Как раздать долги - Болдырева Ольга Михайловна (читать книги онлайн бесплатно серию книг .txt) 📗
Наверное, подсознательно я понимал, что все неправильно, не так, как нужно. И ловушка захлопнулась. Но внутри было спокойно и легко, а еще очень просто. Без проблем, без тревог, без постоянного ожидания.
И если бы не это едва уловимое ощущение этой неправильности и дискомфорта, я бы так и остался стоять посреди тумана, бездумно наблюдая, как он медленно заполняет собой весь мой мир. Но что-то звало меня, искало, и я пошел сквозь холодную пустоту на этот голос. Иногда замечал мелькающие в тумане фигуры людей, потерявшихся так же, как и я. А может, это были лишь тени или игра моего воображения. И время ощущалось здесь иначе. Я понимал, что, возможно, где-то там, куда мне нужно было вернуться, прошло едва ли несколько часов, в тумане — целая жизнь. И старался не приближаться к местам, где белоснежная завеса истаивала. Чаще всего сны — это кошмары, и я не хотел снова встречаться с тем, что пережил когда-то давно.
Только у прошлого были свои планы.
Когда исчез туман, я не заметил. Секунду назад перед глазами клубилась молочно-белая завеса, а уже в следующий момент вокруг меня возвышались родные стены Цитадели. И я не нашел бы ни одного различия, если бы не тишина, окружающая все надежным коконом. Немного постояв в холле, я слушал ее, а после, нарушая вечность гулкими шагами, направился в библиотеку.
Там меня кто-то ждал.
— Вообще-то он жив! Точно говорю! — непреклонным тоном заявил Элли и быстро пресек начинающуюся панику. Он показал кулак Алиру, чтобы бывший рыцарь не выглядел словно брошенная перед алтарем невеста, и наступил на ногу Ририэлю, чтобы тот перестал смотреть на князя как на труп.
От этой категоричности, несвойственной ангелу, все действительно немного пришли в себя. По крайней мере, перехотелось бегать по квартире, размахивая руками, ударяясь лбом о попадающиеся на пути поверхности и вопя: «Мы все умрем!» Анабель даже перестала всхлипывать, напоследок смешно шмыгнув носом. Таня пощупала у князя пульс, проверила дыхание и реакцию зрачков на свет, после чего решила подождать более аргументированного ответа Азраэля, так как по всем признакам Габриэль был безнадежным трупом и воскресать не собирался.
— Если бы он «умер», хотя по отношению к милорду этот термин применять нельзя, то вернулся бы во Тьму. Он ведь по-прежнему ее часть! Но, как мы видим, тело не спешит развеиваться черным дымом, что обязательно бы случилось. — Ангел фыркнул, будто бы ужасно разочаровался в умственных способностях окружающих его паникеров.
Сейчас он меньше всего походил на обычного Элли, которому хотелось дать конфетку, после чего впасть в кому от умиления. Наивно смотрящие на мир глаза хитро прищурились, показывая пренебрежение к светлым.
— Тогда почему он такой… э-э-э… мертвый? — уточнила Таня.
— Что-то мешает ему вернуться? — предположил Алир, и в следующее мгновение Элли вытащил из воздуха румяный горячий пирожок, вручив лакомство бывшему рыцарю.
— Очевидно, он остался внутри сна.
— Но я не сплю! — возмутилась Таня и на всякий случай больно ущипнула себя, чтобы убедиться в реальности окружающего ее абсурда.
— И тебе не кажется, что проблема именно в этом?
Девушка замолчала, не зная, что ответить на это, и переглянулась с Ририэлем. Тот уже что-то увлеченно бормотал себе под нос, будто наизусть повторял главу из какой-то книги. Но, к сожалению, краткий курс о мире Хель, который им для ознакомления зачитали два года назад, давно и благополучно выветрился из Таниной головы.
— Нужно его вытаскивать, — наконец вынес очевидный вердикт Ририэль. — Элли? Кого из нас двоих Габриэль вероятнее всего послушает и вернется?
Пока ангел раздумывал над этим, Анабель, ощущающая себя предметом мебели, ко всему прочему еще и совершенно бесполезным, на всякий случай переспросила:
— Что значит «послушает»? Есть вероятность, что не захочет?
Ририэль вздохнул и виновато отвел взгляд.
— Это мир грез. Лучшее и, без сомнений, самое безумное творение Хель. Ей ведь запрещено создавать нормальные миры в одиночку. Только вместе с кем-то из Поколения, иначе на свет может появиться чудовище. И запрет появился именно после мира грез. Это тоска, которую она когда-то решила облечь в форму и наделить разумом. Все люди, потерявшиеся во снах, попадают туда. Лабиринт без стен и замков, выстроенный из самых отвратительных кошмаров и сокровенных надежд. Каждая комната — частичка твоего прошлого, за всеми дверями слышны голоса тех, кто был тебе дорог. И уже непонятно, что это не реально… Чем дальше уходишь, тем больше боли и старых ошибок попадается на пути, тем большую цену предлагает мир Убийцы, чтобы стереть эти воспоминания. У него найдется, чем соблазнить Габриэля. И если мы будем тянуть время, тем больше вероятность, что единственное, ради чего он согласится забыть вся и всех, успеет найтись в его подсознании.
Анабель сжала кулачки. Но ее правильном личике застыла решительность:
— Тогда немедленно его вытащите! Силком, пинками, шантажом — безразлично.
— Как скажете, миледи, — кивнул Элли. — Что ж, тогда я начну, Ририэль, если что, поможет…
Она сидела в своем любимом кресле, забравшись в него с ногами, укутанная в вязаный плед, и листала старый том в потрепанном переплете. Если меня кто-нибудь спросил, была ли Анабель похожа на нее, я бы сказал: да, безусловно. Хотя если бы спросивший увидел их рядом, он посчитал бы меня лжецом. Но мне казалось, у их душ есть что-то общее. Словно искры одного костра: яркие, готовые взметнуться пожаром и теплые-теплые.
— Ты не торопился. — Мира перевела взгляд с выцветших чернил и удивленно вскинула брови: — Что за нелепый вид!
— Иллюзия, — пояснил я.
Мы встретились во время первого слияния, и выглядел я совсем иначе. Не копия Гэбриэла, не тощий подросток — совсем другой Габриэль. Впрочем, не стоит отвлекаться.
Пожалуй, в этом своем облике рядом с ней я смотрелся ужасно нелепо. Высокая, статная, она скорее казалась моей сестрой или даже матерью, но никак не возлюбленной. У Миры были тяжелые, прямые волосы и холодные глаза серо-зеленого, болотного цвета. Немного несимметричное лицо с тонкой линией губ, острыми скулами и высоким лбом сложно было назвать привлекательным, и все же для меня она была прекрасна.
Когда-то мы были замечательной парой.
— Хочешь вернуться?
Опять этот вопрос! Все будто сговорились.
— У меня там много всего незаконченного… к тому же…
Однако Мира совершенно бесцеремонно перебила меня:
— Ладно, ладно! — Она указала на соседнее кресло. — Это подождет. Лучше расскажи мне что-нибудь, Габриэль. Здесь всегда тихо и пусто, и я очень соскучилась по твоему голосу.
Вздохнув, я попытался ощутить то, что окружало меня. Нужно было правильно оценивать время. Но его течение почти не чувствовалось, оно было мутным и густым, как заросшая камышами река, ставшая болотом. Редко-редко срывались в пустоту крупные капли, забирая с собой несколько прошедших мгновений.
Это было удивительное ощущение сладкой истомы, когда открываешь глаза еще до рассвета и понимаешь, что прекрасно выспался. Впереди ждет целый день — ясный и теплый, и можно успеть все, что запланировано, после чего потратить несколько часов на лень: расстелить плед на верхней площадке башни и оттуда смотреть, как солнце опускается за горизонт, а на небе медленно загораются далекие созвездия. А пока нежишься в кровати, уютно закутавшись в кокон одеял, понимая, что в эти секунды ты совершенно счастлив…
Я улыбнулся и начал рассказывать. Сначала фразы получались сухими, будто бы я говорил не о своей жизни, а читал отчеты, написанные кем-то посторонним. Мира не перебивала, только подалась вперед и жадно ловила каждое слово. Она редко моргала, и в сумраке библиотеки ее глаза казались почти черными. Впрочем, долго мой рассказ не продлился. Что-то казалось незначительным, чтобы об этом упоминать, о чем-то говорить просто не хотелось.
