Остоженка. От Остоженки до Тверской - Романюк Сергей Константинович (электронную книгу бесплатно без регистрации .txt) 📗
Известный мемуарист XIX в. Ф.Ф. Вигель, сестра которого была замужем за Алексеевым, писал: «Зять мой, генерал Алексеев. числился по кавалерии в бессрочном отпуску и жил по большой части в Москве, где жена его на сбереженные ею от огромного французского содержания деньги купила ему хороший деревянный дом в Старой Конюшенной». Их постигло несчастье, когда николаевские жандармы обнаружили, что сын Александр оказался причастным к распространению отрывка из пушкинской поэмы «Андрей Шенье», озаглавленного «На 14-е декабря». Его привезли из Новгорода, где находился его полк, судили и приговорили к смертной казни. Можно представить ужас родителей при таком наказании за незначащий проступок.
В 1831–1832 гг. этот дом снимал С.Н. Тургенев, и здесь жил вместе с родителями четырнадцатилетний Иван Тургенев, готовясь к поступлению в университет. Здесь же квартировал в конце 1830-х – начале 1840-х гг. декабрист А.Ф. Вадковский.
В Сивцевом Вражке останавливает внимание здание с помпезным фасадом (№ 26–28). Оно стоит за Калошиным переулком на месте нескольких маленьких деревянных домиков, в одном из которых, одноэтажном, покрытом рустом и с мезонином в три окна (№ 26/1), в 1861 г. жил писатель А.И. Левитов, а в начале 1820-х гг. его владельцем был граф Федор Толстой, известный дуэлянт и авантюрист. «Один взгляд на наружность старика, – писал А.И. Герцен в «Былом и думах», – на его лоб, покрытый седыми кудрями, на его сверкающие глаза и атлетическое тело показывал, сколько энергии и силы было ему дано от природы…» Во время кругосветного путешествия он за какие-то проступки был высажен на один из островов Северной Америки, после чего прозвище Американец прочно пристало к нему. Возможно, что зимой 1828/29 г. здесь бывал Пушкин – ведь Толстой участвовал в его сватовстве.
Писатель А.И. Левитов, проживший трудную жизнь, скитавшийся по ночлежкам, рано свели его в могилу алкоголизм и туберкулез. В числе других сочинений он написал «Московские норы и трущобы», «Московские нищие на поминках», «Грачевка», «Московские комнаты с небилью», «Нравы московских девственных улиц», «Фигуры и тропы о московской жизни».
В доме № 28 по Сивцеву Вражку, также стоявшем на месте современного здания, в 1891–1894 гг. жил композитор С.И. Танеев, выбиравший для себя, как писал современник, «возможно более старомодную берлогу и по возможности без всяких культурных удобств, вроде водопровода, канализации, а тем более отопления (электричества тогда еще не было). Он любил особняки, чтобы ему не мешали соседи».
Композитор Сергей Иванович Танеев в Ясной Поляне. 1908 г.
«И я сам не люблю никому мешать», – прибавлял он. По поводу же канализации и водопровода у него была своя особенная теория: «Я терпеть не могу зависеть от чего-то мне неизвестного, – мотивировал он свой перманентный отказ от благ цивилизации, – а вдруг водопровод испортится? То ли дело водовоз – я ему дам на чай, и он мне всегда привезет воды». Курить в доме можно было только в коридоре в трубу, куда все посещавшие его неукоснительно направлялись Танеевым. Там висело извлечение из статьи Л.Н. Толстого о вреде курения. «Петр Ильич, – рассказывал композитор М.М. Ипполитов-Иванов о Чайковском, часто посещавшем своего любимого ученика, – хотя и протестовал против такого деспотического обращения хозяина с посетителями, но все-таки подчинялся и шел со всеми курить в трубу». В этом доме проходило прослушивание последнего произведения П.И. Чайковского, гениальной Шестой симфонии, за два месяца до его трагической смерти от холеры в Петербурге. Тогда же музыканты, собравшиеся у Танеева, впервые познакомились с поэмой С.В. Рахманинова «Утес», восхитившей Чайковского. Этот дом в 1910-х гг. занимал Серафимовский комитет Красного Креста с бесплатной больницей, в которой 16 марта 1914 г. освятили церковь во имя св. Серафима Саровского. В 1921 г. все закрыли, а храм с утварью перенесли в придел церкви св. Власия, который в наше время не возобновили.
Современное здание на месте этих домиков для поликлиники, где лечились привилегированные чиновники и члены их семей, начало проектироваться еще в 1934 г., а строиться в 1937-м. Во время войны строительство законсервировали и возобновили после 1945 г., закончили же по другому, более помпезному проекту в 1950 г. (архитекторы Н.В. Гофман-Пылаев и А.П. Голубев).
Вереница небольших домиков (№ 30–36) недавно тянулась до перекрестка с Плотниковым переулком – так примерно выглядел Сивцев Вражек в 1820—1830-х гг., когда весь район арбатских переулков застраивался после пожара 1812 г. В одном из таких домов жил герой романа Михаила Осоргина «Сивцев Вражек» профессор орнитологии Иван Александрович и его внучка Танюша.
С левой стороны от помпезного лечебного строения за забором в глубине участка стоит классический особняк с парадным шестиколонным коринфским портиком. В конце XVII – начале XVIII в. здесь на большом участке от современных Калошина до Плотникова переулка стояли каменные двухэтажные палаты асессора Адмиралтейской коллегии Ивана Венедиктовича Батурина. Мы знаем поздних владельцев: так, в документе 1766 г. упомянут секунд-майор А.С. Рагозин, после него был полковник М.И. Ярославов и несколько других, пока он не переходит по купчей от 4 февраля 1781 г. (в тексте ее отмечен каменный дом) к «генерал-поручичьей дочери» Настасье Яковлевне Протасовой, владевшей этим большим участком более 20 лет. Пожар 1812 г. ничего не оставил на нем – все сгорело, и на плане, снятом через семь лет в 1819 г., так и написано: «План садовой земли с каменным обгоревшим строением». Владелице приходится продавать это старое владение, которое покупает статский советник Дмитрий Иванович Телепнев, построивший на фундаментах старого дома существующий деревянный особняк по образцу, выданному из Комиссии для строений. Как отмечено в архивных документах Московской полицмейстерской канцелярии, он был окончен 14 декабря 1822 г. Как справедливо отметила автор реставрации дома В.А. Авербах, «то, что на месте кирпичного дома появился деревянный, неудивительно: дерево стало основным строительным материалом во вновь отстраивавшейся Москве. Позволяя строить быстро и дешево, оно имело один существенный недостаток, – в течение нескольких лет после постройки деревянные дома дают большую усадку; и их нельзя начисто отделывать. Потому многие ампирные особняки первоначально обшивали тесом, а внутри оклеивали обоями. Телепнев торопился въехать в окончательно отстроенный дом, потому при его возведении была использована необычная конструкция: бревна были уложены не горизонтально, срубом, а вертикально, что давало возможность приступить к штукатурным работам сразу после возведения стен (такая система применена, например, при строительстве Останкина, когда Н.П. Шереметев спешно готовил дворец к приезду Павла I). Строя из дерева, архитекторы и владельцы новых особняков стремились создать на фасадах иллюзию камня, и им это хорошо удавалось».
В 1830-х гг. владельцем стала коллежская советница В.М. Пушкевич (или, как ее часто именовали, Пушкевичева). Сюда переехал С.Т. Аксаков с семьей. Он писал 16 октября 1848 г. сыну своему Ивану: «Мы здоровы, день нынче ясный, и с помощью божией мы переезжаем нынче в новый дом Пушкевича». С.Т. Аксаков прожил здесь до лета 1849 г. и уехал отсюда в Абрамцево.
У Аксаковых бывали многие представители московских интеллектуальных кругов. Дочь С.Т. Аксакова писала, что «Гоголь у нас по-прежнему бывает так же часто; он веселее и разговорчивее, нежели был прежде; говорит откровенно и о своей книге и вообще стал проще, как все находят. Он твердо намерен продолжать „Мертвые души”». Сам же Сергей Тимофеевич говорил, что он «никогда не видал Гоголя так здоровым, крепким и бодрым физически, как в эту зиму, то есть в ноябре и декабре 1848-го и в январе и феврале 1849 года». Н.В. Гоголь 19 марта 1849 г. отпраздновал здесь свое сорокалетие.
