Лазурный берег, или Поющие в терновнике 3 - Сторидж Пола (книга жизни .TXT) 📗
– Моего отца отправили в Шеффилд.
– Отбывать пожизненное заключение? – осведомился Чарли, который, видимо, прекрасно разбирался в тюремной системе Великобритании.
Уолтер нехотя кивнул.
– Ну да.
– А что он такого натворил, твой отец? О'Хара молчал – он не хотел даже имя отца произносить в беседе с этими юными подонками – ему казалось, что таким образом он осквернит его.
Неожиданно, сам того не подозревая, ему на помощь пришел Генри.
– Чарли, отстань от него. Какого черта тебе сдался его папаша? Сидит – и пусть сиди, на здоровье… Наверняка, прирезал кого-нибудь, не иначе – как еще в наше время можно заработать пожизненное заключение? – он сделал небольшую паузу, выглянул в коридор, чтобы убедиться, что там никого нет, и добавил уверенным тоном: – Все эти ирландцы одинаковы – их хлебом не корми, дай только зарезать англичанина… – подумав, он произнес тоном доброго советчика: – Ведь ты хотел поговорить с ним о чем-то другом? – Генри улыбался, – так ведь?
Чарли, подумав, согласился с приятелем:
– Так, так…
Уолтер, прижавшись спиной к грязному кафелю, затравленно оглядывался по сторонам.
– Так вот, – фальшивым голосом заговорил Чарли, приближаясь к О'Харе, – ты очень обидел… До глубины души обидел, у меня даже нет слов, чтобы все это выразить… Ты обидел моего друга, – и он коротко кивнул в сторону ухмылявшегося Генри. – Его вот…
Сглотнув набежавшую слюну, Уолтер спросил:
– Как?
Чарли вновь ухмыльнулся.
– В первый день, как только ты попал сюда, мой друг, вне всякого сомнения – джентльмен – предложил тебе свое покровительство…
Уолтер, набравшись храбрости, вздохнул и перебил наглеца:
– Но я никого не просил ни о каком покровительстве!
– Постой, постой, – Чарли сделал короткий, но очень выразительный жест рукой, – постой, не перебивай, когда с тобой разговаривают старшие…
Уолтер сразу же замолчал, выжидающе глядя на собеседника.
– Так вот, – продолжал Чарли, растягивая слова на ирландский манер, – ты очень обидел его…
– Я? Обидел?
Вопрос был задан удивленным тоном, однако прозвучал как-то вяло – наверное потому, что Уолтер был подавлен неожиданным поворотом беседы – впрочем, как и всей манерой Чарли вести разговор.
– Но не я же…
– Ты его обидел, – наставительно продолжал Чарли, – и, как ты догадываешься, порядки в Вуттоне немного отличаются от порядков в Белфасте… Тут тебе не Ирландия…
– Но чем я его обидел?
– А вот это уже другой вопрос…
Чарли, подойдя к Генри, дружески обнял его за талию и подвел к Уолтеру:
– Этот уважаемый джентльмен предложил вам свои услуги… – немного напыщенно произнес мучитель, почему-то перейдя на «вы» со своим сверстником, – Очень конфиденциальные, кстати говоря, услуги… – говорил Чарли, тщательно выговаривая слово «конфиденциальные» – видимо, это выражение, услышанное на одном из последних занятий по литературе, очень ему понравилось. – Он предлагал их от всего сердца…
Чарли говорил вроде бы серьезно, и лишь ироническая ухмылка указывала на то, что это – не более, чем подготовка, прелюдия к дальнейшим, не слишком приятным для собеседника, событиям.
Уолтер передернул плечами и рассеянно произнес:
– Что-то не помню, чтобы он предлагал мне какие-либо услуги…
– А ты вспомни, вспомни…
– Когда это было?
– В первый день, как ты попал сюда.
– Не помню.
Чарли принялся расхаживать вокруг мальчика.
– Тогда напомню я…
Уолтер наклонил голову.
– Говори…
– В первый же день твоего пребывания в Вуттене мой друг Генри предложил, чтобы ты сдал ему все свои деньги на хранение… Тут ведь встречается самая разная публика, и может всякое случиться, – объяснил Чарли.
– Ну, предлагал…
– А ты отказал ему…
Смело взглянув в глаза Чарли, О'Хара произнес:
– Так я не могу понять, чем же я обидел его…
– Своим недоверием, – тут же ответил тот.
– Но у меня нет никаких денег…
Задушевно улыбаясь, Чарли сказал:
– Но ведь ты врешь, приятель…
– Нет и не было… – продолжал стоять на своем Уолтер.
Подойдя вплотную к нему, юный негодяй взял его за руку чуть повыше локтя.
– А вот это мы сейчас проверим…
Уолтер попытался было вырваться из цепкой клешни Чарли, однако это ему не удалось – тот сильно держал свою жертву, ведь он был старше и значительно сильнее О'Хары.
– Так что, говоришь – нет у тебя никаких денег? – зашипел Чарли, еще сильнее сжимая руку Уолтера.
– Нет.
– Врешь ведь… – помедлив, Чарли с ненавистью добавил: – ирландская свинья…
Это было уже слишком: Уолтер коротко замахнулся, чтобы ударить обидчика, но тот, ловко увернувшись, отскочил в сторону – кулак мальчика со всего размаху въехал в кафельную стенку.
– Получай!
И в это самое мгновение из правого глаза Уолтера брызнул во все стороны сноп разноцветных искр…
Оглушенный ударом кулака Чарли, он зашатался на месте, ничего не понимая.
К дерущимся подскочил Генри и ловко сбил О'Хару на цементный пол.
Несколько ударов ногой в лицо – и из носа Уолтера закапала черная густая кровь.
– Вот тебе! Вот!
Чарли отстранил своего приятеля в сторону и произнес елейным голосом:
– Не надо так сильно, Генри, убьешь ведь, а он нам еще пригодится…
Уолтер, медленно поднявшись с пола, принялся утирать рукавом комбинезона разбитый нос.
На грубом цементном полу чернела лужица свежей крови.
Чарли и Генри стояли рядом, улыбаясь, словно ничего и не произошло.
– Значит, так, – удовлетворенно сказал Чарли, – ты обидел моего друга своим недоверием, и теперь ты должен быть наказан… Чтобы через час ты принес деньги… Все, что у тебя есть. Иначе тебе придется очень-очень скверно… Так-то, приятель, и не вздумай ябедничать, а то будет куда хуже… – веско и многозначительно добавил он и вышел из туалета в сопровождении своего приятеля – тот, бросив на окровавленное лицо ирландца презрительный взгляд, довольно усмехнулся…
Когда малолетние негодяи ушли, Уолтер, умыв под струей холодной воды разбитое лицо, боязливо вышел за дверь.
Его просто душили слезы обиды – нет, даже не столько потому, что какие-то негодяи принялись вымогать у него деньги, сколько потому, что теперь, в этом ненавистном доме за него некому было заступиться… Отец… Если бы рядом был отец!
Жаловаться?
В воспитательном доме не было более тяжкого и опасного преступления, чем ябедничество.
Ябедника не принимали ни в одну игру, не только дружить с ним и миролюбиво разговаривать, но даже здороваться, просто подавать руку, считалось унизительным.
Единственным способом общения, допускаемым с ябедой, были подзатыльники и издевательства…
Таким образом, ябеда навсегда считался исключенным из общества воспитанников Вуттона, и только какая-нибудь особенно дерзкая выходка, направленная на спасение попавшего в неприятное положение товарища или же во вред ненавистному воспитателю, могла восстановить доброе имя ябеды в глазах товарищей.
Следует сказать, что сознательного ябедничества – из желания заиметь какое-нибудь привилегированное положение, желания отличиться или приобрести доверие воспитателя или администрации – в Вуттоне совсем не было; большей частью репутация ябеды приобреталась воспитанниками невольно.
Обычно, ребята, получив в драке или по какому-нибудь другому поводу синяк или кровоподтек, на вопрос воспитателя о причине говорили, что поскользнулись и нечаянно упали.
Но иногда по неопытности, движимый, как правило, чувством мести, воспитанник указывал на своего обидчика – с этого момента он становился парией и навсегда исключался из круга товарищей.
Уродливая среда воспитательного дома по-своему ломала, точнее сказать – калечила – характеры и судьбы подростков, но иногда случалось, что чуткие ко всякому оскорблению дети, не желавшие мириться с деспотизмом и изощренной злобностью обидчиков, указывали на них.
