Терапевтическая проза. Ирвин Ялом. Комплект из 5 книг - Ялом Ирвин (читать онлайн полную книгу txt, fb2) 📗
За едой Маршал изучал финансовые отчеты в «Examiner». Индекс Доу Джонса поднялся на двадцать пунктов. «Examiner», конечно, печатает только сводки на час дня, и к концу дня положение дел заметно изменилось. Но как бы то ни было, ему нравилось два раза в день просматривать сводки, так что итоговые данные он прочитает на следующее утро в «Chronicle». С замиранием сердца он набил на калькуляторе сведения о повышении всех своих акций и подсчитал дневную прибыль. Тысяча сто долларов – при том, что к закрытию торгов эта сумма могла увеличиться. Удовлетворение теплом разлилось по его телу, и он отправил в рот первую ложку густого темно-красного гаспаччо, усеянного мелкими блестящими зелено-белыми кубиками лука, огурцов и цуккини. Тысяча четыреста долларов с пациентов и тысяча сто – доход с акций. День удался.
Просмотрев спортивный раздел и сводку всемирных новостей, Маршал быстро переоделся и вышел из дома. Его страсть к спорту могла сравниться лишь со страстью к доходам. По понедельникам, средам и пятницам во время перерыва на ленч он играл в баскетбол в Христианском союзе молодежи. По выходным он катался на велосипеде, играл в теннис или ракетбол. По вторникам и четвергам он должен был найти время для аэробики – в восемь начиналось собрание в Институте психоанализа «Golden Gate», и Маршал вышел из дома пораньше, чтобы успеть дойти до института за полчаса быстрым шагом.
Маршал думал о намеченном на сегодня собрании, и возбуждение росло с каждым шагом. Сегодня его ожидало что-то особенное. Вне всякого сомнения, намечались поистине драматические события. Должна была пролиться кровь. О да, кровь – это было самое захватывающее действо. Никогда раньше он не улавливал так отчетливо все очарование ужаса. Карнавальная атмосфера публичных экзекуций древности, коробейники, торгующие игрушечными виселицами; возбужденный гул толпы и барабанная дробь, сопровождающие приговоренного к эшафоту. Казнь через повешение, казнь через обезглавливание, сожжение на костре, дыба и четвертование – только представьте человеческие члены, привязанные к лошадям, которых зеваки понукают, подгоняют, пришпоривают до тех пор, пока жертву не разрывает на четыре части, и все основные кровеносные сосуды одновременно взрываются фонтанами крови. Ужас. Но чей-то чужой ужас, ужас того, кто выставил на всеобщее обозрение сцену, где бытие переходит в небытие, то самое мгновение, когда душа и тело разрываются на куски.
И чем величественнее была жизнь, которую ждало уничтожение, тем сильнее было очарование ужаса. Во времена Царствования Террора, когда благородные головы слетали с плеч и из царственных торсов хлестала алая кровь, возбуждение должно было переходить все границы. Не меньший ажиотаж окружал те сакральные последние слова. Когда граница между бытием и небытием становилась почти осязаемой, даже вольнодумцы-атеисты переходили на шепот, прислушиваясь, стараясь разобрать последние слова умирающего, словно в тот самый момент, когда жизнь покидает тело и оно начинает превращаться в гору мяса, снисходит откровение, ключ к великим тайнам.
Маршалу вспомнился всплеск интереса к околосмертному опыту. Все знали, что это было чистой воды шарлатанство, но безумие продолжалось два десятка лет, и было продано несколько миллионов книг. Боже правый, подумал Маршал, сколько денег принес этот вздор!
Но на этот вечер не планировалось суда над цареубийцей. Намечалось кое-что получше: отлучение от церкви и изгнание. Подсудимым и верным претендентом на увольнение по причине разнообразных антианалитических проступков был Сет Пейнд, один из основателей института и главный инструктор по психоанализу. Подобного разбирательства не было с тех самых пор, когда Сеймур Троттер был изгнан за соблазнение пациентки.
Маршал знал, что на этот раз он сам находился в довольно щекотливом положении и что ему придется соблюдать особую осторожность. Все знали, что пятнадцать лет назад Сет Пейнд был его личным наставником и оказал ему огромную помощь как в личном, так и в профессиональном плане.
Но звезда Сета закатилась; ему было уже за семьдесят, а три года назад он перенес серьезную операцию рака легких. С присущим ему высокомерием Сет считал своей привилегией переступать все законы технологии и морали. Сейчас же болезнь и борьба со смертью лишили его последних остатков конформизма. Попирающая психоаналитическую мораль психотерапевтическая позиция и вопиюще скандальное поведение Сета вызывали шок и негодование его коллег. Но он оставался в седле: он обладал такой неотразимой харизмой, что журналисты и телевизионщики выбирали именно его для выступлений по всем сенсационным происшествиям, как то: влияние насилия на телеэкранах на детей, безразличие муниципального правительства к бездомным, отношение к попрошайкам, ограничения на ношение оружия, сексуальные похождения политических деятелей. По каждой из этих тем у Сета имелся наготове достойный освещения в прессе, зачастую скандально непочтительный комментарий. За последнее время это зашло слишком далеко, и действующий президент института, Джон Уэлдон, а также давние противники Пейнда наконец-то набрались смелости и выдвинули против него обвинение.
Маршал продумывал стратегию своего поведения: в последнее время Сет окончательно распоясался, беззастенчиво обирая и соблазняя своих пациенток, так что оказание ему сейчас поддержки равносильно для Маршала политическому самоубийству. Маршал знал, что он должен сказать свое слово. Джон Уэлдон рассчитывает на его помощь. Это будет непросто. Сет уже стоял одной ногой в могиле, но у него еще оставались союзники. На слушании дела будут присутствовать его бывшие пациенты и те, кого он лечит сейчас. В течение сорока лет он играл ведущую роль в интеллектуальных изысканиях института. Сеймур Троттер и Сет были единственными оставшимися в живых основателями института – если предположить, что Сеймур еще жив. Слава богу, за последние годы о Сеймуре не было никаких известий. Какой урон этот человек нанес репутации профессии! Сет же, с другой стороны, представлял собой актуальную угрозу, к тому же он отработал столько трехгодичных сроков в качестве президента, что власть придется буквально вырывать из его рук.
Интересно, думал Маршал, а сможет ли Сет существовать без института, который фактически стал частью его самого? Изгнание для Сета будет равносильно смертному приговору. Слишком жестоко! Сету стоило подумать об этом, прежде чем очернять доброе имя психоанализа. У Маршала не было выбора: ему придется проголосовать против Сета. Но Сет был его психоаналитиком. Как не показаться жестоким, как избежать славы отцеубийцы? Сложная ситуация. Очень сложная.
Самого же Маршала, казалось, ждала блистательная карьера в институте. Он был так уверен в своем абсолютном лидерстве, что единственное, что его заботило, так это вопрос о том, как бы ускорить процесс восхождения к вершине. Он был одним из тех немногих ключевых персонажей, которые пришли в институт в семидесятые, когда слава психоанализа шла на убыль и количество претендентов значительно снизилось. В восьмидесятые и девяностые ситуация изменилась, и желающих пройти семи – и восьмилетние курсы резко увеличилось. Так что в институте сформировалась бимодальная возрастная градация: были «старики», пожилые ученые мужи под предводительством Джона Уэлдона, объединившие усилия для свержения Сета, и некоторое количество новичков, некоторые – бывшие пациенты Маршала, получившие полноправное членство каких-то два-три года назад.
В своей возрастной группе у Маршала не было конкурентов: два наиболее перспективных члена группы скончались от сердечного приступа. На самом деле именно их смерть подтолкнула Маршала пройти интенсивный курс аэробного шунтирования коронарной артерии, состояние которой оставляло желать лучшего вследствие сидячего образа жизни практикующего психоаналитика. Единственными реальными соперниками Маршала были Берт Кантрелл, Тед Роллинз и Далтон Салц.
Берт был хорошим парнем, но политическое чутье у него отсутствовало полностью. Он скомпрометировал себя активным участием в проектах, не имеющих отношения к психоанализу, в особенности в проектах, связанных с оказанием терапевтической поддержки больным СПИДом. Тед был типичным неудачником: на обучение психоанализу ему потребовалось одиннадцать лет, и все знали, что ему удалось получить диплом исключительно благодаря усталости и состраданию психоаналитиков. Далтон не так давно с головой ушел в проблемы окружающей среды, так что больше никто из аналитиков его серьезно не воспринимал. Когда Далтон прочитал свой идиотский доклад по анализу архаичных деструктивных фантазий относительно окружающей среды – насилие над Матерью-Землей и мочеиспускание на стены нашего планетарного дома – первой реакцией Джона Уэлдона было: «Далтон, ты это серьезно или издеваешься над нами?» Но Далтон стоял на своем и, после того как все психоаналитические журналы отказались печатать этот доклад, отдал его в юнгианский журнал. Маршал знал, что все, что от него требуется, – это ждать и стараться не делать ошибок. Все эти три клоуна рыли себе могилы и без его помощи.
