Мария-Антуанетта. Нежная жестокость - Павлищева Наталья Павловна (читать лучшие читаемые книги txt) 📗
Император попробовал поговорить с зятем. Тот не сразу сообразил, о чем идет речь, потом махнул рукой:
– Туанетта не обращает внимания на эти пасквили! Я тоже.
– Зря, потому что это может привести к плохим последствиям.
Но сделать ничего не удалось, Людовик только близоруко щурился, кивал головой и обещал разобраться. Совсем как Антуанетта:
– Да, Иосиф.
– Луи, разберитесь хотя бы с тем, откуда у пасквилянтов такие сведения, почему они уже вечером знают то, что у вас произошло утром?
– О, – махнул рукой король, – это все слуги. Они так болтливы…
– Да нет, Луи, слуги не столь умны, чтобы бить по самым больным местам. Это кто-то совсем рядом.
– Да, Иосиф…
Император понял, что ничего не будет сделано. Уповать оставалось на одно, что Антуанетта родит наследника, и недоброжелатели заткнутся, хотя Иосиф подозревал, что они легко найдут другую тему.
Императора пригласили быть крестным отцом будущего младенца. Конечно, сидеть несколько месяцев в ожидании родов у сестры Иосиф не мог, а потому согласие дал, но своими представителями назначил двух братьев короля – графа Прованс и графа д’Артуа. В этом была своя хитрость – братья должны стать защитниками будущего ребенка, а значит, и его матери.
Снова катилась простая коляска, разбрызгивая дорожную грязь, снова человек в ней кутался в плащ, защищаясь от дождя, и размышлял. Иосифу не давали покоя пасквили, вернее, то, кто за ними стоял. В руке император сжимал последний пасквиль, который ему буквально сунули на выезде из Парижа. Тот, кто делал это, прекрасно знал, кому подсовывает. В пасквиле говорилось, что королева использовала приезд брата, чтобы передать ему огромную сумму денег. Это было столь нелепо… Ведь главным девизом жизни королевской четы стало слово «экономия». Оно плохо сочеталось с реальными тратами Антуанетты на свой Трианон, но уж никаких сумм денег королева передавать не могла.
Но откуда об этом знать простому обывателю? Приезжал брат? Приезжал. Да еще как – инкогнито! Почему? Да потому что деньги открыто не даются. А деньги чьи? Французские. И уезжали в Австрию. Королева-австриячка отдавала деньги французов брату. Ату ее!
Людовик и Антуанетта зря отмахивались от этой угрозы, она могла оказаться очень серьезной. В чем обвиняли королевскую чету?
Сначала в неспособности короля «довести дело до конца». Это Иосиф застал еще в свой прошлый приезд, когда парижане вовсю потешались над незадачливым мужем. Но потом все наладилось, и Антуанетта даже родила. Немедленно посыпались обвинения в том, что ребенок не Луи. Но девочка росла, и было видно, что она очень похожа на отца.
Тогда на Антуанетту посыпались обвинения в разврате, она-де занимается лесбийской любовью с Иолантой де Полиньяк, а потому и не могла столько времени родить. Но каждый, кто видел Жюли рядом с королевой, прекрасно понимал, какого рода у них дружба, она была сродни нежной сестринской дружбе Шарлотты и Антуан в Шенбруннском дворце, та же возня с собачками, милая болтовня, всякие глупости. При чем здесь лесбийская любовь? У Антуан темперамента на такое не хватит, ей и Луи с лихвой…
Только не станешь же об этом кричать на каждом перекрестке. А тот, кто использует такую информацию, прекрасно понимает, что для обычных парижан просто появление в театральной ложе двух красивых женщин, может многое значить. Пока Антуан общалась со старыми тетушками, ее ни в чем таком не обвиняли. Что же теперь сестре уйти в тень совсем, удалиться в Трианон и никого туда не пускать?
Иосиф вдруг понял, что, даже поступи королева именно так, обвинения были бы еще чудовищней, придумали бы какой-нибудь притон с десятком любовников или любовниц. Может, королевская чета права, что не обращает на эти гадости внимания?
Не обращать хорошо, но разорвать эту паутину нужно. Император решил написать Мерси, попросив, чтобы тот попытался разобраться. Странно, что разумный посол Австрии до сих пор не сделал этого сам.
Оставалось надеяться на успешные роды наследника и затишье после этого.
Дофин
Так и случилось.
Графиня Прованс недавно тоже объявила, что в положении, но этому уже никто не верил, очередная уловка, чтобы отвлечь внимание от королевской четы, так было и в прошлый раз, но как только Антуанетта родила дочь, беременность графини Прованс «рассосалась» сама собой. Новорожденная принцесса графу Прованс не мешала, он оставался наследником первой очереди, и заимей он сына при отсутствии таковых у Людовика, кто знает, как повернуло бы.
22 октября 1781 года Версаль был в напряжении. С утра у королевы начались схватки, и двор засуетился.
На сей раз наученный горьким опытом Людовик не допустил в родильную комнату королевы толпу любопытных. Он видел, как трудно даются дети, сочувствовал жене и всячески оберегал ее от посторонних любопытных глаз. Конечно, выпроводить всех было невозможно, да и просто опасно, непременно пошли бы разговоры о подмене младенца, но хотя бы большинство оставались в соседней комнате. В спальне присутствовали «только» тетушки короля, граф д’Артуа, принцесса Ламбаль, принцесса де Шимуа, графиня де Майи, графиня де Таванн, графиня д’Осенн, принцесса Гемене. Ну, и сам виновник суматохи, конечно, тоже.
Больше всех переживал король, ему казалось чудовищным доставлять жене такие страдания, но как без них рожать детей?
Но долго переживать Его Величеству не пришлось, роды прошли быстро, уже через четверть часа в соседнюю комнату выбежала графиня де Майи с криком:
– Дофин! Но вы пока должны молчать.
Версаль сошел с ума, никому не пришло в голову хранить сообщенную информацию, множество придворных сорвалось с места и с воплями «Дофин! Королева родила дофина!» помчалась разносить новость сначала по дворцу, потом по Версалю, а потом и в Париж.
Пол ребенка и вообще жив ли он, не знала только… мать. Про королеву снова забыли! Нет, она не потеряла сознания и не была равнодушна, напротив. Антуанетта терпеливо ждала, что же скажут. И только когда она почти плачущим голосом произнесла: «Вы видите, я вас ни о чем не спрашиваю», в спальне появился король со спеленатым сыном и торжественно провозгласил:
– Монсеньор дофин просит разрешения войти!
Сын?! Она родила сына?!
Людовик довольно смеялся:
– Да, мадам, вы исполнили наши желания и желания Франции, вы – мать дофина.
Ликовал Версаль, ликовал Париж, ликовала Франция. Королеве готовы были простить все ее траты, все ее грешки за одно то, что она произвела на свет наследника престола. Виват, королева!
Такое долгожданное крохотное тельце, едва показав матери, передали в руки принцессы Гемене – гувернантки детей Франции, на попечении которой пока находилась только маленькая Мария-Тереза. От волнения принцесса едва удержалась на ногах сама, одной из дам пришлось помогать. Слишком долго ждала Франция этот день, чтобы теперь не волноваться.
Ребенка тут же унесли готовить к крещению. Мать осталась одна. Она слышала крики восторга по всему дворцу. Действительно, шествующую в свои апартаменты принцессу Гемене встречали, словно национальную героиню – криками восторга и аплодисментами, хотя все они были предназначены вовсе не самой принцессе, а ребенку на ее руках.
Толпа придворных, с обожанием взиравшая на сверток, провожала гувернантку до самых ее дверей, но и там не разошлась, слишком велико оказалось возбуждение.
Только два человека в Версале не радовались. Граф Прованс, с рождением этого малыша потерявший положение наследника престола, сделал все, чтобы в нужный час в Версале не присутствовать. А его супруга Жозефа получила солидную порцию неприятных ощущений из-за многочисленных восторгов придворных и поздравлений, когда к ней бросались обниматься, совсем не задумываясь, что Жозефа вовсе не рада.
Нет, хорошо зная правила того самого этикета, она нашла в себе силы поздравить Его и Ее Величество, но в ответ на обнадеживающий возглас королевы: «Теперь ваша очередь!» только вяло улыбнулась. Антуанетта была так счастлива, что ей хотелось видеть счастливыми всех вокруг. Королева улыбнулась:
