием ела вкусные, но приторные и липкие сладости, угощая и Огюстена — до тех пор, пока у них не образовался ком в горле и не наступила жажда. Когда Маргарита взбежала к себе по лестнице, он был готов последовать за ней. Ей стоило лишь подать ему знак, что период взаимной проверки окончился.
Двумя днями позже, успешно распродав весь свой товар, Маргарита пошла навестить одну молодую вдову, бывшую всего лишь несколькими годами старше ее; вдова делала вееры для того же парижского магазина, что и они с покойной матерью. Поднявшись в мансарду, которую снимала Люсиль Солон, Маргарита встретила теплый прием. При этом она заметила, что хозяйка вынуждена оторваться от работы. На столе были разложены палочки, к которым Люсиль собиралась приклеить пергамент.
— Наверное, я выбрала не самое удачное время? — предположила вслух Маргарита.
— Вовсе нет. — Люсиль, симпатичная брюнетка, пожала плечами, как бы извиняясь. — Если ты не против, давай поболтаем, пока я буду работать, а не то клей затвердеет.
Маргарита была уже давно знакома с Люсиль, но знакомство это не переросло в тесную дружбу. Она понимала причину, по которой Люсиль вынуждена была работать допоздна. Люсиль пришлось долгое время ухаживать за больным мужем, который все-таки умер, и она залезла в долги. Теперь, работая в этой мансарде, она надеялась вновь встать на ноги. Ей нельзя было отказать в мужестве и трудолюбии. Маргарита чувствовала, что именно Люсиль с ее мастерством и усердием поможет ей осуществить задуманное. Поговорив немного о новостях, Маргарита приступила к делу, которое привело ее в сюда.
— Сейчас я работаю самостоятельно и продаю свои вееры во дворце. У меня там постоянное место…
Она посвятила ее во все подробности, не обойдя и размер заработка, который была готова выделить из прибыли и который был больше того, что имела Люсиль в настоящее время. Торговля раскрыла глаза Маргарите. Она поняла, какие огромные прибыли получают другие, платя крестьянкам-надомницам сущие гроши, и решила во всех своих расчетах с наемными работницами быть предельно честной.
Люсиль, похоже, была готова принять предложение Маргариты, но вела себя несколько неуверенно.
— Ни на кого я бы не работала с таким удовольствием, как на тебя. Что же касается твоих расценок, то они куда выше, чем те, которые мне могли платить в любом другом месте. Но до меня дошли слухи, что тебя посещает богатый покровитель. Все знают, что он был в вашем доме после смерти твоих родителей и тебя часто видели вместе с ним в коляске. А что, если он запретит тебе работать? Ведь я тогда окажусь совершенно без средств к существованию, потому что, когда начну работать на тебя, все мои прежние связи будут оборваны. — Она покраснела от смущения. — Прости, что я так говорю о твоих интимных делах, ведь ты сделала мне очень щедрое предложение, но пойми: несмотря на все перемены, Версаль так и остался деревней, и сплетни и слухи распространяются тут так же, как и раньше.
Маргариту ошеломило то, что, как оказалось, ее отношения с Огюстеном больше не оставались тайной. Но, с другой стороны, Люсиль высказала ей то, о чем она уже не раз думала.
— В том, что ты услышала, есть доля правды. И все же свою судьбу решаю я сама. Я никогда не смогу вести жизнь придворной дамы. Это подходит для знати, но не для меня.
Люсиль прервала ее:
— Мадам де Ментенон не принадлежит к ним. Она была всего лишь кормилицей и воспитательницей незаконнорожденных детей Атенаис де Монтеспан и короля, пока тот не проникся к ней симпатией.
— Да, так говорят. Но она всегда вращалась в высшем свете и к тому же является вдовой знаменитого поэта. Ее положение и мое — это разные вещи. Я ведь не могу, как эта дама, вместе с двором переезжать из дворца в дворец и проводить время в развлечениях, когда Огюстену придется ехать посланником куда-нибудь заграницу. — Встав со стула, на котором сидела, Маргарита оперлась обеими руками о стол и устремила на Люсиль напряженный взгляд. Та прервала работу: рука, державшая кисточку, повисла в воздухе, а на лице появилось недоуменное выражение. — Всегда, насколько я себя помню, мне приходилось работать, не покладая рук, и я не могу сидеть без дела в ожидании его возвращения. Я поставила цель: иметь во дворце лоток, а в городе открыть мастерскую и магазин. Моя мать потеряла здоровье, работая на жалкое подаяние, точно так же, как работаешь сейчас ты и сотни других женщин, подобных тебе. Я могла бы предложить им хорошо оплачиваемую работу, как только мне удастся развернуться. Давай попытаем счастья вместе, Люсиль! Ты не пожалеешь об этом, обещаю!
