Шаг за черту - Рушди Ахмед Салман (электронная книга .txt) 📗

Я долго придумывал, чего такого интересного и ценного могу вам поведать сегодня, гадал, что общего у писателей и журналистов (если у них вообще есть что-то общее), и тут мне на глаза попалась короткая заметка в крупном британском еженедельнике:

Можно только гадать, какая сумятица кроется за этим восхитительно лаконичным заявлением: глубокая обида, негодование. Как вам известно, в последнее время в Англии наблюдается некоторый разгул страстей в области животноводства. Я имею в виду тронувшихся умом коров, а кроме того, мошеннические операции — раздувание «мыльных пузырей» вокруг разведения страусов [97]. Обстановка сильно накалилась, и человек, который не разводит страусов, имеет все основания разозлиться, если его в этом заподозрят. Он даже может прийти к выводу, что ему намеренно пытаются подпортить репутацию.

Говоря по-простому, «Индепендент», конечно, не должна была писать, что сэр Эндрю Ллойд-Уэббер разводит страусов. Он, скажем так, разводит птичек поголосистее. Но если мы договоримся принять предположительно незаконное и, по всей видимости, мошенническое разведение страусов за метафору, обозначающую любую предположительно незаконную и, по всей видимости, мошенническую деятельность, нам придется признать следующее: для общества крайне важно, чтобы все эти страусозаводчики были вычислены, названы поименно и призваны к ответственности. Разве не этим обязана заниматься свободная пресса? Разве не может возникнуть такая ситуация, когда каждый из присутствующих в этой комнате редакторов сочтет себя обязанным предать гласности подобную историю — назовем ее Страусгейтом, — даже если у него недостаточно фактов? Это ведь в государственных интересах.

Я постепенно подхожу к сути своего выступления: главная задача пишущего человека — будь то романист или газетчик — вскрыть, а потом придать гласности истину. Ибо любой текст, как построенный на вымысле, так и основанный на реальных фактах, призван выявить истину, сколь бы парадоксально это ни звучало. А истина — штука скользкая, трудноуловимая. Тут легко допустить ошибку, как в случае с Ллойд-Уэббером. Истина способна даровать свободу, но способна и довести до неприятностей. «Истина» — красивое слово, на деле же она часто неприглядна, неуклюжа, неудобосказуема. Против нее воюют целые армии расхожих представлений. На бой с нею выходят легионы тех, кто извлекает выгоду из полезной лжи. И все же, пока возможно, ее необходимо высказывать.

Но тут мне могут возразить: а существует ли связь между истиной, публикуемой в газетах, и истиной, созданной воображением? В мире фактов человек либо разводит страусов, либо нет. В вымышленном универсуме он может представать сразу в пятнадцати взаимоисключающих ипостасях.

Попробую дать на это ответ.

Слово «новелла» происходит из латинского языка, где означает «новый»; во французском словом nouvelles обозначают одновременно и рассказы, и газетные новости. Сто лет назад новеллы — а также повести и романы — читали, в частности, для того, чтобы извлечь из них факты. Из «Николаса Никльби» Чарльза Диккенса англичане, кроме прочего, почерпнули шокирующие сведения: в стране существуют ужасные школы вроде Дотбойс-Холла — в результате такие школы были закрыты. «Хижина дяди Тома», «Приключения Гекльберри Финна» и «Моби Дик» — всё это были книги, полные злободневных фактов.

Итак, до наступления эры телевидения литература выполняла ту же задачу, что и журналистика, — рассказывать людям о том, чего они не знают. Теперь все изменилось — и для литературы, и для журналистики. Сегодня читатели газет и романов изначально получают информацию от телевидения, Интернета и радио. Впрочем, встречаются исключения: успех занимательного романа «Основные цвета» [98] показал, что порой литература гораздо ловчее, чем журналистика, срывает покровы с тайн скрытого мира; кроме того, разумеется, на телевидении подход к освещению новостей чрезвычайно избирателен, газеты же отличаются большей широтой диапазона и большей глубиной подачи материала. Но, как мне кажется, сегодня многие читают газеты исключительно с целью узнать из них новости о новостях. Нас интересует точка зрения, отношение, ракурс. Мы не ищем в газетах информацию в чистом виде, «факты, факты, факты» Грэдграйнда [99], мы хотим знать «компетентное мнение» о заинтересовавших нас фактах. Радио и телевидение взяли на себя роль поставщиков первичных фактов, а газеты переместились туда же, где пребывают романы, — в мир воображения. И те и другие представляют нам определенную версию событий.

Возможно, вышесказанное скорее относится к Англии, где большинство газет являются общенациональными, чем к США, где существует множество местных изданий, что позволяет журналистике сослужить дополнительную службу — разрешить наболевшие местные проблемы и подстроиться под местные представления. Преуспевающие и пользующиеся доверием английские газеты — из ежедневных изданий могу назвать «Гардиан», «Таймс», «Телеграф» и «Файнэншл таймс» — преуспевают именно потому, что у них выработаны очень четкие понятия о том, каков их читатель и на каком языке с ним говорить. (Томная «Индепендент» тоже когда-то это умела, но в последнее время, похоже, разучилась.) Они преуспевают именно потому, что их взгляды на английское общество и на мир в целом совпадают со взглядами их читателей.

Итак, теперь новости подаются в определенной трактовке. А это ставит газетного редактора в положение, во многом сходное с положением писателя-беллетриста. Задача беллетриста — создать, отобразить и закрепить в сознании читателя связное и субъективное представление о мире; оно должно забавлять, увлекать, провоцировать, дразнить и поучать. Перед газетным редактором стоит практически та же задача, только он решает ее на отведенных ему страницах. В этом специфическом смысле — позвольте подчеркнуть, что я говорю это не в упрек, а в похвалу, — все мы теперь трудимся в области вымысла.

Бывает, конечно, что газетные новости приходится назвать чистым вымыслом — далеко не в столь хвалебном ключе. На Пасху одна из ведущих английских воскресных газет поместила на первой полосе сообщение о том, что обнаружена гробница — более того, останки — самого Иисуса Христа; это открытие, не преминула подчеркнуть автор статьи, имеет особое значение для христианской веры, чьи приверженцы как раз отмечают годовщину физического вознесения Христа на небо — куда вообще-то должны бы были вознестись и его останки. Обнаружены не только останки Христа, но и останки Иосифа, Марии, некоей Марии II (по всей видимости, Магдалины) и даже некоего Иуды, сына Христа, гласила передовица. Ближе к концу статьи — там, куда большинство читателей просто не доберется, — раскрывалось: единственным доказательством того, что речь идет именно о семье Иисуса, является совпадение имен, каковые, признает журналистка, в те времена были чрезвычайно распространенными. Тем не менее, настаивает она, трудно удержаться от соблазна и не порассуждать…

Подобный бред, видимо, всегда печатали в газетах — чтобы развлечь читателя. Однако вымысел не сводится только к этому.

Одна из самых невероятных истин, касающихся мыльной оперы, героями которой стали члены английской королевской семьи, заключается в том, что образы ведущих персонажей во многом придуманы английской прессой. И сила вымысла такова, что настоящие венценосцы из плоти и крови постепенно стали очень похожи на своих газетных двойников и полностью погрязли в придуманных перипетиях своей вымышленной жизни.

Собственно, создание «персонажей» стремительно становится основной составляющей работы журналиста. Никогда еще «портреты знаменитостей» и факты из их жизни — никогда еще сплетни — не занимали так много газетного пространства. К слову «портреты» хочется добавить: в профиль. Потому что знаменитость на портрете всегда на вас смотрит косо. Кроме того, профиль — вещь плоская, лишенная объема. Это всего лишь силуэт. Тем не менее образы, возникающие из этих странных текстов (как правило, с негласного одобрения самих персонажей), обладают огромной силой: живому человеку уже ни за что не изменить, ни словом, ни делом, созданного ими впечатления, а благодаря досье информационных агентств и перекрестному цитированию эти образы еще и распространяются во времени и пространстве.