В стране кораллового дерева - Каспари София (читаем полную версию книг бесплатно .txt) 📗
— А ваш отец? — Девушка не смогла сдержать любопытство.
— Белый, — коротко бросил Педро, направляя коня по узкому, почти высохшему руслу ручья. Большие скалы и мелкие камни явно обтесала вода, но сейчас их покрывала пыль.
Педро резко пришпорил коня, Виктория тоже натянула поводья.
— Спокойно, Дульцинея, — произнесла она вполголоса. — Нет причин для беспокойства.
Педро хмурился, отыскивая подходящую дорогу на противоположном берегу. И вдруг взглянул на Викторию.
— Дульцинея? — переспросил он. — Как в «Дон Кихоте»?
— Да, откуда вы знаете?
Педро пожал плечами.
— У меня ведь есть уши. — Он насмешливо взглянул на девушку. — Вы, верно, считаете, что я не знаю азбуки. Значит, мне кто-то об этом рассказал.
— Да, конечно.
Виктория опустила глаза. Несколько секунд она смотрела перед собой, потом обернулась. Они молча переглянулись.
— Вы ведь умеете читать? — спросила она и в тот же миг пожалела о вылетевших словах. Впрочем, Педро Кабезас, казалось, не обиделся. Девушка уже и не надеялась на это, но заметила, как он улыбнулся уголком рта.
— Да, умею, — ответил он и добавил: — Мне очень жаль, что я был резок, но Сантосы и так скупили всю землю в округе. Я… — Он неожиданно запнулся: в конце концов, она ведь тоже была одной из Сантосов. Они снова переглянулись.
— Вы правы, — серьезно ответила Виктория. — Мне не стоило ехать в эту деревню. Но все случилось так неожиданно…
Нечто вроде признания читалось в глазах Кабезаса. Он кивнул девушке.
— Вы неплохо ездите верхом.
Виктория взглянула ему в глаза решительно, без смущения.
— Вы не могли бы показать мне окрестности? — спросила она. — После работы, если вам не будет трудно. Возможно, дон Рикардо отпустит вас раньше. Мне нужен смышленый проводник. Дома я просто умираю от скуки.
Педро пожал плечами.
— Это можно устроить. Все равно я часто бываю в разъездах.
«Тогда не будем ничего говорить дону Рикардо», — промелькнуло в голове у Виктории. Мгновение спустя девушка заметила, что Педро смотрит на ее медальон, и ее сердце забилось чаще. Потом он снова отвернулся.
— Завтра воскресенье. Давайте встретимся здесь после обеда? — предложила она.
Педро Кабезас растерянно взглянул на нее, но все же кивнул в знак согласия.
На следующее утро Виктория проснулась очень рано. В щель между занавесками она наблюдала за тем, как восходит солнце. Постепенно ее спальню залило теплым, золотистым светом. Девушка сладко потянулась. Впервые за долгое время она радовалась наступлению нового дня.
Через некоторое время она встала и немного раздвинула занавески. Из окна ее комнаты открывался вид на сад. Вдалеке, насколько знала Виктория, простиралась равнина у предгорья Анд. По правую руку лежали табачные поля, по левую — луга, на которых паслись животные Умберто. Если немного высунуться наружу, можно было увидеть угол первого дома.
Бывшим хозяевам приходилось опасаться нападения индейцев, поэтому у дома было нечто вроде сторожевых башен. Да и старый дом Сантосов еще напоминал о тех временах: в этой части усадьбы были толстые кирпичные стены. На верхнем этаже находился балкон, с которого нападавших можно было увидеть издалека.
Виктория шевелила пальцами ног, стоя на теплом паркете. Она искренне веселилась. Впервые за долгое время она радовалась предстоящему дню. И даже завтрак, который она должна провести с семьей, ничего не сможет изменить. Она просто не будет обращать внимания на колкости доньи Офелии. Этот день должен стать особенным. Виктория вдруг почувствовала себя девочкой в канун Рождества, незадолго до того, как мать первый раз покажет ей только что наряженную елку. Сегодня вечером она напишет родителям, и ей не придется лгать о своем настроении. Девушка улыбнулась.
Когда служанка Розита через час вошла в комнату Виктории, та все еще сидела у окна. Молодая индианка молча приготовила вещи хозяйки, которые та собиралась надеть к завтраку. Девушка радовалась, что этой ночью Умберто пренебрег ею и не наведался к ней в спальню. Давно прошло то время, когда равнодушие мужа ранило ее.
Она медленно встала, подошла к одной из написанных маслом картин, которые украшали комнату. На ней была изображена эстансия Сантосов, тогда еще небольшая. Но, несомненно, это была та же эстансия, которая сегодня лежала в оправе роскошного сада в сердце громадного поместья. Хотя по картине этого не скажешь, но будущей Санта-Селии приходилось сдерживать наводящие ужас нападения индейцев. Такие эстансии назывались fortines, что, собственно, и означало «укрепления». Присмотревшись, Виктория отыскала на картине мельницу и мыловарню, которая работала по сей день. На заднем плане виднелась гора, которая заворожила девушку днем ранее; маленькое коралловое дерево по-прежнему росло во втором, маленьком патио. Только теперь дерево разрослось, и в жаркий день можно было наслаждаться его тенью. С годами толстый сучковатый ствол с глубокими бороздами в коре стал напоминать виноградную лозу. Виктория знала, что красивые красные цветки не пахнут, но в них много нектара, который привлекает колибри. Бутоны напоминают по форме клюв фламинго, которых она когда-то видела в книге. Летом, во время цветения, коралловое дерево превращалось в настоящее море огня. Несмотря на всю его красоту, следовало соблюдать осторожность, потому что семена были очень ядовитыми.
Виктория коснулась рамы кончиками пальцев. Художнику удалось передать дух того времени, и Виктории хотелось узнать, кто же он. К сожалению, она не смогла разобрать подпись. Девушка повернулась к Розите, послушно ожидавшей, когда хозяйка начнет одеваться.
Чуть позже Виктория отправилась в столовую. Издалека уже слышались обрывки фраз и звон посуды. «Самое время, — подумалось Виктории, — узнать больше о семье Сантосов». У нее сложилось впечатление, будто Педро Кабезас сможет ей в этом помочь.
Как обычно, за завтраком с Викторией никто не заговорил. Умберто, как всегда, беседовал с матерью и старался угадать любое желание доньи Офелии по ее глазам. Дон Рикардо, одетый в элегантный парижский костюм, был гладко выбрит. Он изучал деловые бумаги и, когда вошла Виктория, даже головы не поднял. Некоторое время невестка не отрываясь смотрела на его серебристую шевелюру. От дона Рикардо пахло табаком и лосьоном после бритья, запах которого смешивался с ароматом только что сваренного кофе.
В столовой висели картины того же художника, мастерством которого девушка уже восхищалась в своей комнате. Но, совершенно не зная человека, Виктория понимала, что тот любил эту землю. Она видела это в мельчайших деталях его работ. Девушка снова задалась вопросом, кто бы это мог быть. Дон Рикардо, наверное, не смог бы ответить на этот вопрос. Вероятно, когда-то в Санта-Селии останавливался художник.
Виктория машинально взяла вторую сдобную булочку, чтобы, отламывая кусочек за кусочком, съесть ее с какао. Иногда она замечала на себе взгляд свекрови, но пока что ей удавалось игнорировать его.
Завтрак уже подошел к концу, когда произошло кое-что, изменившее обычный порядок утренней трапезы. Одна из индейских девочек, едва ли старше двенадцати лет, зацепившись за ковер, опрокинула чайник с содержимым и залила какао стол и тарелку доньи Офелии. Реакция последовала незамедлительно.
— Умберто, — резко сказала свекровь.
И, словно пес, услышавший команду, Умберто ударил девочку по лицу. Сдержав крик, девочка от боли опустилась на пол. Она в ужасе смотрела на Умберто широко открытыми глазами.
— Грязная индейская шкура, — бросил он.
Виктория вскочила. Умберто как раз поднял девочку на ноги, чтобы ударить ее еще раз, но Виктория встала между ними.
— Хватит, — тихо произнесла она.
Умберто уставился на нее прищуренными глазами. Выражение его лица чем-то пугало Викторию, но муж все же опустил руку. Несколько секунд Виктория смотрела ему прямо в глаза, потом повернулась к девочке. Ребенок уставился на хозяйку большими испуганными глазами. Из носа по подбородку текла кровь, верхняя губа была разбита и тоже кровоточила.
