Еще один знак зодиака - Леонтьев Антон Валерьевич (книги бесплатно полные версии .TXT) 📗
— Я не ведаю, откуда у меня подобные способности, — ответила я. — Извините, профессор, что причинила вам боль. Я не хотела…
Тот, взяв в руки фотографию, погладил и забормотал:
— Ее звали Люси. Она была самой большой любовью в моей жизни. Мы собирались пожениться, но… То была моя идея — отправиться на пляж. Люси любила море и обожала плавать. Мне не удалось переубедить ее, и она, невзирая на плохую погоду и высокие волны, кинулась в воду. — Помолчал немного и добавил: — Никто не знал, что я в тот день был с ней. Мы как раз поссорились и помирились только на пляже. Для всех я был в другом городе. Люси утонула, а я ничем не смог помочь ей. И самое ужасное… — Профессор запнулся и продолжил тихо-тихо: — Никто, кроме меня, не в курсе того, что я был тогда с Люси. Ее тело так и не нашли, обнаружили только одежду на пляже. Решили, что она утонула. Но ни полиция, ни ее родители не подозревали, что я был там! Поэтому я верю вам, мисс Мельникофф. Вы не могли ничего узнать ни от кого другого, кроме меня. Единственный, кто хранит тайну все двадцать четыре года, — я сам. Обещайте, что никому не расскажете о том, что вам открылось!
Я поклялась, что от меня никто не узнает, что он был с Люси в момент ее смерти. Да и разве можно что-то изменить и помочь девушке, утонувшей почти четверть века назад?
Так я познакомилась с профессором Майклом Барно. Он, как и я, был чрезвычайно одиноким человеком, в жизни которого имела место ужасная трагедия. Мы симпатизировали друг другу и проводили много времени вместе, однако наши отношения были исключительно платоническими: для меня не было другого мужчины, кроме Дэвида, а для профессора — другой женщины, кроме Люси. Однако я видела косые взгляды, которые бросали на меня прочие секретарши и преподаватели на кампусе, и слышала сплетни, гласившие, что я стала любовницей профессора Барно.
Мы регулярно встречались с Майклом. Он оказался многосторонним человеком с разнообразными увлечениями. Вместе с ним мне удавалось заглушить ту боль, что постоянно терзала мою душу. Постепенно я рассказала ему всю свою жизнь. В особенности Майкла интересовали мои видения, он считал их самым феноменальным явлением, с которым когда-либо сталкивался.
— При помощи своего дара ты можешь заработать очень много денег, — заявил он как-то. Однако затем добавил, что неудачно пошутил.
Так прошло около восьми месяцев. И вот как-то Майкл признался мне, что хочет открыть еще одну тайну.
— У нас с Люси был сын, — сообщил он тем осенним вечером. — Никто не знал о его существовании. Мы были в то время молоды и не состояли в браке, а наши родители, как я тебе уже рассказывал, были против нашего союза. Поэтому сразу после рождения малыша его пришлось отдать в добрые руки. Но все эти годы, в особенности после гибели Люси, меня терзало то, что у меня имеется сын, которого она выносила, но который так далеко от меня.
История Майкла чрезвычайно тронула меня, и я пообещала, что сделаю все, что в моей власти, дабы помочь ему отыскать своего сына.
— Я уже нашел его, — сказал профессор Барно. — Поэтому я и оказался в этом городке. Однако у него сейчас другие родители, он ничего не знает о тайном усыновлении, имевшем место двадцать пять лет назад. И я хотел… хотел, чтобы ты помогла мне сблизиться с моим сыном.
— Но кто он? — спросила я, на что получила ответ:
— Кевин Альстоун.
Альстоуны были самой состоятельной семьей в городке и, судя по слухам, в штате. Им принадлежал роскошный особняк с огромным парком, земельные угодья, несколько заводов и фабрик. Это семейство щедро спонсировало колледж, в котором мы работали, и в честь одного из Альстоунов была названа выстроенная на его деньги современная обсерватория.
— Понимаешь, я ведь не могу явиться к ним в особняк и заявить: «Ваш сын в действительности не ваш, а мой»… — с отчаянием произнес Майкл. — Даже если мне удастся переговорить с Кевином, то у меня нет ни единого доказательства того, что он — мой ребенок. Да и его отец с матерью задействуют все для того, чтобы заставить меня замолчать.
Да, профессор был прав. Альстоунам принадлежал с потрохами весь наш городок, и любой и каждый, кто противился их воле или становился для них опасным, играл с огнем.
— Они разрушат мою академическую карьеру, сотрут меня в порошок, — сказал Майкл. — Но ради того, чтобы обрести сына, я готов на все!
— Я помогу тебе! — воскликнула я, и профессор Барно буквально расцвел.
Вместе мы разработали план того, как я могу свести его с сыном. Майкл предложил, чтобы для начала я познакомилась с Кевином и постепенно подготовила его к правде.
Молодой Альстоун был замкнутым молодым человеком, учившимся в одном из соседних университетов. Мне удалось завязать с ним контакт в библиотеке, и я сразу поняла, что понравилась ему. Он тоже внушал мне симпатию, и мы начали тайно встречаться. Кевин предостерег меня, что его семья не должна ничего об этом знать, так как в противном случае нам придется расстаться. Поэтому мы соблюдали конспирацию. Профессор Барно подготовил вопросы, которые я задавала Кевину. Они казались мне странными, однако Майкл уверил, что таким образом он хочет узнать подноготную его отношений с приемными родителями. Затем профессор попросил меня сделать слепки с ключей Майкла.
— Настала пора познакомиться с моим сыном, — заявил он. — Но мне требуется проникнуть к нему в дом… Прошу тебя, Ирина, ты ведь сделаешь это для меня, несчастного отца?
И вот пришла неделя, на которой Майкл решил появится перед Кевином и поведать ему всю правду. Я с нетерпением ждала субботы. Семейство Альстоунов находилось в отъезде, и в особняке оставался только Кевин. Пообещав, что свяжется со мной, как только сможет, профессор Барно отправился на рандеву.
А на следующий день я узнала о том, что Кевин обнаружен в родительском особняке застреленным. На него было совершено разбойное нападение — некто проник в дом, вскрыл сейф и похитил драгоценности и большую сумму наличными. Я безуспешно пыталась связаться с Майклом, но он как в воду канул. Экономка профессора Барно сообщила мне, что тот исчез в неизвестном направлении.
Меня арестовали во вторник, когда городок наводнили полицейские, прибывшие из столицы штата, и частные детективы, нанятые семейством Альстоунов. Они сумели разнюхать о том, что я тайно встречалась с Кевином. В особняке, около трупа, обнаружили дубликаты ключей, на которых нашли мои отпечатки.
Я никак не могла понять, что же случилось, и не могла поверить, что арестована по обвинению в убийстве, которого не совершала. Честно и подробно я рассказала о профессоре Майкле Барно и о том, что помогала ему установить контакт с сыном. Полицейские подняли меня на смех, заявив, что я выдумала идиотскую историю. Оказалось, что Кевин — родной сын Альстоунов, что могли подтвердить под присягой многие свидетели, в том числе врачи и повитухи, присутствовавшие при его рождении.
Я сама созналась в том, что сделала слепки с ключей. А затем в доме профессора Барно обнаружили вещи, недвусмысленно указывавшие на то, что он тоже убит: окровавленную одежду и нож… с моими отпечатками. А в подвале того особняка, где я снимала квартирку, нашли лопату, на лезвии которой налипли комья свежей земли.
Полиции и прокуратуре рисовалась следующая картина: мы вместе с моим любовником профессором Барно (то, что мы часто встречались, подтвердили многочисленные свидетели) замыслили ограбление особняка семейства Альстоунов, для чего я втерлась в доверие к Кевину и сделала слепок с ключей, затем узнала, когда не будет дома родителей и слуг и месторасположение сейфа. Эти вопросы я в самом деле задавала Кевину по просьбе Майкла. После совершения ограбления и убийства молодого человека я отправила на тот свет и своего сообщника, тело которого закопала где-то в лесу.
Долгие поиски трупа ни к чему не привели, но все были уверены: я — жестокая убийца двух человек. Апофеозом всего стала посылка, пришедшая на мое имя — в ней обнаружилось десять тысяч долларов и несколько украшений, похищенных из особняка Альстоунов. Посылку, как удалось установить полиции, отправила из соседнего городка женщина, чье лицо было закутано шарфом, однако по манерам она походила на меня. Решили, что посылку с добычей я отправила сама себе, сочтя, что так смогу замести следы.
