Весь мир театр - Акунин Борис (лучшие книги читать онлайн .txt) 📗
На этом испытания еще не заканчивались. Фандорину предстояло вынести банкет за кулисами — не пойти на него было совершенно невозможно.
Он долго курил в фойе уже после того, как разошлась публика и умолк шум в гардеробе. Наконец, с тяжелым вздохом поднялся на актерский этаж.
Сначала Эраст Петрович прошел темным коридором, куда выходили двери уборных. Вдруг неудержимо захотелось заглянуть в комнату, где Элиза готовится к выходу, превращаясь из живой женщины в роль: сидит перед зеркалом и, словно кицунэ, меняет одну сущность на другую. Быть может, вид помещения, которое она использует для этих метаморфоз, как-то поможет понять ее тайну?
Он оглянулся, нет ли кого вокруг, дернул медную ручку, но дверь не поддалась, она была закрыта на ключ. Странно. Насколько было известно Фандорину, у актеров «Ковчега» не принято запирать уборные. Этот маленький факт показался Эрасту Петровичу символичным. Элиза не пустит его в свой секретный мир, не даст подглядеть туда даже одним глазком.
Зашагал дальше, качая головой. Большинство уборных были не то что незаперты, но даже приоткрыты, а самая дальняя хоть и оказалась плотно затворенной, но, когда он на пробу повернул ручку, дверь тут же распахнулась.
Перед взором удивленного Фандорина предстала картина в духе непристойных гравюр сюнга, которые пользуются таким успехом у иностранцев. Прямо на полу, меж гримерных столов с зеркалами, Маса в черной облегающей куртке ниндзя, но без нижней половины костюма, сосредоточенно заворачивал кимоно Серафиме Клубни-киной, исполнявшей в спектакле роль гейши-ученицы.
— Ой! — воскликнула субретка и вскочила, оправляя одежду. Эрасту Петровичу не показалось, что она сильно смущена. — Поздравляю с премьерой!
И, подобрав подол, выскочила за дверь. Японец с сожалением смотрел ей вслед.
— Я вам нужен, господин? Фандорин спросил:
— Так у тебя роман с Клубникиной, а не с? Он не договорил.
Поднимаясь, Маса философски сказал:
— Ничто не кружит женские головы сильнее, чем Большой Успех. Раньше эта красивая девушка не проявляла ко мне интереса, но после того, как мне похлопала и покричала тысяча человек, Сима-сан стала смотреть на меня такими глазами, что было бы глупо и невежливо оставить это без последствий. В зале многие женщины глядели на меня точно так же, — заключил он, с удовольствием разглядывая себя в зеркале. — Некоторые говорили: «Как он красив! Настоящий Будда!»
— Надень штаны, Будда.
Оставив новоиспеченную звезду любоваться своей неотразимой красотой и приводить в порядок одежду, Фандорин пошел дальше. Определенно Маса стал ему неприятен. Главное, этот самодовольный пузырь прав: теперь он станет для Элизы еще привлекательней, ведь актрисы так падки на мишурное сияние успеха! Рассказать бы ей про его шашни с Клубникиной — но это, увы. невообразимо для благородного мужа…
Снедаемый хандрой, Эраст Петрович как-то не подумал о том, что он и сам теперь окутан сверкающим облаком Большого Успеха. Это обстоятельство открылось ему, когда он тихо вошел в буфетную, стараясь не привлекать к себе внимания. Как бы не так!
— Это он, наш дорогой автор! Наконец-то! Эраст Петрович! — Все кинулись к нему, наперебой поздравляя с блестящей премьерой, с грандиозным триумфом, с большой славой.
Штерн поднял бока! шампанского:
— За новое имя на театральном Олимпе, господа! Госпожа Регинина в лиловом кимоно, с удлиненными
тушью глазами (все актеры остались в сценических костюмах и гриме) проникновенно молвила:
— Я всегда была сторонницей не актерского и не режиссерского, а авторского театра! Вы мой герой, Эраст Петрович! Ах, если б вы написали пьесу про немолодую женщину с живой душой и сильными страстями!
Ее оттер бывший супруг, блестя накладной плешью с навощенной самурайской косичкой:
— Я лишь нынче по-настоящему понял замысел вашего произведения. Это грандиозно! У нас с вами очень много общего. Когда-нибудь я расскажу вам историю своей жизни…
Но вперед уже лезла «интриганка», раздвигала губы в широченной мелкозубой улыбке:
— Самые интересные на свете пьесы — те, в которых главный персонаж на стороне Зла. Вы гениально это показали.
Вася Простаков, так и не вынувший из-за пояса мечей, наоборот, благодарил за «воздаяние злодейству», которое, по его мнению, составляло главный смысл и фандорин-ской пьесы, и вообще бытия.
А потом Эраст Петрович перестал их всех видеть и слышать, ибо к нему подошла Элиза, обняла горячей рукой за шею, оглушила ароматом фиалок, поцеловала и тихо-тихо шепнула:
— Самый лучший! Прости меня, милый, иначе было нельзя…
Она ускользнула, уступая место другим, а Фандорин всё мучился: она сказала «прости» — или «простите»? У него не было уверенности, что он правильно расслышал. От этого так многое зависело! Но не переспрашивать же?
«Успокойся, это ровным счетом ничего не значит, — приказал себе он. — Госпожа Луантэн — актриса, она тоже поддалась волшебству Большого Успеха. Для нее я стал не просто мужчина, а Многообещающий Драматург. Цена этакому поцелую известна, второй раз в ту же ловушку меня не заманить, слуга покорный». И нарочно подбавил горечи, мысленно поинтересовавшись: «А что ж это, сударыня, вашего избранника не видно?»
Лимбаха сегодня он действительно на премьере не видел и сделал единственно возможный логический вывод. Корнету незачем вести осаду крепости, коли она уже взята. Должно быть, ждет в номере с цветами и шампанским. Ну и пожалуйста. Как говорится, мягкой вам перины!
После актеров драматурга поздравляли гости, очень немногочисленные — банкет был «для своих». Подошли влиятельные рецензенты, которых Эраст Петрович видел в ложе, роняли снисходительные комплименты. Затем его взяли под локти два в высшей степени обходительных господина, один в пенсне, второй в душистой бороде. Этих интересовало, нет ли у него в запасе или «в проэк-те» других сочинений. Тут же подлетел Штерн, шутливо погрозил пальцем:
— Владимир Иванович, Константин Сергеевич, авторов не воровать! Не то отравлю обоих, как Сальери Моцарта!
Последним, когда все уже вернулись за стол, приблизился покровитель муз Шустров. Этот комплиментов не говорил, сразу взял быка за рога:
— А могли бы вы сделать сценариус из японской жизни?
— Что, п-простите? Я не знаю этого слова.
— «Сценариусом» называется кинематографическая пьеса. Это новая идея в сфере киносъемки. Подробное изложение действия, с драматургией, с подробно расписанными картинами.
Фандорин удивился:
— Но зачем? Насколько я знаю, киносъемщик просто говорит исполнителям, как встать и куда двигаться. Диалогов все равно нет, а сюжет может меняться в з-зависи-мости от денег, погоды, занятости актеров.
— Так было прежде. Но скоро всё переменится. Мы поговорим об этом позже.
Режиссер стучал вилкой по бокалу, звал миллионера:
— Андрей Гордеевич, вы желали сказать речь! Самое время, все в сборе!
Как раз явился и сердцеед Газонов, лоснясь ежиком отросших волос. Сел, наглец, рядом с Элизой, которая ласково ему что-то сказала. Хотя где еще сидеть исполнителю главной мужской роли?
Эраста Петровича тоже усадили на почетное место, с противоположного торца, около режиссера.
Господин Шустров начал спич в обычной манере, то есть без преамбул и цветистостей.
— Дамы и господа, спектакль хороший, о нем будут писать и говорить. Я вновь убедился, что правильно рассчитал, поставив на Ноя Ноевича и всю вашу труппу. Особенно порадовала меня госпожа Альтаирская-Луантэн, которую ожидает великое будущее… Если мы найдем общий язык, — прибавил он после паузы, пристально глядя на Элизу. — Позвольте сделать вам, сударыня, небольшой символический подарок, смысл которого я объясню чуть позднее.
Он вынул из кармана бархатный футляр, а оттуда очень тонко сделанную розу красноватого золота.
— Какая прелесть! — воскликнула Элиза. — Что за мастер исполнил такую филигранную работу?
