Как никогда. Одинокая женщина желает... - Порошина Марина Витальевна (список книг txt) 📗
Муравьиное снованье взад-вперед было прервано появлением на экране телевизора президента. Все, как по команде, упали за стол и замерли в предвкушении. О чем он говорил — никто не слушал. Но смотрели все очень внимательно. Ирина и Евстолия — потому что, как и все женщины страны, в нынешнего президента были немного влюблены, мужчины — потому что так полагалось. Президент, умница, все это понимал, поэтому был остроумен и краток. Когда на экране появился циферблат кремлевских курантов и большая стрелка, дрогнув, закрыла собой маленькую, Шустрый и Петрухин одновременно взялись за бутылку шампанского. В краткой, но убийственной дуэли взглядов победил представитель силовых структур. Одновременно с двенадцатым ударом часов шампанское зашипело и вырвалось на свободу. Хотя оно сделало это деликатно, Евстолия все же взвизгнула, ойкнула и, отшатнувшись, едва не упала на руки к профессору — исключительно потому, что дамам именно так полагается себя вести при открывании шампанского. Ирина эту традицию проигнорировала. Ей понравилось, как красиво Петрухин открыл бутылку. И как налил шампанское в бокалы — расчетливо и поровну, не пролив ни капли.
– Наверное, кто-то должен сказать тост… — оторвав взгляд от бокалов, которые быстро разбирали, сказала Ирина.
– Если позволите… — привстал и деликатно откашлялся Лев Николаевич. — Когда я был несколько моложе и, как все, наверное, в молодости, увлекался авторской песней, встречалась там одна фраза, как нельзя более уместная: «Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались». Впервые в жизни я…
Но Шустрый не вытерпел и перебил его, тоже вскочив на ноги:
– Нет, я классный тост знаю! Вот если женщина идет по улице с гордо поднятой головой — значит у нее есть мужчина. Если женщина идет по улице и улыбается — значит, у нее будет мужчина. За женщин, которые улыбаются! За вас, Ирина Ивановна! Гусары пьют стоя!
Поскольку профессор так и оставался стоять с открытым ртом, то нехотя встал только Петрухин. Однако заметив, что Ирину тост покоробил, попытался исправить положение:
– А давайте просто за Новый год — а то мы так и не выпьем, шампанское не любит разговоров, как говорит у нас один майор.
Звон бокалов не сразу позволил Ирине различить трель телефонного звонка. Она метнулась в прихожую, где забыла трубку. Наверное, это Юлька! Или все же Рита! Но на определителе значился номер Валентина. Секунду поколебавшись, Ирина сняла трубку — она же решила, что поговорит с ним, хватит этих дурацких игр. Вот она и поговорит.
– Да, Валентин, я слушаю.
– Ты чего трубку взяла? — удивился муж.
– А что — не надо было? — в свою очередь удивилась Ирина. — Зачем тогда звонишь?
– Нет, я не то хотел сказать, ты же трубку не берешь. Я просто так позвонил, а вдруг…
– Ну вот я и — вдруг, — засмеялась Ирина и опять удивилась легкости, с которой говорит. А где всегдашняя злость, которая накатывала против ее воли, где досадный ком в горле, мешающий говорить?! А нету! — Ты чего хотел-то?
– Я? — удивился муж. — А, да… Поздравить. С Новым годом.
– Спасибо, — поблагодарила Ирина и вежливо добавила: — И тебя тоже с Новым годом!
Помолчали.
– Юлька звонила? — спросил Валентин Рудольфович. — Как она там?
– Она не звонила, они в Африке. Не то в Кейптауне, не то где-то в пустыне. Она письмо прислала, цветы, шампанское, фотографию и еще рамочку смешную, говорящую, — с удовольствием перечислила Ирина. — У них с Аланом все хорошо.
– А мне не звонит. И не пишет. Тоже меня вычеркнула. Ты бы объяснила ей… — тяжело сказал Литвиненко и замолчал.
Ирина тоже молчала, прислушиваясь к взрывам хохота из гостиной. Интересно, это их юмористы из телевизора так смешат или обходятся своими силами? Ей вдруг очень захотелось вернуться за стол, смеяться вместе со всеми и пить шампанское. И съесть что-нибудь, если еще что-то осталось, пока она тут…
– Кто там у тебя? — вдруг спросил муж. — Телевизор? Или гости?
– Телевизор, Валя, какие у меня могут быть гости, — соврала Ирина. — Ну ладно, давай, если будут дела — созвонимся. — И аккуратно положила трубку.
– О Ирочка вернулась! — завопила Евстолия, и все радостно загудели. — Тогда второй тост! Оказывается, у нас есть еще бутылка шампанского — Олег принес!
– А как иначе? Я не жлоб, чтобы к даме в праздник с пустыми руками, — подхватил Олег и выразительно посмотрел на Петрухина.
Петрухин насупился, и Ирина увидела, как он сжал кулаки, но тут же, будто устыдившись, спрятал руки под стол. Детство человечества, честное слово, развеселилась она.
– Теперь моя очередь произносить тост! — нахально узурпировала трибуну Евстолия. — Дорогие мужчины, я предлагаю выпить за тот счастливый случай, который свел нас за этим столом, и за то, чтобы в наступившем году нам всем…
Однако, чего именно хотела пожелать Евстолия присутствующим в новом году, так и осталось тайной, покрытой мраком, потому что ее блистательная речь была в самом начале неожиданно прервана душераздирающим криком, раздавшимся с лестничной площадки. Старший лейтенант Петрухин, как и положено, отреагировал мгновенно: отбросив стул, он бросился к дверям. За ним, с удивительным проворством опередив всех, как на крыльях полетела Евстолия, а уже следом выстроились в коридоре озадаченная Ирина, испуганный профессор и раздосадованный Шустрый. За дверью в дыму метался некий гражданин в костюме Деда Мороза, тщетно пытаясь сорвать с себя бороду и усы. Они были намертво приделаны к красной шапке с меховым отворотом, которая, в свою очередь, зацепилась за воротник.
– Пожар!!! Воды!!! Принесите воды!!! — истошно орал Дед Мороз. — У меня борода горит!
Ирина бросилась в кухню за водой, но, когда она вернулась с полной кастрюлей, угроза пожара была уже ликвидирована: Петрухин, не дожидаясь ее возвращения со средствами пожаротушения, за шиворот втащил Деда Мороза в ванную и сунул под кран, из которого била вода. Борода зашипела и погасла. В прихожей стоял тошнотворный запах горелой синтетики. Мокрый Дед Мороз всхлипывал и вздрагивал. Без бороды и усов он оказался темноволосым, щуплым, средних лет. Евстолия, профессор и Шустрый столбиками стояли в коридоре, прижавшись к стене, чтобы не мешать самодеятельному пожарному расчету. Петрухин помог Деду Морозу избавиться от тлеющего реквизита, который Ирина, завернув в два полиэтиленовых пакета, вынесла на лестничную клетку. Тут же все очнулись как по команде. Профессор бросился проветривать комнату, Шустрый, изобразив аплодисменты в адрес Петрухина, уселся на край ванны и с интересом таращился на визитера, которого Евстолия принялась так усердно вытирать большим махровым полотенцем, что его голова моталась из стороны в сторону.
– Это двадцать первая квартира? — спросил голос из недр полотенца.
– Да, — хором сказали Ирина и Евстолия.
– А Литвиненко — кто? — вынырнув из полотенца, посмотрел на них вопросительно бывший Дед Мороз.
– Я, — созналась Ирина.
– Тогда я к вам.
– Вы тоже хотите на мне жениться? — почти не удивилась Ирина: а сколько можно удивляться?
– Я по вызову, — подозрительно посмотрел на нее мужчина, внешность его показалась Ирине смутно знакомой. — У вас темно на площадке, я включил зажигалку, чтобы номера рассмотреть… и вот. Вы Деда Мороза заказывали?
– Я уже ничему не удивляюсь, — пожала плечами Ирина, и, обращаясь ко всем присутствующим, поинтересовалась: — Деда Мороза никто не заказывал?
Тут заботливая Евстолия нашла Иринин фен и включила его на самую большую мощность, отчего волосы у нового гостя встали дыбом.
Перекрывая шум, профессор прокричал, обращаясь к Петрухину:
– А может, он тоже по объявлению… Знаем мы! Каскадер! Надо у него документы проверить.
Трое мужчин посмотрели на визитера неприязненно.
– У вас документы есть? — неприятным голосом спросил Петрухин.
– А? Что? — не расслышал тот и рукой отвел фен подальше. — Какие документы?! Вот, пожалуйста, квитанция об оплате.
