Шлюпка - Роган Шарлотта (читать книги без регистрации полные TXT) 📗

С самого начала пресса относится ко мне с большей симпатией, чем к миссис Грант и Ханне, которые тоже это отметили, сказав:

— Давай начистоту, Грейс. Ты невиновна ровно настолько, чтобы сейчас отвертеться.

Такие уколы, естественно, вызывают защитную реакцию, и я ответила, что на самом-то деле это они с миссис Грант играли на публику, повторяя, что слишком далеко зашли в нарушении общественных норм. Но в итоге я сделала вывод, что всем поневоле приходится решать, когда поступаться условностями, а когда им подчиняться, то есть по большому счету разница между нами тремя была не столь велика.

Главными свидетелями обвинения выступили мистер Престон и полковник Марш. Форма полковника пестрела цветными нашивками и знаками отличия. Он поклялся на Библии говорить только правду, а затем начал бессовестно лгать. По его словам, он бросился на защиту мистера Харди, но, оказавшись в меньшинстве, побоялся, что женщины его растерзают, прояви он настойчивость. Я вскочила, считая, что судья должен знать, как полковник не раз спорил с мистером Харди по поводу сближения с другими шлюпками и открыто высказался против последнего, примкнув к миссис Грант, но мистер Гловер заставил меня сесть, и в звенящей тишине я слушала, как полковник врал суду, будто бы мы, сбросив за борт мистера Харди, отправили следом и мистера Хоффмана. Полковник говорил:

— Мистер Харди действительно представлял угрозу, но не безопасности женщин, а их амбициям. С самого начала было очевидно, что Урсула Грант хотела командовать, а мистер Харди и его верный сторонник мистер Хоффман ей мешали.

Я была уверена: уж кто-то, а мистер Престон откроет суду истинную сущность наших действий и неприглядную роль полковника, но, когда его вызвали на свидетельское место, у него так затряслись руки, что он с трудом водрузил на нос очки и полностью стушевался. В целом мистер Престон не сказал ничего существенного; подозреваю, он был заранее проинструктирован обвинителем не противоречить показаниям полковника. По прошествии некоторого времени он успокоился и, взяв себя в руки, стал помогать обвинителю восстанавливать ход событий. Он сыпал разрозненными датами и цифрами, но не мог связать их какими бы то ни было рассуждениями, поэтому я не усмотрела в его показаниях особого смысла и к тому же заметила, что старшина присяжных только качал головой, пытаясь выстроить за него логическую цепочку.

Всего за пару дней сторона обвинения представила свои доводы и факты, а дальше в дело вступила защита. Единственная выжившая итальянка отбыла к себе домой, в Италию. Никто не знал, была ли это именно та особа, которая метила птичьей косточкой в глаз мистеру Харди, но ни обвинение, ни защита не проявили настойчивости, чтобы докопаться до истины. Помимо нас троих, в живых осталось четырнадцать женщин; из них двенадцать стали участницами процесса. Все двенадцать свидетельствовали в нашу пользу: одни лично выступили в зале суда, другие прислали нотариально заверенные показания. Все двенадцать утверждали, что выжили только благодаря Ханне и миссис Грант, хотя некоторые признавали, что с трудом вспоминают события того августовского дня вследствие полного упадка моральных и физических сил. Выступления были тщательно отрепетированы: свидетельницы говорили одними и теми же словами, как то: «Мистер Харди определенно потерял рассудок и представлял опасность для всех нас», «Миссис Грант была словно остров» (вариант: «словно гавань»), а Ханна «несла нам свет». Все единодушно показали, что «никто и пальцем не тронул мистера Хоффмана — он сам бросился за борт». Они уподобились кликушам, прославляющим своего возлюбленного руководителя секты, и за такую непоколебимую верность газетчики тут же прозвали эту дюжину «апостольскими сестрами». Во время их однообразных выступлений миссис Грант взирала на своих сторонниц с характерной заботливостью, а Ханна одаривала каждую благосклонной улыбкой верховной жрицы. Даже судья не остался равнодушным: я заметила, что он не сводил глаз с этой пары и, наверное, сам в какой-то мере проникся пиететом. А мне подумалось, что этот спектакль показал, какое влияние оказывает на людей миссис Грант, и сыграл на руку моим адвокатам, которые утверждали, что и меня она подчинила своей воле.

Поначалу обвинитель донимал женщин вопросами, пытаясь прервать их заклинания «с трудом вспоминаю», «словно гавань», «несла свет», но после того, как третья свидетельница подряд разрыдалась прямо перед публикой, он, видно, махнул рукой и решил проявить милосердие, дабы не мучить тех, кто и без того настрадался. К этому времени уже стало понятно, что «апостольские сестры» все заодно и будут выступать единым фронтом, чтобы нас выгородить; только зачем нас выгораживать, если мы не сделали ничего плохого? Это вопрос напрашивался сам собой, и присяжные, как видно, размышляли над тем же. Еще одиознее прозвучали заявления полковника Марша. Явившись в суд при полном параде, он выглядел весьма авторитетно — я бы и сама ему поверила, не знай я его как облупленного.

Отступление от сценария было допущено лишь однажды — когда мистер Райхманн вызвал для дачи свидетельских показаний Грету и спросил, каковы были отношения между мною, Ханной и миссис Грант. Он сказал:

— Вы все говорите о Ханне Уэст и Урсуле Грант так, будто это одно лицо.

— Действительно, они во многом были единомышленницами и не покладая рук опекали других женщин, — ответила Грета.

— А мужчин? Мужчин тоже опекали?

— По-моему, они считали, что мужчины в состоянии сами о себе позаботиться.

— Но на скамье подсудимых сейчас трое. Считаете ли вы, что Грейс Винтер держалась вместе с двумя другими обвиняемыми?

— Ну нет. Грейс держалась обособленно. Мне думается, она больше прислушивалась к мистеру Харди, нежели к миссис Грант. Мы между собой решили, что ей претит подчиняться женщине. Вы же знаете, муж ее был крупным банкиром, — очевидно, это его влияние. А кроме того, она, как я понимаю, чувствовала свою вину за наше бедственное положение, ведь шлюпка была полна под завязку, когда в нее запихнули Грейс. Нет-нет, если она и держалась с кем-то вместе, так только с Мэри-Энн.

Затем он показал Грете полученное мною письмо, в котором ее рукой было написано: «По мнению адвокатов, я вообще не должна с тобой переписываться, чтобы не создалось впечатление, будто мы в сговоре. Но передай миссис Грант, чтобы она не беспокоилась. Мы все знаем, что нужно делать!» — и спросил:

— Вы о чем-нибудь договаривались с остальными свидетельницами?

— Конечно нет, — ответила Грета.

Но профессионализм мистера Райхманна был настолько высок, что Грета могла говорить что угодно; сейчас ее отрицание дало ему повод обратиться к присяжным:

— Вы заметили, какую власть имели над этими женщинами Урсула Грант и Ханна Уэст? Почему же мы должны считать, что Грейс не поддалась их влиянию?

Кто бы мог подумать, что в последний момент здесь появится Аня Робсон, которая даст самые убийственные показания? В шлюпке она не делала ровным счетом ничего. Ни разу не взялась за черпак, не подошла ни к одному из больных, но, когда она признала это вслух, присяжные нисколько не возмутились, ведь на ее попечении был сынишка, Чарльз.

В начале процесса обвинитель представил суду макет шлюпки с просверленными в скамьях четырьмя десятками круглых отверстий, что позволяло разместить там тридцать девять условных фигурок. Фигурки были помечены фамилиями пассажиров, и он вручил несколько штук Ане, чтобы та расставила их в соответствии с нашим местонахождением в момент расправы над мистером Харди. Мистер Райхманн высказал протест против этих игр: он заявил, что отверстия создают ложное впечатление, будто такие шлюпки вмещают сорок человек, тогда как на этапе предварительного следствия он установил, что конструкция шлюпок не отвечала параметрам, указанным в проектной документации. После того как его протест был отклонен, Аня поставила фигурку Мэри-Энн рядом с моей. Нашла соответствующие дырочки для Ханны, миссис Грант и мистера Харди, а себя поместила прямо за спиной Мэри-Энн. «Они думали, я пустое место, раз занимаюсь только сыном, — высказалась она, — но я-то все видела», — и она принялась честить нас троих на чем свет стоит. Рассказала, как по приказу миссис Грант мы с Ханной избивали мистера Харди, пинали его по коленям и голеням, пока тот не рухнул прямо к нам в объятия. По ее словам, у Мэри-Энн случился глубокий обморок, но мы с Ханной вдвоем без труда одолели мистера Харди, у которого была серьезная травма руки. Аня была права только в одном: ее действительно считали пустым местом, но, если вдуматься, она сумела спасти сына и тем самым выполнила свое единственное предназначение.