Кронштадтский мятеж - Семанов Сергей Николаевич (бесплатные серии книг .txt) 📗

Более или менее достоверные известия о начале кронштадтского мятежа появились в белогвардейской прессе сравнительно поздно — не ранее 6 марта. [431] Это объяснялось тем, что между Советской Россией и капиталистическим Западом в условиях продолжающейся империалистической блокады в ту пору всякого рода политические и культурные контакты были сведены до минимума. В советской печати о мятеже в Кронштадте» «Петроградская правда» сообщила 3 марта, а центральные газеты — на другой день. Однако для белоэмигрантской прессы источниками информации сделались не только материалы советской периодики (ссылок на нее почти не встречается) и не сообщения РОСТА. Основным источником стали передачи кронштадтской радиостанции. Уже говорилось, что первое такое сообщение было принято ревельской радиостанцией в ночь на 4 марта и опубликовано 7 марта, а всего зарегистрировано шесть передач мятежников, направленных непосредственно для Запада. [432] Передачи эти были весьма кратки и носили сугубо пропагандистский характер, искажавший реальный ход дел. Эмигрантская печать питалась также сообщениями своих корреспондентов и корреспондентов буржуазных газет и телеграфных агентств, аккредитованных в столицах прибалтийских государств. Впрочем, информированность этих корреспондентов о кронштадтских событиях в первые дни тоже была практически равна нулю.

В связи с этим, а также при огромном старании выдать желаемое за действительное эмигрантская печать потчевала своих читателей преимущественно всякими вздорными домыслами. Даже «солидный» «Руль» печатал в те дни:

«По сообщениям рижского корреспондента «Times», Петроград, за исключением двух вокзалов, находится в руках восставших». [433]

Эмигрантские газеты помещали следующую информацию: в «Последних новостях» под рубрикой «Дни революции» шли телеграммы со следующими заголовками: «Убийство Петерса», «Арест Каменева» (имеется в виду С. С. Каменев) и т. п.; [434]«Последние известия» — «Петропавловская крепость сильно пострадала от кронштадтской тяжелой артиллерии»; [435]«Голос России» — в Петрограде «почти все мосты в руках революционеров» (так именовала кронштадтских мятежников «левая» эмигрантская печать) и далее — «Революционеры заняли Сенат, Адмиралтейство, Зимний дворец. Большевики держатся в Петропавловской крепости, где засел Зиновьев с несколькими сотнями оставшихся верными красноармейцев» [436] и т. д.

К мятежному Кронштадту сразу же со всех сторон устремилась масса разного рода эмигрантских, европейских и американских корреспондентов. Основным местом их дислокации сделалась Финляндия. Отсюда было всего несколько верст до острова Котлин. На финские берега уже потянулись посланцы из мятежной крепости, уже дали свои первые интервью. Гельсингфорсский «Путь» сообщал 17 марта: «…В Териоки прибыло множество финляндских и иностранных журналистов, откликнувшихся на призыв кронштадтского радио посетить восставшую крепость. Но до сих пор организация посещения наталкивалась на известные трудности». [437]

Однако несмотря на эти «известные трудности», некоторые корреспонденты все же успели побывать в мятежном Кронштадте. О беседе с С. Петриченко, состоявшейся 12 марта, сообщала «Воля России». [438] Другие эмигрантские газеты перепечатывали интервью, взятые в Кронштадте одним финским журналистом, [439] корреспондентом «Чикаго трибун» [440] и некоторыми иными. Связь с мятежной крепостью устанавливалась, что называется, напрямую, но… но очень скоро многочисленные корреспонденты, собравшиеся на финском берегу, получили неограниченные возможности брать интервью у главарей и рядовых участников мятежа, когда 8 тыс. их бежало из Кронштадта, взятого советскими войсками. Вот тогда эмигрантская печать запестрела разного рода материалами, которые (при критическом, разумеется, к ним отношении) действительно представляют собой исторический источник для изучения внутреннего положения мятежной крепости.

Известия о неудаче первого наступления советских войск на Кронштадт 8 марта вызвали подлинное ликование в кругах эмиграции. В те дни «Руль» в приподнятом тоне писэл: «Во всех здешних русских организациях наблюдается большое оживление. Идут заседания. Ведутся переговоры об объединении деятельности». [441] И действительно, «оживление» было необычайным.

Почти вся белоэмиграция в те дни объединилась в своем стремлении раздуть тлеющие угли кронштадтского мятежа в новый костер гражданской войны. У мятежников появились весьма респектабельные друзья — либеральные кадеты и кадетствующие либералы, меньшевистские политиканы и отставные эсеровские заговорщики, биржевые маклеры и вчерашние белогвардейцы. Все они ныне горячо аплодировали новоявленному «ревкому», хотя еще вчера само это слово произносилось с зубовным скрежетом.

«Совет послов» в Париже, состоявший из бывших царских дипломатов, собрался в связи с кронштадтским мятежом на специальное заседание, а затем направил в Вашингтон «телеграмму «российскому послу» Б. А. Бахметьеву, в которой указывалось, «что сочувствие Америки может во многом способствовать успешному исходу борьбы против большевистской тирании». [442]

В пользу кронштадтских мятежников поспешила раскошелиться даже обедневшая российская буржуазия. Уже б марта из Парижа в Гельсингфорс (с дальнейшим адресом на Кронштадт) полетела следующая телеграмма:

«Русские торгово-промышленные круги Парижа, получившие сведения о событиях в Кронштадте и Петрограде, немедленно приступают к снабжению восставших продовольствием и предметами первой необходимости. Решительные меры будут приняты немедленно. Снабжение Кронштадта можно считать обеспеченным». [443]

Телеграмму подписали: Финансово-торгово-промышленный союз в Париже, Всероссийский союз торговли и промышленности, Совет съездов Торговли и промышленности, то есть самые крупные организации бежавших за границу бывших воротил российского капитала.

По сообщениям эмигрантской печати, от имени Торгово-промышленного союза в пользу мятежного «ревкома» было ассигновано 100 тыс. франков; от имени Русского международного банка В. Н. Коковцов перевел 5 тыс. фунтов стерлингов; от Русско-Азиатского банка — 200 тыс. франков; от страхового общества «Саламандра» — 15 тыс. франков; от Земско-городского комитета — 100 тыс. франков; от банка, «имя которого еще не оглашено», — 225 тыс. франков, и, наконец, один из сотрудников газеты «Руль» от своего собственного имени передал 5 тыс. руб. [444] В этот перечень не входят многие другие более мелкие суммы, поступившие от различных учреждений и частных лиц. Деньги эти по тогдашним масштабам цен были немалые. А между тем с начала мятежа прошло всего лишь несколько дней. Как видно, кронштадтские «борцы за свободу» могли рассчитывать на нечто большее.

Ажиотаж вокруг Кронштадта, поднятый русской буржуазией, осевшей на набережных Сены, был отнюдь не бескорыстен. Нет, речь шла не о выгодах, так сказать, стратегического порядка, когда в Россию вновь вернутся старые хозяева. Разгорался бум уже по поводу выгоды сегодняшней. На биржах Лондона и Парижа, Берна и Брюсселя скопилось огромное количество ценных бумаг и облигаций бывшего царского правительства и русских банков. В прошлом это были действительно ценные бумаги, но теперь они ничего собой не представляли. Хозяева тех бумаг, однако, не спешили выбросить их в мусорную корзину: а вдруг все изменится?..