Я убил Мэрилин Монро - Романовский Дмитрий Владимирович (читаем книги онлайн .txt) 📗
– Вы можете переночевать у нас в гостиной. – Я сразу ответил:
– Ни в коем случае. Я не хочу стеснять вас. Но завтра вы просто обязаны продолжить мою экскурсию. Кстати, в Бостоне есть американские горы?
– Еще какие! – подхватила Натали. Глория напомнила:
– Пиратский парк далеко, а в понедельник тесты по биологии.
– Я готова. Могу хоть сейчас. Мама, задавай вопросы. Но если ты очень хочешь, я могу сегодня вечером повторить курс. Антони, а вы сегодня вечером идете к мистеру Касперу? – Оказывается, Натали запомнила наш разговор со Збигневом. Я снял номер в дешевой гостинице на Беркли стрит и позвонил из номера Збигневу. Он тут же пригласил меня в Парк Плаза. У него был роскошный номер. Его жена Ева предложила чаю, но я сказал, что я только что с обеда. Посреди гостиной стоял мольберт с полотном и раскладной столик с кистями и красками. Ева ушла в спальню, а Збигнев сказал:
– Ты, конечно, откажешься позировать обнаженным.
– Откажусь.
– Я так и знал. Жаль. Тогда, хотя бы в шортах. В синагоге, когда жарко, ты работал на заднем дворе в одних шортах. Я тебя таким запомнил. – Он дал мне свои джинсовые шорты вместо моих белых брюк и сел за мольберт. Когда он стал делать первые мазки, я увидел на противоположной стене зеркало, в котором было отчасти видно, что он рисует. – За работой Збигнев пояснял: – Первый слой сделаю на скипидаре, чтобы сразу высохло. Завтра ты еще будешь в Бостоне?
– Да.
– Сможешь завтра вечером в то же время?
– Может быть.
– Потому что лицо я хочу сделать маслом. Антони, я тебе заплачу за позирование. На выставке к моим картинам уже прицениваются покупатели. Обычно, когда они покупают мои вещи, я ставлю условие, что картины должны висеть до закрытия выставки. Но некоторые покупатели, еби их мать, хотят тут же забрать картину сразу после уплаты. Если заберут какой-нибудь пейзаж, я хочу вместо него повесить твой портрет. Не возражаешь?
– Не возражаю. – В зеркале я видел, как Збигнев нарисовал контуры фигуры, наметил некоторые мускулы, продолжая урывками говорить: – Это хорошо, что в шортах. Для ориентира. Удобно отсчитывать пропорции от пояса. Когда рисуешь голых, теряется отсчет. Обычно я прикидываю голых по лобковым волосам. От макушки до лобковых волос ровно половина высоты тела. Но не у всех это пропорционально. Не меняй позы. Нет, рука по-прежнему висит свободно. Так. Я знаю: позировать трудно. А теперь само лицо. Я только прикину пропорции. А потом ты сядешь поближе, и я буду писать лицо маслом. – Через час Збигнев объявил перерыв, и мы для разминки ходили по гостиной вокруг круглого полированного стола. Збигнев спросил:
– Эти две персоны, которых я хотел рисовать, они твои старые знакомые?
– Да. Я их знаю по Нью-Йорку.
– У тебя с ними нет родственных связей?
– Нет, мы не родственники. Просто знакомые.
– Мне показалось, эта девочка со странным именем, у нее очень характерный нордический тип. Характерный, но редко встречающийся. Антони, продиктуй, пожалуйста их номер телефона.
– Я не могу дать тебе их номер без их согласия. Прости, Збигнев.
– Прощаю, – и Збигнев улыбнулся. – Помимо их согласия или несогласия существует еще и твое несогласие. Я понимаю тебя.
Утром, проснувшись в номере своей гостиницы, я позвонил Глории. Трубку взяла Натали.
– Антони, приезжайте к нам. Мама согласилась показывать вам Бостон в нашей машине. Вы еще не завтракали?
– Нет.
– Мы тоже. Приезжайте к нам на завтрак.
– Буду через десять минут. – Я доехал на метро до Гарвард бридж. Они жили на Бикон стрит. Как только я вошел в гостиную, Натали заявила:
– У меня омлет пригорел. Антони, вы любите горелый омлет? – Я вручил Натали сердоликовые бусы, купленные в магазине у станции метро.
– Древнеегипетские! – воскликнула она и тут же их надела. За завтраком Глория спросила:
– Ты был раньше в Гарварде? – Я однажды сопровождал братьев Кеннеди в одну из поездок в Кембридж во время предвыборной кампании и честно признался:
– Один раз. Видел только стадион и большой аудиториум в научном центре.
– Мама работает в этом центре, – тут же сказала Натали.
– Значит не был в ботаническом саду? – спросила Глория.
– Нет. – Глория повезла нас на машине в Кембридж. С Кембриджского моста открывался вид на Бостон. Натали поясняла:
– Вон там научный музей. Мы потом туда поедем.
– Зачем? – спросила Глория. – Антони это не интересно.
– Тогда на Банкер Хил.
– Я там однажды был, – сказал я. – Покажите мне места, которые не для туристов. – Натали возразила:
– Они не интересные. А потом поедем на Ти Парти сайт? – Погода была дождливой. В Кембридже я купил дождевой плащ с капюшоном. В ботаническом саду народу не было. Мы прошли через лужи по главной аллее, зашли в оранжерею. Тропические растения. Натали подвела меня к грядке с мимозами.
– Антони, вы никогда не трогали живые мимозы?
– Я их видел в цветочном магазине.
– Они там неживые, срезанные. Дотроньтесь до листьев. – Я дотронулся до ажурных листьев куста, и тотчас они сжались и поникли. – Я пришел в некоторое недоумение, и тут же услышал счастливый смех Натали.
– И они долго будут такие поджатые? – спросил я.
– Через несколько минут они опять поднимутся. Вы никогда это раньше не видели?
– Я раньше никогда не был в таких оранжереях. – Натали была довольна, что продемонстрировала мне феномен с мимозами, который действительно меня удивил. Дождь кончился, но был туман. Мы прошли в садовую беседку, Глория с Натали сели на скамью, развернули карту ботанического сада. Я сел напротив. Было приятно смотреть на них, что-то тихо обсуждающих. Как было бы чудесно вот так всегда быть с ними, жить в одной квартире, так же как и Глория делать замечания Натали, а иногда и шлепнуть ее по затылку, если не будет послушной. Нет, я не стал бы шлепать свою дочь. Я бы, наверное, ее баловал. А воспитывает ее пусть Глория. У нее это получается. Глория – красивая женщина. Она и раньше была красивой, и останется такой долгое время. Не зря полнеющий Збигнев сразу заинтересовался ею. У преуспевающего художника наметанный глаз. По дороге к Ти Парти сайт Глория остановила машину у знаменитого углового книжного магазина, о котором мне уже рассказал Збигнев. Здесь была толпа. Бостонцы пытались возобновить старую традицию писательских встреч в этом магазине. В этот день здесь выступала известная писательница, о которой я раньше не слыхал. Теперь писательниц стало больше, чем писателей мужчин. Женщины хорошо умеют делать карьеру. Глория, например. Женщины писательницы стали теснить писателей мужчин. Збигнев давно мне объяснил, что талантам теперь трудно пробиваться. А женщины, даже без таланта, пробиваются легче мужчин. Поэтому таких писателей как Дюма, Стивенсон и Шекспир больше нет.
Натали все же пробилась через толпу в магазин, купила книгу этой писательницы и получила у нее автограф на заглавной странице. В кафе Ти Парти мы, конечно, не ограничились бостонским чаем, а заказали нью-йоркский ланч. Туман сгустился, но мы все же поехали в Салисбури бич, где был Пиратский парк с аттракционами. Здесь Натали из угловатого подростка снова превратилась в ребенка. Мы со смехом дважды пробежались по дороге препятствий с веревочными мостами, качающимися подмостками и люками, куда нужно было прыгать вниз головой на надувные подушки. Глория стояла внизу, курила и наблюдала, как мы с Натали раскачивались на веревках, и прыгали вниз головой. Американские горы были здесь не выше, чем в Нью-Йорке, зато интересней: последний прогон шел крутой восьмеркой. Натали восторженно визжала, а Глория отказалась съезжать, опять стояла внизу и курила. На колесе обозрения я сел в кабину с Натали, а Глория села в следующую кабину. Натали сказала:
– Когда мы поднимемся наверх, будут видны небоскребы Бостона. – Когда наша кабина поднялась до верха, оказалось, что Бостона не видно: туман. Притихшая, очевидно, уставшая Натали спросила:
– Антони, вы женаты?
