Черная война - Конторович Александр (книги бесплатно читать без .TXT) 📗
– Где это?
– Назад пойдешь. К немцам в тыл. Я тебе на карте покажу, зарисуешь. Карту я тебе не отдам.
– Карта у меня есть. Без таких пометок, как у вас, но есть.
– Вот и ладно. Без нее тебе неудобно будет, все-таки немецкий тыл. Так что пометки и себе сделай тоже.
– Зачем же туда наши пойдут? Я думал – ближе к фронту.
– Зачем – это я тебе не скажу. Не обижайся, не могу. Это секреты не мои. Я и сам тут, как видишь, в роли почтальона работаю. Вот и представь, что это за штуки такие, коли целый майор только бумажки таскает.
Кольцов честно попытался представить. Видимо, ему это удалось, и он кивнул головой, соглашаясь:
– Понимаю.
– Там, куда ты придешь, будет один наш человек. Он как раз эту группу ждет.
– А что я ему скажу?
– Ей. Девушка это. Ранило ее, и ходить она не может. Вот заодно и ее посмотрите. Раз уж ты этих раненых кое-как вы́ходил, то и за ней присмотреть можешь.
– Посмотрим, конечно. Только вот с медикаментами у нас, сами знаете…
– Там есть. Не очень много, но лучше, чем у тебя. И тебе хватит, если с умом расходовать.
– Конечно, я все понимаю.
– Не все еще. Делай что хочешь, но девушка эта ДОЛЖНА выжить ЛЮБОЙ ценой. Какова бы эта цена ни была. Ее жизнь СЕЙЧАС полка стоит, а то и поболе.
– Что ж это за человек такой? И почему ВЫ ее в таком случае одну оставили?
– Хороший вопрос, лейтенант. Мог бы я тебе на него и не отвечать, но – скажу. Знает она МНОГО, и нельзя эти знания никак иначе, кроме как с ней вместе, к нашим переправить. А один я ее бы далеко не унес.
– А как же она там одна, в лесу?
– Лагерь у нее оборудован. Тепло там, еда есть, много. Консервы, хлеб, сало, водка. Вода поблизости. Своих раненых там же разместишь, места хватит. Все лучше им там будет, чем здесь, в шалашах.
– Серьезно это у вас.
– Оружием она тебе поможет, патронами. Вопросов ей не задавать и с расспросами не лезть. Звания у вас с ней одинаковые, так что держись с ней ровно, она девушка умная. И тебе мешать не будет.
– Вот даже как…
– Будет про меня расспрашивать – расскажи, что видел. Лейтенант кивнул, соглашаясь.
– Душевно тебя об одном прошу.
– Слушаю.
– Будете к ней близко подходить – веди себя осторожно! Не дай вам бог немцев за собой на хвосте притащить! Сделаешь так – я тебя и на том свете найду, не то что в тылу немецком! Понял меня, лейтенант?!
Кольцов внимательно на меня посмотрел. Наверное, вид у меня в этот момент был весьма внушительным.
– Понял. Сделаю так, как вы скажете.
– Тогда копируй метки на карте, я потом тебе покажу, куда и как идти. Откуда к ней подходить надо, что при этом сказать, а то порежет она вас из автомата, и не мяукнете даже. Как немцев обойти – тоже покажу. Куда лучше не залезать – отмечу.
– Сделаю все прямо сейчас.
– Бойцам дай команду готовиться к выходу. Возьмите, что нужно в пути, раненых приготовьте. Носилки бы им…
– У нас есть, мы еще раньше из берез вырезали и плащ-палатки на это дело пустили.
– Вот даже как? Молодец, лейтенант, будет из тебя командир. Сил-то хватит, дойдете?
– Так нет же другого пути.
– Это ты верно сказал. Нету. Ни у тебя, ни у меня. Лады, готовьтесь. Я вам еще пару гранат отдам, мне и одной хватит. Будет нужно – у немцев позаимствую. Снайперку возьму, автомат оставь себе, вам нужнее.
Я поднялся, пора и перекусить. Вон боец у костра уже котелки с огня снял, смотрит вопросительно в нашу сторону.
– Товарищ майор?
– Да?
– Спасибо вам…
Через пару часов вся группа уже была готова к выходу. Раненых вынесли из шалашей и уложили на носилки, прикрыв трофейными накидками. Оружие распределили, в основном между здоровыми. Свой «ТТ» лейтенант отдал кому-то из раненых.
– Ну, что, лейтенант, – готовы?
– Да, можем выходить.
– Тогда – смотри еще раз. Карта твоя где?
– Вот она.
– Смотри. Сюда не ходи. Я тут давеча немцам шило под хвост воткнул, и они тут дюже злые. Обойдешь их вот здесь и вот тут, понятно?
– Да.
– Там в основном – лес. Особо быстро не пройти, но и снега не очень много должно быть. Зато шансов на немцев нарваться мало. Дорог там нет, и ничего интересного для них – тоже. На ночлег становитесь осторожнее, лучше в низинах, костер ночью видно хорошо и издалека. Дым тоже ветром разнести может прилично.
– Понял.
– Вот тут я тебе отметил места известных мне боев. Наших. Туда не лезь! Есть шанс, что ближайшие два-три дня немцы там могут шастать. Усек?
– Да.
– Теперь – основное. Вот точка на карте. В этом месте нет ничего. Это на тот случай, если карта в чужие руки попадет. Но если ты с этого места посмотришь вот сюда, – я показал ему точку на карте, – то в паре километров увидишь группу деревьев. Идешь на них не прямо, но с таким расчетом, чтобы выйти на них именно с этого направления. То есть к деревьям ты должен подойти строго отсюда. Подходить надо днем.
– Почему так?
– Потому, что она это место видит. И вас, соответственно, увидит тоже. И не будет стрелять, по крайней мере – сразу.
– А дальше – что?
– Подойдешь к деревьям один. Увидишь – там ель лежит, упавшая. Если правильно подойдешь, она, относительно тебя, будет смотреть налево. Крикнешь: «Котенок, привет тебе от дяди Саши». Понял? Повтори.
– Котенок, привет тебе от дяди Саши.
– Правильно. После этого она тебе должна ответить. Без ответа не подходи, крикни еще пару раз. Вдруг ей поплохело и она без сознания лежит? А тут кто-то незнакомый лезет? Стрельнет сперва, а потом уже и думать будет.
– Все понял. Что ей еще сказать?
– Что спросит, то и скажешь.
– Все?
– Все.
– Про вас что сказать?
– Расскажи, как встретились, как расстались. Пока ты к ней дойдешь, я уже у линии фронта буду. День-два, и перейду. Еще день-два – и к вам уже помощь придет. Не опоздай, они там долго не будут. Ну, бывай!
Мы обнялись. Я легонько похлопал лейтенанта по плечу и подтолкнул его в сторону бойцов.
Минут через десять они уже скрылись за деревьями. Я сидел у потухшего костра и смотрел им вслед. Вот еще несколько человек я отправил навстречу спасению. По крайней мере, мне хотелось так думать. Теперь, кроме Котенка, от меня зависят и их жизни. Смогу ли я? Другого варианта ни у кого из нас не было. Как там Котенок? Проснулась – а меня нет. Расстроилась? Почему-то это было мне очень важно. Хоть беги назад. Нет, назад пути нет. Я встал и, вскинув на плечо винтовку, пошел в противоположную сторону. Как там лейтенант сказал – склад у них там? Ну-ну. Посмотрим, что это за склад. Были у меня и на этот счет свои соображения.
– Расскажите подробнее об обстоятельствах вашей встречи с «дядей Сашей».
– Как я ранее и докладывал, мы встретились с ним, когда бойцы под моим командованием организовали засаду на немцев.
– Подробнее, пожалуйста.
– Да, товарищ старший лейтенант госбезопасности.
Я отправил бойцов подрубить ель у края дороги.
– Кого именно?
– Рядовых Марченко и Бабурина.
– Чем они должны были подрубить ель?
– Топором. У нас был топор.
– Что дальше?
– Они подрубили ель и подперли ее слегой.
– Чем?
– Я приказал ранее вырубить шест такой, чтобы подпереть ель, ну, чтобы она не упала раньше времени.
– Вам приходилось это раньше делать? У вас есть опыт организации таких засад?
– Мне – нет. Но наш ротный, капитан Валиев, воевал в финскую войну. Он нам про это и рассказывал.
– Понятно. Продолжайте.
– Когда появился грузовик, мы выбили слегу, и ель упала на дорогу. Очень удачно упала, машина прямо в нее и врезалась. Водитель выключил мотор.
– Сам?
– Да, сам. Я еще обратил на это внимание. Машина ударилась в ель, а двигатель работает. Я собрался стрелять, если водитель попробует выехать задним ходом. Марченко тоже имел такое указание.
– Что было дальше?
– Марченко крикнул, чтобы сдавались и выходили с поднятыми руками.
– Кому он крикнул, вы видели кого-нибудь?
– Нет. И он тоже не видел.
– На что же вы рассчитывали?
– У нас было отчаянное положение. Не было почти совсем еды. У Марченко было всего десять патронов, у Шерстобитова три, он в лагере оставался. У меня в пистолете было пять патронов. Мы думали, что сумеем убить хоть кого-нибудь из немцев и возьмем у них оружие. И, если повезет – еду. Со мной рядом был рядовой Шевчук, у него был штык. Я ему приказал резать им немцев, если они будут прыгать из кузова. Сам я рассчитывал, что убью водителя, и если с ним кто-то будет в кабине, то и его тоже. А у них точно должно было быть оружие.
– Что должен был делать Марченко?
– Стрелять по всем, кого увидит.
– В том числе и по вам?
– Мы были закрыты от него кузовом, и нас он видеть не мог, а значит, и стрелять тоже.
– Но он мог попасть в вас случайно?
– Мог.
– Продолжайте.
– Марченко крикнул: «Руки вверх! Выходите из машины!»
– По-русски крикнул?
– И по-русски, и по-немецки.
– Он знает немецкий язык?
– Нам выдали разговорник, там это есть.
– Что было дальше?
– Из кузова никто не вышел, а водитель сказал, чтобы с ним говорили по-русски, он плохо понимает немецкий язык.
– В каких выражениях он это сказал?
– Что-то вроде того, что Марченко говорит по-немецки, как он, водитель, по-китайски.
– А он действительно говорит по-китайски?
– Не знаю, при мне он говорил только по-русски. Хотя один раз он китайцев вспоминал.
– Когда?
– Я его спросил, с кем вели ранее бои его бойцы, и он сказал – с китайцами. Но из разговора было видно, что он имел в виду немцев и про китайцев сказал, имея в виду мою несообразительность.
– Что было дальше?
– Марченко крикнул, чтобы водитель выходил из машины, на что тот ответил, не могу – двери заклинило. А сам выбить он их не может. К этому времени Шевчук успел заглянуть в кузов, там никого не было. И мы подошли к кабине и увидели, что водитель был один.
– И что же вы сделали?
– Я спросил, почему он не выходит?
– И?
– Водитель сказал и мне – двери заклинило. И тогда я приказал Шевчуку открыть дверь.
– Проще было выбить дверь изнутри.
– Да, но водитель сказал, что ему в кабине тесно и он не может выбить дверь, не опустив рук. А за это его застрелит Марченко.
– Марченко так и сказал?
– Примерно так. Но смысл был именно этот.
– В кабине действительно было так тесно?
– Не очень, можно было повернуться.
– Как развивались события дальше?
– Шевчук дернул дверь, и она распахнулась. Он не ожидал этого и упал. Дверь была не заклинена, водитель нас обманул.
– Зачем?
– Он из машины выходить не хотел. Да и не мог.
– Почему?
– Так у него под ногой граната была!
– Откуда?
– Так он сам и положил ее!
– Себе под ногу?
– Под правую, и еще две гранаты в руках держал. А нам сказал, что в кузове – ящик со взрывчаткой. А он из гранат кольца вынул!
– Зачем ему это было нужно?
– Он сказал, убери стрелков – тогда поговорим. Или нас тут всех похоронят на дороге.
– И что же?
– Я приказал Марченко отойти в лес. Я не хотел, чтобы и он погиб, до машины было метров пятнадцать, и он мог погибнуть при взрыве.
– А после этого?
– Он отдал мне гранату и сказал: «Подержи». Сам стал вставлять кольцо в другую. Потом взял у меня первую гранату и вставил кольцо в нее.
– Вы не пытались в этот момент его обезоружить?
– Я об этом думал.
– Почему же не обезоружили?
– Он и это предвидел, у него под правой ногой граната была, и он мне об этом сказал.
– И потом?
– Он обезвредил и эту гранату. И отдал нам оружие из кабины. Там было две винтовки и два автомата. Он оставил себе винтовку с оптическим прицелом, а остальное оружие и патроны отдал нам.
– Исправное?
– Да, мы потом из него стреляли.
– Вы говорили с ним долго, что вы можете про него рассказать?
– Он немного необычный человек.
– В чем это выражается?
– Спокойный какой-то, даже вроде бы с ленцой. Но это не так. Он даже ходит как-то по особенному.
– Как же?
– Как кот.
– В смысле?
– Он лишних шагов не делает. Мы по лесу идем, дерево лежит. Все через него перешагивают, перелезают по-разному. Он постоит, посмотрит. Потом один-два раза шагнет и уже на той стороне. Потом посмотришь – а так действительно проще и короче.
– Интересная особенность. У него что же, еще и другие такие есть?
– Есть. Он вообще лишних движений не делает. Мы когда немцев у дороги ждали, так он вообще к ней спиной сидел и слушал. Потом вдруг – раз и уже лежит, и винтовка в руках. Я даже не увидел, как он повернулся и лег.
– Он что же, и стреляет хорошо?
– Я не видел. При мне он не стрелял. Но оружие у него всегда под рукой.
– Каким образом?
– Ну, вот он сидит или стоит, разговариваем. Он, как и все, руками что-то показывает или делает. Но одна рука все время около оружия, так, чтобы быстро выхватить.
– Какая именно?
– По-моему, ему все равно. У него два пистолета всегда под рукой. Слева и справа.
– И быстро он их выхватывает?
– Я не видел, при мне он этого не делал. Но винтовку – очень быстро. Он даже как-то по-другому это делает, не так, как мы.
– Расскажите.
– Мы по лесу утром шли, к машине, думали, немцы ее найдут и нас искать будут. Все наготове – вдруг они уже ее нашли и нас уже ищут? Сучок треснет – все за оружие хватаемся. А он – нет, только смотрит внимательно. А потом, идем, идем, и вдруг он как-то в сторону свинтился и уже из винтовки целится. Я смотрю, а метрах в ста с елки снег посыпался. Он это и увидел. Там, правда, не было никого, но страху мы натерпелись.
– Свинтился – это как?
– Ну, присел и как-то повернулся, я даже и не понял, только он уже был в стороне и сзади. И уже с винтовкой, я даже не видел, как он ее с плеча снимал. Такое впечатление, что он ее все время в руках нес.
– Еще что можете про него рассказать?
– Он приказы как-то очень коротко отдает. Несколько слов – и все ясно. Вообще мало говорит.
– Откуда вы взяли, что он – майор?
– Он сам сказал. Я его спросил – служил он или нет. Он сказал – служил и сейчас служу.
– Где?
– Он сказал – в разведке. Сказал, что майор, и попросил его так не называть. Я тогда наколки на пальцах увидел и спросил – зачем? Он и сказал – для дела надо.
– Не сказал, для какого?
– Нет.
– Что еще необычного вы заметили?
– Когда он маршрут нам объяснял, я еще удивился, зачем сложно так.
– И зачем же?
– А я только на месте это понял. Если им идти, то радистка нас все время видит и может успеть уйти.
– Отчего вы взяли, что она – радистка?
– У нее в чуме рация была.
– В чуме?
– В шалаше. Только он сделан как-то основательно, даже и с дверью, и очаг в нем есть, и стены толстые из снега и елок. А я в книге, на картинке, такой видел – написано «чум».
– Понятно. Если у меня на стене будет барабан висеть, то вы скажете, что я – барабанщик?
– Нет, но это же совсем другое дело!
– То есть девушка вам не говорила сама ничего о том, что она радистка?
– Нет. Не говорила.
– И вы ее не спрашивали?
– Не спрашивал. Майор, ну, дядя Саша, сказал – вопросов ей не задавать. Да и видно было, что она из того же теста слеплена. Так что лучше не лезть.
– Отчего видно?
– Я когда к чуму, ну к шалашу, подошел и крикнул, как майор сказал: «Котенок, привет тебе от дяди Саши». Она ответила сразу. Сказала: «Положи оружие и подходи». В шалаше вход низкий, я на четвереньках вползал. И когда вполз, увидел, что мы все у нее на мушке, она нас всех видит хорошо.
– Какое у нее было оружие?
– Автомат был, немецкий. Еще что-то было, но она не показывала.
– И дальше?
– Мы поговорили, я ей рассказал про встречу, и она сказала: «Несите раненых». Я тогда повернулся и увидел, что над входом граната подвешена и от кольца веревочка ей к здоровой ноге протянута. Если б я ее обезоружить попытался, она бы только ногой шевельнула, и все. Меня аж пот прошиб, а она себя спокойно вела. Тогда я все и понял.
– Вы занесли раненых, и что?
– Она достала откуда-то лекарства и отдала мне. Показала, где продукты лежат. Потом спросила, что у нас с оружием. Показала точку на карте и сказала, что в этом месте в двадцати метрах от дороги лежат три винтовки. Описала, как найти и откуда подходить.
– Лежали?
– Да. Немецкие. Правда, мы только две нашли, третью не отыскали, снег глубокий и дорога рядом. Мы их и принесли. Она отдала нам пулеметную ленту с патронами, они как раз подходили. И еще патроны россыпью были.
– Что было после этого?
– Раненых мы у нее в шалаше оставили, там им всем удобно было и тепло. А себе рядом шалаш сложили, веток много было.
– Спасибо. Распишитесь вот тут. Предупреждаю вас, что все, вами сказанное, является строго секретным и разглашение данных сведений кому бы то ни было будет преследоваться по законам военного времени. Понятно?
– Да. Мне все понятно.
– Распишитесь.
