Любовь первого Романова - Степанов Сергей Александрович (читать книги бесплатно полностью .txt) 📗
Прильнув к смотрительной решетке, Марья смотрела на Мишу, восседавшего на троне у угловой стены. Она переживала, не смутится ли он. Ведь к нему в полной мере могли быть приложены слова дьяка: «на посольские отговоры несмышлен и стыдлив». Но Миша держался молодцом, видать, пообвык. Правда, речи держали ближние люди. Государю надобно было лишь восседать в парчовом одеянии, в бармах, облегающих его узкие плечи, и в шапке Мономаха на голове. Рядом с царским местом стояли четверо рынд, одетых в одинаковое платье из серебряной ткани с большими серебряными пуговицами. На головах рынд красовались высокие шапки белого бархата, на ногах – белые подкованные сапоги. Каждый держал на плече серебряную секиру.
Прием оказался на редкость скучным. Длинные речи состояли из многократного повторения вопросов о здравии государя и обстоятельных ответов, что государь божьей милостью жив и здоров. Устав от пустопорожних посольских речей, Марья принялась разглядеть роспись на стенах. Грановитая палата была заново расписана при царе Федоре Иоанновиче. На стене в ряд восседали великие князья Московские и Владимирские, государи и цари всея Руси. Последним в ряду был писан сам царь Федор Иоаннович, удивительно похожий на Мишу кротким и покорным выражением лица. Царь восседал на троне в драгоценном венце, а рядом с ним стоял его шурин Борис Годунов. Правителя изобразили в боярской шапке-мурманке, но уже в золотых царственных одеяниях. Казалось, он с с хитрой усмешкой поглядывает на царский трон.
Чего-чего, а кротости и терпения Мише было не занимать. Он легко выдерживал не только посольские приемы, но и покорно сносил капризы невесты. Приметив, что невеста не хочет слышать о дьяках и подьячих Посольского приказа, государь предложил:
– Али из иноземцев кого кликнуть? Дохтур Бильс недавно приехал. Голландской земли немчин. За большие деньги выписан для сохранения нашего царева здравия. Сказывают, он прямой дохтур. Лекарскому делу учен и навычен и о том свидетельские грамоты имеет.
Марья просияла. Вот это дело! Голландской земли немчин! Весь свет объездил, все науки превзошел.
– Буду рада послушать дохтура! – воскликнула она.
От былой тоски не осталась и следа. Однако великий государь выглядел озадаченным. Он уже раскаивался, что предложил позвать немца. Добро, если удастся потешить закручинившуюся невесту. Но что скажут матушка и бояре?
– Прилично ли будет дохтуру беседовать с царицей? – засомневался Михаил Федорович. – Он хоть и добрый дохтур, а все же еретик люторской веры.
– Нам с ним детей не крестить. Только послушаем его рассказы. А чтобы не было пересудов, надобно притвориться, будто я захворала… Вот дохтур и потребовался.
– Боязно… матушка прознает… грех обманывать да еще в постный день.
– Как великому государю будет угодно!
Марью охватила досада. Опять нельзя! Что за жизнь! Но Михаил Федорович, увидев недовольство невесты, отбросил последние сомнения:
– Эй! Кто там из стольников? Позвать дохтура Бильса!
От радости Марья была готова бить в ладоши. Все же Миша способен поступать как настоящий государь. Стоит ей нахмуриться, сделает все по ее хотению. Надобно постараться после свадьбы переменить дворцовый обиход. Выезжать из Кремля днем, и чтобы окошки были открыты. Ну, или прикрыты прозрачной тканью, через которую все видно.
– Машка! – крикнула она свой ближней боярышне. – Слышь, дохтура приведут. Помнишь, которым мы невест пужали?
Милюкова кивнула головой. Она предпочла бы покачаться на качелях, но не осмелилась выразить недовольство в присутствии великого государя.
– Сейчас, государыня, велю приготовить камку.
Ближняя боярышня кликнула девочку-сиротинку и калмычку, чтобы отгородить половину комнаты. Девки вешали занавеску с лихорадочной поспешностью, напуганные вестью о дохтуре. Иноземных лекарей на Руси боялись как злых чародеев. При Иване Грозном бысть в приближении лютый волхв Елисей, который учился лекарской науке в Аглицкой земле. Царь доверял ему свидетельствовать телесное здравие многочисленных царских невест, коих свозили в Кремль на смотрины. Но основным занятием Елисея было составление отравного зелья для царских врагов. Лютый волхв мог сварить в Аптекарской избе такое снадобье, что человек сразу остолбенеет и почернеет, а мог из разных трав составить хитрую отраву, которая постепенно убивала жертву. Сказывали, что Елисей был нарочно подослан немцами и литовцами, дабы совсем отвратить царя от православной веры и возложить на русских людей свирепство, а к немцам приложить любовь. Когда открылось, что волхв злоумышлял на царя и наводил порчу на русскую землю, Иван Грозный приказал сжечь злодея. Лютого волхва насадили на железный вертел и поджарили на медленных углях к радости и ликованию всех московских людей.
Проверяя работу девок, ближняя боярышня ворчала под нос:
– Аз птица невеликого полета, но пораскинув своим убогим умишком, скажу, что иноземных дохтуров нам вовсе не надобно. Мы их сами можем вылечить, яко отцы и деды заповедовали: буде которой иноземец заскорбит рукою, провертеть ему здоровую руку буравом и будет здрав без обеих рук. А буде у немца заболят ноги, взять из-под саней полоз и тем полозом немецкие ноги парить и приговаривать: «Как таскались санный полоз, так же бы таскались немецкие ноги».
– Полно тебе исходить на немцев ядом, яко василиск али аспид, – укорила ее Марья.
Она прошла на предназначенное ей место, села вполоборота. Царь спросил из-за завесы:
– Удобно ли устроилась, государыня Анастасия Ивановна?
– Отменно, государь! Пусть, не мешкая, ведут дохтура.
– Сейчас, сейчас. Велю поторопить!
Через некоторое время в терем привели гостей. Доктора Валентина Бильса сопровождал лекарь Балсырь. Чуткое обоняние Марьи уловило запах незнакомых притираний, не резких, как у верхних боярышень, а тонких, словно аромат луговых цветов. Она подивилась тому, что в немецких землях мужики душатся, словно бабы. Милюкова тайком глянула на гостей из-за края занавеси и хихикнула.
– Ой, не могу! До чего потешный! Валентинушка Журавлиные Ноги!
Марья не утерпела и глянула сама. Перед царем склонился высокий тощий немец. Белоснежное кружевное жабо вокруг шеи напоминало блюдо, на котором покоилась усекновенная глава Иоанна Предтечи. Доктор был одет во все черное. Из коротких бархатных портов торчали тощие голенастые ноги, туго обтянутые черными чулками. Точь-в-точь как журавль или цапля на болоте. Сходство довершали красной кожи башмаки с длинными загнутыми носками. Марья невольно прыснула и отодвинулась от занавески, чтобы не смущать своим смехом иноземца.
Валентин Бильс заговорил на латыни. Когда он закончил фразу, пришедший с ним лекарь, несколько запинаясь, перевел приветствие и пожелание всяческих благ его величеству кесарю всей Руси, его матушке, великой старице Марфе, и царственной невесте Анастасии Ивановне. Доктор Бильс, недавно приехавший в Москву, не умел говорит по-русски. Толмачом при нем состоял лекарь Балцер, или Балсырь, как его запросто величали в боярских домах. Лекарь давно служил при дворе и изрядно говорил на русском языке. Но ученостью он не блистал и в присутствии доктора вел себя тише воды ниже травы, мучительно припоминая полузабытую латынь.
– Как путь из Архангельска города? Не чинил ли обид кто из приказных людей? – осведомился государь.
Балсырь перевел вопрос, Бильс ответил длинной тирадой, чеканя каждое слово. Лекарь перевел с запинкой:
– О, все прошло в высшей степени благополучно!.. Морской путь из Нидерландов занял всего тридцать пять дней. Был только один сильный шторм у берегов Лапландии, когда мы уже распрощались с жизнью и не имели сил даже молиться. Зато нам удалось ускользнуть от датских пиратов близ Норвегии. В России мы не боялись разбойников, ибо по указу вашего величества архангельский воевода дал нам в провожатые сильную охрану… Дорога из Архангельска в Москву заняла почти три месяца. Мы плыли на дощанике по рекам, сначала под парусами, а потом пришлось срубить мачту, поскольку реки стали узкими и мелководными. Останавливались в Холмогорах, Устюге, Вологде. – Бильс с натугой произносил название русских городов, нещадно коверкая их. – Путь был утомительным, но все невзгоды искупило неизмеримое счастье предстать пред Вашим Царским Величеством. И кажется, Провидение недаром не задержало меня в пути! Я слышал, что невеста Вашего величества нуждается во врачебной помощи. Позвольте мне осмотреть царственную невесту?
