Семь молоденьких девиц, или Дом вверх дном - Мид-Смит Элизабет Томазина (книги онлайн полные версии txt) 📗
– Но как же они объясняют себе мой побег? Они же должны понимать, что я неспроста решилась на такой шаг.
– Неужели вы думаете, что я настолько недогадлива, что не сумела объяснить причину вашего побега, хотя и действительно совершенно сумасбродного. Я сказала вашим родителям, что на вас сильно повлияла болезнь Сесилии, в которой вы отчасти винили себя, так как вы послали ее в Гарфилд для обмена моих чеков. Вы считали это непростительным легкомыслием с вашей стороны, и когда вы узнали, что девушка смертельно больна, то совсем потеряли голову и пустились в бегство.
Я была потрясена. И вдруг я вспомнила еще одну историю – со злополучными деньгами Джека.
– Скажите, Джулия, а вы помните, как еще раньше выручили меня – дали мне деньги, которые мне были тогда крайне необходимы. Но как вы догадались?.. И сумма – ведь ровно столько мне и было нужно!
– Секрет прост, – ответила Джулия. – Я заметила, как вы изменились в лице, прочитав письмо Джека, услышала ваш разговор с мамой и подумала: какие проблемы могут возникнуть у молодого человека, которыми он делится с сестрой, но о которых не следует знать его матери? Скорее всего, что-то, связанное с деньгами. И мне так захотелось вам помочь! Правда, если помните, не вполне бескорыстно… А что касается суммы, то ведь мы, американки, практичны. Я просто прикинула, сколько вы с Джеком можете накопить из карманных денег, то есть, на что он может рассчитывать, и решила, что двух соверенов будет вполне достаточно.
– Джулия! – вскричала я, до глубины души тронутая ее великодушием. – Вы всегда поступали так благородно! А я недостойна вашего расположения и уж тем более самопожертвования…
Я бросилась к ней и от всего сердца горячо поцеловала.
Потом я несколько минут простояла молча, закрыв лицо руками.
– Джулия, – сказала я наконец, – где мой отец? Отведите меня к нему, я сейчас же хочу его видеть.
Глава XVIII
Покаяние
Пока я шла через поле к отцу, я обдумывала, что скажу ему при встрече. Сначала я решила сразу признаться во всем ему одному, но потом подумала, что такого наказания, назначенного самой себе, как бы оно ни было тяжко, все-таки слишком мало для искупления моей вины. И я решилась на нечто гораздо более трудное.
Папа ждал моего прихода в доме фермера Ноулза; он смотрел вдаль, очевидно, беспокоясь, почему меня так долго нет, и как только заметил мое приближение, тотчас же торопливо пошел мне навстречу. Я бросилась к нему со стесненным сердцем.
– Ах ты, глупенькая моя дочурка, – ласково сказал папа. – Нужно же было тебе выдумать такое – бежать из дома. Как же ты всех нас напугала! Тебе следовало прийти ко мне и объяснить, что тебя так сильно встревожило.
Я не в силах была вымолвить ни слова и только крепче сжимала руку Джулии, которая отвечала мне таким же пожатием.
– Я хотела бы как можно скорее вернуться домой, – сказала я. – Там, дома, я все объясню.
– Что все? – прервала меня Джулия. – Ваши родители уже все знают. Наверное, ваш отец уже простил вам ваш легкомысленный поступок.
– Меня главным образом огорчает недостаток доверия ко мне со стороны Мэгги, – сказал папа, заглядывая мне в лицо.
Я не ответила ни слова. Скоро мы уже ехали назад в Эксетер, где сели в первый же поезд на Гезельхарт, и в третьем часу дня я уже снова была у себя дома.
Нас вышли встретить мама, Джек и наши девицы; все радовались нашему приезду и громко приветствовали меня.
– Кажется, еще никогда в жизни я не встречал такой сумасбродной девчонки! – не мог не съязвить Джек, хотя было заметно, что он тоже переволновался из-за моего исчезновения.
Я молчала. И только когда мы все собрались на террасе, я, повернувшись лицом к окружающим, сказала:
– Прошу всех вас не прерывать меня, прежде чем вы не выслушаете то, что я хочу сказать. Вас, Джулия, я попрошу стать тут, возле меня.
– Слушайте, Маргарет, – тревожно шепнула мне на ухо Джулия. – Если вы начнете объяснять то, о чем мы говорили сегодня утром, то я никогда, никогда вам этого не прощу!
Я повернулась к ней и, пристально глядя ей в глаза, тихо ответила:
– Неужели вы будете сердиться на меня за то, что я наконец исполню свой долг и сниму груз тяжести со своей души?
Джулия хотела что-то возразить, но, поняв по выражению моего лица, что я приняла твердое решение признаться во всем, только молча склонила голову.
– Если ты собираешься произнести какую-нибудь длинную назидательную речь, – издевательски заметил Джек, – так поторопись, пожалуйста, а то я вижу, что по аллее приближается экипаж сэра Уолтера Пенроуза – это Вайолет едет к тебе в гости.
Я на минуту задумалась. Если и Вайолет будет присутствовать при моем признании, это будет, пожалуй, чересчур. Но потом решила, что так даже лучше: она наверняка что-то слышала о пропаже письма с чеками; пусть она тоже узнает всю правду.
– Я подожду, пока подъедет Вайолет, – объявила я. – Пусть она тоже выслушает то, что я хочу сказать.
– Но ведь Вайолет не принадлежит к нашему семейству, – с некоторой досадой сказала мама.
– Предоставь Мэгги поступить так, как она считает нужным, – вступился папа.
По-видимому, как мама, так и папа уже поняли, что речь идет о чем-то чрезвычайно важном для меня. Все окружили меня – кто с молчаливой тревогой, кто с нетерпением.
Вайолет подъехала к нашему крыльцу и, быстро выскочив из экипажа, бросилась ко мне с распростертыми объятиями.
– Ах, как вы всех нас напугали! – воскликнула она. – Никогда не забуду, какую ночь я провела, когда узнала, что вы пропали без вести! И как же я рада, что вы опять дома!
– Пожалуйста, Вайолет, не говорите больше ни слова, – прервала я ее. – Подождите минутку. Дайте мне сначала высказаться! – я посмотрела на маму; она взяла Вайолет за руку и отвела ее немного в сторону.
Это было настоящее судилище! И я на нем являлась добровольной обвинительницей самой себя. На минуту я призадумалась, а потом начала:
– Я хочу сообщить всем вам – папе и маме, моим подругам и Джеку – нечто такое, что, наверное, поразит вас и покажет вам вашу Маргарет в настоящем свете, а не такой, какой вы ее себе представляете. Вот уже несколько месяцев, как я хожу среди вас, всеми силами стараясь скрыть от вас свою тайну и выдавая себя за прежнюю Маргарет. Все вы считаете, что я хорошая девушка или, во всяком случае, что я не хуже многих других девиц. А на самом деле я совершенно недостойна вашего уважения! Ах, как я низко пала! Все это время я добивалась только одного – чтобы никто не узнал моей тайны. Но я не думала о том, что от Бога ничего нельзя скрыть. И вот, наконец, Джулия открыла мне глаза и, сама того не подозревая, заставила меня образумиться.
– Маргарет, прошу вас, замолчите! – в сильном волнении вскричала Джулия, крепко сжав мою руку.
– Нет, Джулия, я должна высказать все до конца, – твердо возразила я. – Я должна оправдаться перед собственной совестью. А вам, Джулия, я обязана тем, что у меня наконец открылись глаза, и я могу приступить к этому трудному, но неизбежному признанию. Папа, – продолжала я с глазами, полными слез, – я буду все время смотреть на тебя, пока не расскажу без утайки все подробности моего проступка.
И я начала свою исповедь. Откуда у меня брались слова, я и сама не понимаю; как возникла такая отчаянная решимость – не знаю; наверное, меня поддерживала глубокая уверенность, что я поступаю так, как велит нам христианский долг.
Мои слушатели стояли вокруг меня в полном безмолвии; во время своего рассказа я по очереди бросала беглые взгляды на лица окружающих и замечала, как менялись их выражения: Вайолет побледнела, а глаза милой Веды наполнились слезами; Люси притихла, а Адель многозначительно переглянулась с сестрой, которая ответила ей кивком и еще крепче сжала мою руку. Что касается Джека, то его щеки побагровели, он стоял не шевелясь, с опущенными глазами. Лицо моей мамы было мертвенно-бледным, казалось, она была готова упасть в обморок.
