Узник моего сердца - Брэнтли Пейдж (лучшие бесплатные книги txt) 📗
– Не шути такими вещами, – нахмурилась Николетт. – Нужно поблагодарить Бога, чтобы он послал нам удачу.
Де Фонтен ничего не ответил – еще будет время поговорить и об этом. Ремонт часовни занимал мысли Лэра намного меньше, чем сладость губ Николетт и прикосновения нежного тела, доверчиво прижавшегося к нему.
ГЛАВА 15
В течение нескольких дней купцы Андлу не раз наезжали в Гайяр, обсуждая поездку в Жизор.
В кухне постоянно говорили о предстоящей ярмарке. Дора и Жозина бывали в Жизоре еще до того, как лордом Гайяра стал Лашоме. Служанки сопровождали тогда старого де Гантри с женой и теперь рассказывали о ярмарке в самых ярких красках. Поэтому Николетт вбила себе в голову, что и в этот раз ее подруги обязательно должны поехать. Лэр, конечно, не мог отказать «своей леди» ни в чем. Но что касается самой Николетт… Ведь она должна носить еду «узнице Гайяра» каждый день, и это дело нельзя поручить никому из слуг. Жизор был не так уж далеко – всего двадцать лье, но телеги торговцев, нагруженные товаром, едут с черепашьей скоростью. Если даже отправиться до рассвета, то только во второй половине дня караван сможет достичь Жизора.
Так что Николетт, глубоко огорченная, отказалась от мысли о поездке. За день до ярмарки Лэр привел ее в кабинет Эймера, поскольку старый клирик куда-то вышел. Осыпав ее поцелуями, Лэр спросил:
– Ты действительно хочешь побывать на этой ярмарке?
– Нет, вовсе нет, – хотя ее голос и глаза говорили другое.
– Это правда, ma cherie? – Николетт опустила глаза, ничего не ответив. Лэр продолжал:
– Я думаю, носить еду пленнице вполне можно доверить Альберу.
Николетт обвила шею Лэра, поцеловала в губы и бросилась на кухню, чтобы рассказать Доре и Жозине, что она тоже едет в Жизор.
Холодное утро еще не успело опуститься на землю, когда купцы Андлу собрались на площади у часовни. Слышались крики, ржание лошадей. Тяжело груженые телеги неясно вырисовывались в предрассветных сумерках, словно холмы. Люди чертыхались, спотыкаясь в темноте, ослы своими резкими криками порой заглушали все остальное. Лошади нетерпеливо трясли головами.
По знаку Жюдо караван тронулся с места.
Мишельмерская ярмарка в Жизоре позволяла торговцам предложить товар много большему числу покупателей, а также закупить то, что потом можно продать в Андлу за лучшую цену.
Лэр и тяжело вооруженные всадники присоединились к каравану близ каменного моста. Деревянные колеса скрипели, копыта стучали по булыжнику, голоса, крики, ржание наполняли все вокруг.
Закутавшись в плащи с капюшонами, Николетт, Дора и Жозина вполголоса переговаривались, с трудом сдерживая лошадей, стремящихся присоединиться к каравану телег и фургонов.
Лунная ночь постепенно превратилась в ясный день. Последние листья, уцелевшие на деревьях, заиграли розовым и янтарным цветом в лучах новорожденного солнца. Луга, расписанные желтым и красным, походили на раскрытый церковный требник. Из хижин выходили крестьяне, махали руками, приветствуя проезжающих. Когда долина сменилась перелеском, всадникам несколько раз удавалось увидеть оленей. Грациозные создания, заслышав шум, тут же исчезали среди деревьев. Огромные дубы простирали ветви над дорогой, стволы, покрытые серо-зеленым мхом, высились, как сторожевые башни.
Только после полудня они впервые увидели шпиль Жизорского собора и остроконечные крыши городка, раскинувшегося на склоне холма. Под крепостными стенами Жизора уже раскинулись разноцветные шатры и палатки.
Флажки весело развевались на ветру, звуки флейты и барабана наполняли все вокруг.
Когда караван подъехал ближе, появились и менее приятные ощущения – запахло свиньями. Причем не какой-нибудь одной милой хрюшкой, а стадом свиней и других, весьма «ароматных» животных. В Нормандии не было более крупного рынка, чем Жизор. Овцы, свиньи, лошади, коровы продавались и покупались с удивительной быстротой.
– Запах золота, – пошутил один из торговцев, когда молодые женщины зажали носы. – Свиньи и яблоки – лучшие деньги Нормандии.
Возможно, он прав, решила Николетт, но раньше она и не подозревала, что только в одной провинции Франции так много свиней.
Также впервые она увидела телеги и огромные корзины, наполненные алыми и янтарными яблоками. Яблочный аромат, смешиваясь с запахом свиней, волнами доносился до ноздрей всадников.
Они достигли палаточного городка. Торговцы начали разгружать товар. Молодые солдаты-новобранцы тут же отправились осматривать окрестности.
– Засядут в тавернах, – сказал Жюдо, когда те растворились в толпе.
Николетт, Дора и Жозина тоже не теряли времени. Чего только не было на телегах, грубо сколоченных прилавках и просто так, на одеялах, расстеленных на земле. Рынок раскинулся на лугу, частично зацепив поселок. Оружие и пряности, разноцветная одежда всевозможных покроев, кожаные куртки, сапоги… Лекари кричали о своих снадобьях, уничтожающих любую хворь, старухи в цветных платках всего за один обол были готовы всем предсказать судьбу по линиям ладони, ювелиры расхваливали всевозможные украшения. Оловянная, фаянсовая посуда, кувшины с медом, бочки с сидром… Среди покупателей бродили музыканты, кувыркались акробаты, жонглеры подбрасывали в воздух кольца и ножи.
Голубой дымок тянулся от жаровен, где истекала жиром свинина на вертеле. В огромных котлах пузырилось масло, в котором жарились сладкие пончики с яблочной начинкой. Но, невзирая на приятные ароматы, все-таки господствовал запах свиней.
Вместе с Дорой и Жозиной Николетт бродила между торговых рядов. Девушки отведали сладких пирожков, а теперь подбирали материал на новую одежду. Даже все свиньи Нормандии не были способны лишить Николетт радостного настроения.
За городскими стенами по узким извилистым улочкам прохаживались крестьяне, послушники, мастеровые, а также местная знать, выделяющаяся парчовой одеждой, мехами и украшениями. И повсюду – свиньи, свиньи, свиньи. Крики уличных торговцев буквально зависали в воздухе, от холодного ветра почти у всех посетителей ярмарки разгорелись щеки. Некоторые уже начали чихать и кашлять.
Огромный замок вздымался в центре города, возвышаясь над невысокими домиками с остроконечными крышами. Остроугольная вершина замка по форме напоминала общий архитектурный стиль, и поэтому казалось: к огромной каменной матери приникли каменные дети.
Николетт прищурилась, глядя на красноватое солнце. Идя вдоль по улице, она то и дело задирала голову, восхищаясь остроконечными башенками, украшавшими некоторые дома.
Жозина первая заметила процессию, быстро схватила Николетт за рукав, а Дора выдохнула только один звук:
– О!
Прямо перед ними из переулка вышли несколько мужчин с гробом на плечах. Три женщины с тревогой посмотрели на длинный черный ящик.
– Это хуже, чем встретить черную кошку, – сказала Дора.
– Нельзя пересекать то место, где они прошли, – согласилась Николетт и быстро перекрестилась. – Если мы не пересечем их путь, никакого несчастья не будет.
Окольный путь неожиданно привел их к дому, в котором двери были распахнуты настежь и откуда доносились рыдания. Видимо, именно здесь и жил умерший.
Девушки выбрались на другую улицу. Здесь к ним привязался торговец, уверявший, что хозяйка замка покупает шерсть именно у него, а потом заказывает себе чудесные платья.
Николетт посчитала торговца обманщиком, ведь его цены были в два раза выше, чем у других. Но тот продолжал настойчиво уверять, что его шерсть намного лучше.
Николетт так не показалось. Дора и Жозина искренне согласились с ней, поскольку видели ткани лучших расцветок. Когда девушки собрались направиться к другому прилавку, торговец, поднаторевший в своем деле, стал еще настойчивее. Но все попытки были напрасны – девушки купили материю у его улыбающегося соседа.
Трио, нагруженное свертками с тканью, двинулось дальше. Безмятежно шли они вдоль лавок, заваленных самыми соблазнительными товарами. У прилавка с головными уборами Николетт залюбовалась чепцами, украшенными золотистым кружевом, ободками для волос из филигранно выделанного серебра и алыми лентами, которые так хочется вплести в длинные пышные пряди! Когда-то у нее была такая прическа… Николетт с детства гордилась своими волосами, блестящих черных локонов ни разу не коснулись ножницы. И эту гордость безжалостно отобрали, вместе с честью, вместе с юностью.
