И он ее поцеловал - Гурк Лаура Ли (читать книги полностью .txt) 📗
Глава 14
Женская добродетель – вещь хрупкая, ее нужно охранять как зеницу ока. И полагается в этом деле на помощь окружающих вас джентльменов бесполезно, дорогие мои. Увы, частенько они с тем же упорством стремятся лишить вас добродетели, с каким вы стараетесь сохранить ее.
Скрип ступеньки вывел Эмму из чувственного транса. Она подняла глаза и увидела на лестнице миссис Инкберри, ее круглая маленькая фигурка купалась в солнечном свете, проникающем из окна на площадке.
Она все видела.
Эмма тут же поняла это. Суровый взгляд добросердечной дамы не оставил никаких сомнений. Радость Эммы испарилась без следа.
Миссис Инкберри посмотрела на дверь, за которой скрылся Марлоу, потом на нее и еще больше нахмурилась.
– Поднимитесь, Эмма, и выпейте со мной чаю.
Не дожидаясь ответа, она развернулась и пошла вверх по ступенькам. Пренебречь приглашением Эмма не могла. Отказать дорогой миссис Инкберри было бы почти такой же грубостью, как отказать тете Лидии. С нарастающим смятением Эмма последовала за миссис Инкберри по лестнице и дальше по коридору в гостиную.
Миссис Инкберри позвонила в колокольчик, села и похлопала по дивану рядом с собой, приглашая Эмму занять место, но не произнесла ни слова, пока горничная не принесла поднос с чаем.
Анни сделала реверанс и улыбнулась Эмме:
– Добрый день, мисс Эмма.
Эмма натянуто улыбнулась в ответ. Анни поставила поднос рядом с хозяйкой, посуда тихонечко звякнула.
– Хозяина не будет, мэм?
– Пока нет. Анни, по магазину ходит темноволосый джентльмен преуспевающего вида в черном сюртуке и полосатых брюках. Найди его, отведи в сторонку и передай ему мою настоятельную просьбу немедленно покинуть наше заведение.
Унижение Эммы усиливалось с каждым словом, она опустила голову. Поцелуй Марлоу все еще горел на ее губах, как несмываемое, видимое всем клеймо.
– Затем, – продолжила миссис Инкберри, – можешь сообщить мистеру Инкберри, что его чай будет подан через полчаса. Убедись, чтобы к тому времени кухарка приготовила горячий чайник. И закрой за собой дверь.
– Хорошо, мэм.
Горничная вышла, шурша ситцевым платьем и накрахмаленным передником. Щелчок сообщил о том, что дверь закрылась, но Эмма не подняла головы. Она упорно смотрела на свои колени, дожидаясь, пока хозяйка разольет чай.
Миссис Инкберри заговорила, только подав ей чашку ароматного напитка.
– Эмма, дорогая моя девочка.
Именно так сказала бы тетушка – сердечные слова, произнесенные заботливо, с легкой интонацией разочарования в самом конце.
Конечно же, миссис Инкберри разочарована. Любой, кто любит Эмму и тревожится о ней, был бы разочарован. Она позволила мужчине оскорбить себя и не остановила его. Хуже того, одно прикосновение его губ перечеркнуло годы добродетельного поведения. Она не просто приняла его поцелуй. Она наслаждалась им.
Даже сейчас воспоминание о поцелуе переносило ее от сожалений к радости.
Следующая фраза миссис Инкберри вернула Эмму в реальность.
– Эмма, ваша тетушка воспитывала вас в строгости, учила вас тому, что хорошо, а что плохо. Но я вполне могу понять, что без ее чуткого руководства вы можете… – последовала деликатная пауза, – запутаться.
Это слово прекрасно описывало ее смятение и непостижимые поступки. Эмма кивнула, соглашаясь с мудрой собеседницей.
– Теперь, когда Лидии больше нет с нами, вам не с кем посоветоваться. Кроме меня, конечно. Я знаю вас с пятнадцати лет, и мне хотелось бы думать, что Лидия поручила бы мне наставить вас на путь истинный, сбейся вы с верной дороги, заложенной в вас воспитанием. Вы давно уже не девочка, а зрелая женщина, я это прекрасно понимаю…
«Если я зрелая женщина, то не обращайтесь со мной как с ребенком. Прекратите отчитывать меня».
Возмущенные, дерзкие слова вынырнули из ниоткуда. Эмма прикусила губу и не позволила им соскользнуть с языка.
– Будучи незамужней девой, – продолжала читать мораль миссис Инкберри, – вы до сих пор пребываете в блаженном неведении относительно того, какими могут быть мужчины. Как грубы бывают их поступки, если они не являются истинными джентльменами.
– Ничего подобного прежде не случалось! – выкрикнула Эмма. – Он никогда… – Она запнулась, припомнив происшествие в «Шоколаде». Она не могла солгать миссис Инкберри. – Он никогда не был груб.
– Я рада слышать, что то, чему я стала свидетелем, единственное недостойное деяние с его стороны, – отрезала миссис Инкберри, заставив Эмму поежиться. – И все же, моя дорогая, я просто обязана заменить тетю Лидию и предупредить вас. Мужчины, какими бы они ни казались, способны привести женщину к дурному.
Как столь прекрасный поцелуй может быть дурным? В груди у нее вновь вспыхнуло возмущение, горячее и яростнее прежнего.
– Неужели так ужасно целоваться с мужчиной?
– Да, ужасно, – мягко прожурчала миссис Инкберри. – Если этот мужчина не твой муж или по крайней мере не жених. Он предлагал вам брак?
Эмма уставилась на сжавшиеся в кулачки руки в перчатках.
– Нет.
– Как вы считаете, он может начать ухаживать за вами должным образом и жениться на вас?
Эмма вспомнила о череде любовниц, которых Марлоу бросил за те годы, пока она работала его секретарем. Любовниц, которые ничего не значили для него, любовниц, о которых он ни разу не вспомнил после расставания.
– Нет.
– Мужчина, пристающий к даме в книжном магазине, но недостаточно благородный, чтобы ухаживать за ней, познакомиться с ее друзьями и семьей и предложить ей брак, – не джентльмен. Вы и сами знаете это, Эмма. Ваше воспитание позволяет вам отличить плохое от хорошего.
– Этот поцелуй не показался мне плохим, – упрямо произнесла Эмма.
Миссис Инкберри вздохнула.
– Лидия всегда говорила, что вы слишком сильно похожи на мать.
Застигнутая врасплох, Эмма открыла глаза и пораженно уставилась на тетушкину подругу.
– Тетя рассказала вам, – начала понимать она. – Она рассказала вам о моих родителях?
– Что они были вынуждены пожениться? Да.
Эмма, должно быть, не сумела скрыть душевных страданий, и миссис Инкберри нежно погладила ее по руке, успокаивая.
– Ну, полно, – проговорила она. – В итоге ваш отец женился на вашей матери и сделал ее честной женщиной, так что теперь уже нечего стыдиться.
– Но она открыла вам, что моим родителям пришлось пойти под венец. Если бы этого не произошло, я бы… я была бы… незаконнорожденной. – Она заерзала, окончательно лишившись мужества. – Кому еще тетушка рассказывала об этом? Миссис Моррис знает?
– Больше никто не знает, Эмма, включая мистера Инкберри. Я долгие годы храню секрет Лидии. Лидия чувствовала себя ответственной за вас. Эта ответственность тяжким грузом лежала на ее плечах, и бывали времена, когда ей нужно было выговориться и посоветоваться со мной. Детьми они с мистером Уортингтоном так и не обзавелись, знаете ли, а я воспитала четырех дочерей. Прошу вас, не расстраивайтесь по поводу того, что она доверилась мне.
Эмма покачала головой, встревоженная не столько тем, что миссис Инкберри в курсе обстоятельств ее появления на свет, сколько тетиным замечанием.
– Тетушка всегда говорила мне, что женщина сама должна устанавливать границы приличия, поскольку мужчины на это не способны. Вы тоже так считаете?
– Да, конечно, все в руках женщин. На мужчин нельзя полагаться. Предоставленные сами себе, мужчины не в силах проявить сдержанность. Они обладают определенными… животными инстинктами, коих у нас просто нет.
Видимо, она – исключение из правил, решила про себя Эмма. При первом же испытании оказалось, что ее сдержанность не выдерживает никакой критики. Сдержанности попросту не существует. Границы приличия – последнее, о чем она думала, целуясь с Марлоу.
– Моя мать развлекалась с отцом до свадьбы. И тетушка считала меня ее копией?
